Из гувернантки - в королевы: загадка фаворитки и тайной жены Людовика XIV. Было ли подорвано здоровье людовика xiv возбуждающими средствами мадам де монтеспан

«Все это было, было, было…» Судьба семьи спецпереселенцев из Нижнего Поволжья Анна Молчанова, Анна Носкова П. Первомайский Сысольского района Республики Коми, научный руководитель Т.А. Попкова О замысле работы и авторах воспоминанийНесколько лет подряд мы, две

Автор - Dmitry_Shvarts . Это цитата этого сообщения

Франсуаза-Атенаис Рошешуар, маркиза де Монтеспан - фаворитка короля Франции.

Франсуаза Атенаис де Рошешуа́р де Мортема́р (фр. Françoise Athénaïs de Rochechouart de Mortemart; 5 октября 1640, Люссак-Ле-Шато — 27 мая 1707, Бурбон-л’Аршамбо), известная как маркиза де Монтеспан (фр. Marquise de Montespan) или мадемуазель де Тонне-Шарант (фр. Mademoiselle de Tonnay-Charente) — официальная фаворитка короля Франции Людовика XIV в период с 1667 по 1683 годы, мать его семерых детей.

LA MARQUISE DE MONTESPAN

Принадлежащая к одному из самых старинных дворянских родов Франции, дому Рошешуар, мадам де Монтеспан имела неофициальный титул «истинной королевы Франции» по причине своего огромного влияния на королевский двор в период своих романтических отношений с королём Людовиком XIV.

MADAME DE MONTESPAN

Её «господство» при французском дворе длилось более 10 лет; примерно с 1667 года, когда она впервые танцевала с 29-летним Людовиком XIV на балу в Лувре, устроенном младшим братом короля Филиппом Орлеанским, и вплоть до её предположительного участия в нашумевшем скандале с отравлениями в конце 1670-х — начале 1680-х годов.Она является основателем нескольких европейских королевских домов — в Испании, Италии, Болгарии и Польшем Эпоха мадам Монтеспан является самым блестящим и самым славным периодом в годы правления короля-солнца.

Пьер Миньяр
Франсуаза-Атенаис Рошешуар (1641-1707), маркиза де Монтеспан
Версальский дворец

Осенью 1666 года 26-летняя Атенаис была представлена 28-летнему королю Людовику XIV. Людовику XIV понравилось в госпоже де Монтеспан то, что она разговаривала с ним умно, с ироничным юмором, позволяла себе сарказм. Атенаис была прекрасной собеседницей - качество, присущее всей ее семье. Монтеспан часто цитировали. Несмотря на то, что сначала король не обратил на Монтеспан внимания, впоследствии, часто бывая у своей фаворитки Лавальер, встречал Атенаис и по достоинству оценилеё остроумные выражения, непринуждённые и жизнерадостные.

MADAME DE MONTESPAN

Атенаис опутывала короля кокетством, играла с ним, не сдаваясь до конца. Так что веценосная особа однажды заметила: «Она хочет, чтобы я ее полюбил. Прекрасно! Буду иметь это ввиду. Но я пока не знаю, хочу ли я этого». В итоге Монтеспан своего добилась. Атенаис де Монтеспан была не просто соблазнительной женщиной, она соответствовала высокому статусу короля. Ее взлет совпал с превращением Франции в великую державу, культура которой стала образцом для подражания во всей Европе. Людовик XIV осуществил самый монументальный проект века - строительство Версаля - дворца, где монархия демонстрировала себя своему народу и зарубежным гостям.

Pierre Mignard (attribué),
PORTRAIT DE MADAME DE MONTESPAN SOUTENUE PAR LES GRACES ET COURONNEE PAR LES AMOURS (detail)

Годы славы Франсуазы сопровождались кризисами, поскольку маркиза была капризной, властной, расточительной, обладала страстными амбициями и горячей завистью. Она устраивала скандалы даже королю. Опасаясь стремлений короля Людовика к новым ощущениям, мадам Монтеспан на время смогла отменить существование фрейлин королевы, поскольку в поступающих на службу новых юных персонажах она видела своих соперниц, а также, чтобы сохранить в тайне появление на свет её детей от Людовика XIV.

Pierre Mignard (attribué),
PORTRAIT DE MADAME DE MONTESPAN SOUTENUE PAR LES GRACES ET COURONNEE PAR LES AMOURS

Влияние фаворитки на короля вскоре переросло в её влияние на дела королевства. Она обладала множеством способов оказывать влияние на короля и её расположения искали многочисленные министры и придворные. Они искали её советов и считались с её мнением. Людовик XIV, находивший Франсуазу легкомысленной и забывчивой, представлял её своим министрам как ребёнка. Присутствуя на заседаниях Королевского совета, этот «ребёнок» узнал множество государственных тайн.

Unknown
Портрет Madame de Montespan (1640-1707)
вторая половина XVII век, Версаль

Françoise-Athénaïs de Rochechouart, Marquise de Montespan depicted as Iris (1641-1707) (detail)

Мадам Монтеспан с таким же восторгом интересовалась роскошными излишествами, которые в период её милости, распространились весьма широко, она смягчила общественные нравы (и, возможно, испортила их), придала дополнительный импульс развитию торговли и производства, а также поощряла таланты мастеров изящных искусств. Можно предположить, что именно она способствовала развитию у Людовика XIV вкуса к крупным свершениям и к роскошной пышности

MONTESPAN HOLDING "LE TAVERNIER"

Король согласился построить под Версалем великолепный дворец Кланьи, где маркиза создала вокруг своей особы блестящий двор, в среде которого преобладало остроумие. Мадам Монтеспан оказывала протекцию Жану де Лафонтену, Мольеру и Филиппу Кино

Charles Beaubrun
Мадемуазель де Тонне-Шарант (Françoise Athénais de Rochechouart de Mortemart, Marquise de Montespan)
коллекция Версаля,1660

MADAME DE MONTESPAN AS FORTUNA

При этом мадам Монтеспан постаралась устроить положение своих родственников. Так, король назначил её отца губернатором Парижа (1669), её брата герцога Вивонн — маршалом Франции (1675), а её младшая сестра Мари Мадлен получила пост аббатисы богатого монастыря Фонтевро (1670). Фаворитка раздавала титулы всем своим родственникам. При этом она не боялась отнимать имущество у других дворянских семей. Она получала прошения и передавала их королю за большие деньги. Когда ее брата произвели в маршалы, молва шумела: «Одни получают это звание за доблесть, а он получил за прелести сестры»

MADAME DE MONTESPAN AS MARY MAGDALEN

В 1673 году трое живых детей Людовика XIV были узаконены королём и им была дана королевская фамилия Бурбон. Однако в документах легитимизации имя их матери не упоминалось. Вероятно, причиной этого был замужний статус мадам Монтеспан и если бы их мать указали официально, то её законный муж, маркиз Монтеспан, мог заявить юридические права на внебрачных детей короля и Франсуазы.

LA MARQUISE DE MONTESPAN

Король наделил узаконенных детей титулами — самый старший, Луи-Огюст де Бурбон, стал герцогом Мэнским; второй ребёнок, Луи-Сезар де Бурбон, стал графом Вексен; а третий, Луиза Франсуаза де Бурбон, получила титул Мадмуазель де Нант. Поскольку мадам Монтеспан большую часть своего времени отдавала круговерти придворной жизни, её трое детей не часто общались со своей матерью, и большая часть их детских лет прошла в обществе воспитателя, мадам Скаррон. В 1674 году королевский генеральный прокурор при поддержке шести судей в Большом Шатле объявил об официальном прекращении супружеской общности жизни с её мужем.

MADAME DE MONTESPAN

Со временем привязанность Людовика стала ослабевать, и мадам Монтеспан сильно переживала по этому поводу. Согласно преданиям, она даже обратилась к чёрной магии, чтобы вернуть расположение короля. Начиная с 1683 года мадам Монтеспан лишилась титула официальной фаворитки короля, однако, не решаясь удалиться от Людовика, она жила при дворе ещё 8 лет. 43-летняя мадам Монтеспан придерживалась прежнего образа жизни, участвуя в больших празднествах и живя на широкую ногу.

MADAME DE MONTESPAN

Король не сразу дал отставку своей старой фаворитке, образовав при дворе своеобразную полигамию. Ему льстило то, что вокруг него было много женщин. Сначала совестливый муж Людовик выполнял свой супружеский долг. Затем направлялся в покои мадам де Монтеспан. Но по горькой иронии он должен был пройти через комнату Луизы де Лавальер, своей холодностью причиняя той невыносимые душевные страдания. Для нее это было ужасным унижением, поэтому бывшая фаворитка два раза бежала из Версаля, чтобы уйти в монастырь. Семь мучительных лет продолжались метания Луизы. В третий раз женщина не вернулась во дворец. Но Людовик равнодушно отнесся к тому, что произошло с Лавальер.

Madame de Montespan by ?

Короля же все больше увлекала его новая фаворитка. Он восторгался ею, как женщиной, Атенаис, как и король, все делала с размахом. Она любила поесть, выпить, была азартна не только в игре, но и в любви. Только одно мешало ей жить в свое удовольствие… мадам де Монтеспан была замужем. Еще в 23 года она связала себя узами брака с Луи Анри де Пардайана де Гондреном, маркизом де Монтеспаном, которому родила двоих детей. Ее муж не хотел закрывать глаза на измену жены, чтобы вернуть ее, он даже решил пойти на публичный конфликт с королем. Он неожиданно прибыл в Сен-Жерменский дворец в украшенной настоящими оленьими рогами карете и прилюдно устроил большой скандал, обвиняя супругу в неверности.

LA MARQUISE DE MONTESPAN (detail)

Людовику пришлось сослать скандального ревнивца в замок в Гасконии. Муж мадам де Монтеспан сказал своим слугам, что теперь будет входить в дом не через низкую дверь, как обычно, а через высокие ворота, чтобы было достаточно места для его рогов. Однако при дворе не считали, что делить жену с королем является потерей чести. Любовники заставили принять двор их двойную измену даже тогда, когда Монтеспан забеременела от короля.

Шарль де Лафосс
Маркиза де Монтеспан с четырьмя узаконенными детьми
1677, 248х113 Версальский дворец

Даже после скандальных подозрений ("Дело о ядах"), разделивших Людовика XIV и мадам Монтеспан, король продолжал ежедневно посещать её комнаты в Версале. Проницательность, обаяние и умение оживить беседу, присущие мадам Монтеспан, немного сглаживали её новое положение отвергнутой фаворитки.

Pierre Mignard (1612-1695)
Portraits présumés de Madame de Montespan et de ses enfants (detail)
Palace of Versailles

В 1685 году её дочь Мадмуазель де Нант вышла замуж за Бурбонского герцога Людовика III Бурбон-Конде. В 1692 году её сын герцог Мэнский взял в жёны внучку Великого Конде, а ещё одна её дочь, Франсуаза-Мария, вышла замуж за племянника короля, герцога Шартрского..

Французская школа
Мадам де Монтеспан с детьми
1678, 206х252 Версальский дворец

Она гордилась блестящими браками своих детей. Впрочем, король самостоятельно планировал эти браки, благодаря чему внебрачный, но узаконенный сын, герцог Мэнский получал возможность взойти на престол Франции в случае пресечения рода Бурбонов и, на случай своей смерти, он распорядился чтобы герцог Мэнский и его брат, граф Тулузский, обеспечивали регентство будущего Людовика XV.

LA MARQUISE DE MONTESPAN

Но Атенаис де Монтеспан старела. Она всеми доступными средствами старалась поддержать свою красоту. «Увы, Бог не галантен с женщинами. А то бы он сделал так, чтобы морщины были на пятках, а не на лице». Фаворитку мало интересовали хлопоты, связанные с ее детьми.

MADAME DE MONTESPAN

Параллельно числу побед Монтеспан росло и число ее врагов. Они лишь ждали момента, чтобы нанести ей удар. Однажды священник церкви Сен-Жермен отказался отпустить мадам де Монтеспан грехи, потому что она любовница короля. Это был неслыханный скандал. Католическая церковь не простила Монтеспан и королю двойной измены. Скандал достиг апогея, когда придворное духовенство отказалось отпустить грехи не только фаворитке, но и королю. Людовику пришлось пойти на уступки. Он поклялся исправиться - Монтеспан отлучили от двора. Придворные бросились за чинами и званиями, которые освободились после ее изгнания.

MADAME DE MONTESPAN

В 1691 году, когда придворный священник Боссюэ рассказал королю о том, что мадам Монтеспан обратилась с просьбой покинуть двор и переехать в монастырь, Людовик XIV ответил: «С радостью!». Таким образом, полностью утратив расположение короля, в 1691 году мадам Монтеспан в возрасте 51 года, получив содержание в 500 000 франков, удалилась в парижскую женскую обитель Filles de Saint-Joseph (Дочери святого Иосифа), основанную ею же и находившейся в домах 10 — 12 по улице Сен-Доменик в современном VII округе Парижа.

Прожив в опале более 15 лет, мадам Монтеспан жертвовала крупные суммы больницам и приютам. Также она оставалась покровительницей литературных талантов.

Portrait d"Athénaïs de Rochechouart, marquise de Montespan (1641-1707), maîtresse de Roi

Последние годы её жизни прошли в строгом покаянии. Она умерла 27 мая 1707 года в возрасте 66 лет принимая лечебную ванну на термальном курорте Бурбон-л’Аршамбо в родовом гнезде Бурбонов в Оверни, где она находилась на лечении. Три младших ребёнка неподдельно скорбели о её уходе. Примечательно, что 68-летний король запретил всем её детям носить траур по смерти матери.

LA TOILETTE DE MONTESPAN: LA INCOMPARABLE

Маркиза де Монтеспан.

MADAME DE MONTESPAN

Её похоронили в часовне кордельеров в Пуатье рядом с могилой строгой и набожной матери Франсуазы, Дианы де Грансень. В наше время на этом месте находится торговый центр Кордельер, где заметны остатки прежней часовни.

"Mademoiselle de La Vallière et madame de Montespan; études historiques sur la cour de Louis XIV" (1840)

Drawing of Madame de Montespan 1674

Герцогиня Бурбон, герцогиня Орлеанская и граф Тулузы в знак почтения к скончавшейся матери отказались от участия в событиях королевского двора. Старший внебрачный сын, герцог Мэнский, принял сторону короля и с трудом скрывал радость по поводу известия о смерти матери. Надо отметить, что он всегда считал для себя большей матерью воспитавшую его мадам Ментенон.

GRIESINGER, Theodor.
Madame de Montespan

Что касается самой мадам Ментенон, узнав о смерти Франсуазы-Атенаис, она, по некоторым источникам, тяжело переживала это известие. Именно Франсуаза помогла ей попасть ко двору, доверив воспитание своих внебрачных детей, что позволило той привлечь к себе первое внимание короля.

Madame de Montespan.

Только поэтам свойственно восторгаться свежим дуновением весны. На самом деле с ее приходом воспламеняются те органы человеческого тела, о которых из соображений приличия лучше не упоминать. Вот и Олимпия Манчини, ставшая графиней де Суассон, в апреле 1662 года почувствовала себя внезапно так, словно села на раскаленные головешки: она испускала вздохи, больше походившие на стоны, раздувала ноздри и подгибала колени, содрогаясь всем телом. Вскоре этот внутренний жар лишь ему ведомыми путями достиг сердца, где и обрел благородное наименование любви.

Олимпия вновь ощутила непреодолимое влечение к королю и исполнилась ревности к фаворитке. «Графиня де Суассон, — говорит мадам де Мотвиль, — не любила мадемуазель де Лавальер, полагая, что та похитила у нее расположение короля. Три страсти терзают души людей — честолюбие, любовь, зависть; и ими была потрясена эта душа»

Олимпия тут же стала строить планы, как разлучить Людовика XIV и Луизу. Чтобы отправить последнюю и изгнание, достаточно было вызвать скандал, уведомив королеву об измене мужа. В союзники она избрала своего любовника маркиза де Варда и графа де Гиша, нежного друга Мадам. Оба отличались коварством и злобностью. Им пришло в голову написать письмо по-испански и отправить его королеве в конверте, пришедшем из Мадрида. С помощью подкупленного слуги они раздобыли такой конверт в корзинке королевы.

Однажды утром донья Молина, первая камеристка Марии-Терезии, получила пакет, надписанный рукой королевы Испании. Однако пакет был небрежно запечатан, и это внушило ей некоторые подозрения. Она сорвала печать и прочла письмо. Сразу же догадавшись, что дело нечисто, она в смятении побежала к Анне Австрийской, которая посоветовала ей отнести послание королю, не уведомляя об этом королеву.

Она так и поступила, и Людовик XIV «впал в ярость», читая письмо, изобличающее его любовную связь, ибо, как говорит мадам де Мотвиль, «не мог поверить, что кто-либо из подданных осмелился вмешаться в то, что он считал своим личным делом».

Решив немедленно найти и покарать виновных, король сделал не самый удачный выбор, обратившись за помощью к маркизу де Барду — «человеку большого ума, которому вполне доверял». Именно ему было поручено выследить авторов письма.

Дознание, однако, не принесло результатов, что не должно вызывать удивления…

Потерпев неудачу, Олимпия не признала свое поражение. Она посетила ворожею, которая приготовила ей весьма сложное снадобье и научила магическим заклятьям. Ничего не помогало. Тогда она решила устранить Луизу, подсунув королю, другую любовницу — мадемуазель де ла Мот Уданкур.

Король едва не угодил в расставленные сети. Он несколько раз встречался с приятной молодой особой, которая была должным образом подготовлена графиней де Суассон и вследствие этого. пылала страстью. Не желая огорчать ее — всем известно, как безукоризненно вежлив был Людовик XIV по отношению ко всем женщинам, даже самого низкого положения, — король исполнил просимое, а затем, поклонившись, возвратился к себе.

Олимпия, потерпев вторую неудачу, заболела желтухой.

Раздосадованная мадемуазель де ла Мот Уданкур предприняла попытку еще раз завлечь мимолетного любовника. Но король не мог позволить себе две связи одновременно: он был слишком занят — он строил Версаль.

Вот уже несколько месяцев он старался с помощью архитекторов Лебрена и Ленотра возвести самый красивый дворец в мире. Для молодого короля двадцати четырех лет от роду это было упоительным занятием, которое поглощало все его время.

Когда же ему случалось отодвинуть в сторону чертежи, загромождавшие письменный стол, он принимался писать нежное письмо Луизе. Однажды он даже написал ей изысканное двустишие на бубновой двойке в ходе карточной партии. А мадемуазель де Лавальер с присущим ей остроумием ответила настоящей маленькой поэмой, где просила писать ей на двойке червей, ибо это более нежная масть.

Когда же король возвращался в Париж, он немедленно бросался к Луизе, и оба любовника испытывали тогда такую радость, что напрочь забывали об осторожности.

Результат не заставил себя ждать: однажды вечером фаворитка в слезах объявила королю, что ждет ребенка. Людовик XIV, придя в восторг, отбросил прочь привычную сдержанность: отныне он стал прогуливаться по Лувру вместе со своей подругой, чего раньше не делал никогда.

* * *

Королева, которую Анна Австрийская всеми силами стремилась оградить от внешнего мира, казалось, по-прежнему ничего не замечала. Закрывшись в своих покоях, она днями напролет болтала с доньей Молиной и другими приближенными, и те содрогались при мысли, что она узнает о постигшем ее несчастье. Но как-то вечером, когда дверь в комнату оказалась приоткрытой, королева увидела проходившую мимо мадемуазель де Лавальер и тут же подозвала мадам де Мотвиль, сказав ей:

— Esta Donzella con la arracadas de diamantes es esta que el Rei quiere. (Вот эту девушку, у которой бриллиантовые серьги, любит король.)

Сверкнувшая молния не так ошеломила бы присутствующих, как эти безмятежные слова. Все переглядывались, не смея ничего ответить. Наконец мадам де Мотвиль нарушила молчание: «Я пыталась убедить ее, — рассказывает она, — что мужьям приходится изображать неверность, ибо того требует мода».

Объяснение было не самым лучшим, и королеву оно не удовлетворило. Она внезапно опечалилась, отчего нос ее стал казаться еще длиннее, и «мы поняли, что ей известно больше, нежели предполагалось».

Прошло несколько месяцев. Людовик XIV отправился воевать с герцогом Лотарингским и вернулся 15 октября 1663 года, покрыв себя славой и во главе победоносной армии. Луиза ждала его с нетерпением. Она уже не могла скрывать свою беременность.

Король, слегка раздраженный этим, призвал к себе Кольбера и поручил ему отыскать неприметное жилище для любовницы. Министр нашел небольшой двухэтажный домик недалеко от Пале-Рояля, и фаворитка без сожалений рассталась с мансардой, которую занимала в качестве фрейлины Мадам. Едва она перебралась на новое место, как у нее уже появились слуги — благодаря Кольберу, который не упускал из виду ничего. Послушаем его самого: «Чтобы ухаживать за ребенком при полном сохранении тайны, как и было приказано королем, я нанял некоего Бошана с женой. Они прежде находились в услужении в моей семье и проживали на улице Урс. Я объявил им, что один из моих братьев сделал ребенка даме, занимающей видное положение в обществе, и что ради спасения чести их обоих я вынужден позаботиться о новорожденном, а потому доверяю его их попечению, на что они с радостью согласились».

Министр нашел также акушера, умевшего держать язык за зубами, по имени Буше. Все было приготовлено, и оставалось только ждать.

19 декабря в четыре часа утра Кольбер получил от акушера следующую записку: «У нас мальчик, сильный и здоровый. Мать и дитя чувствуют себя хорошо. Слава Богу. Жду распоряжений».

Распоряжения оказались жестокими для Луизы. Вот что говорит об этом Ж. Лэр: «Матери было позволено провести с сыном только три часа. В шесть часов, еще до наступления рассвета, как и было условленно заранее, Буше забрал ребенка, пронес его через Пале-Рояль и согласно полученным инструкциям передал Бошану с женой, „которые ждали на углу, прямо напротив Буйонского дворца“. В тот же день новорожденного отнесли в Сан-Ле: по тайному приказу короля он был записан как Шарль, сын г-на де Ленкура и мадемуазель Елизабет де Бе».

Луиза, испытывая невыразимые муки, решила спрятаться в своем убежище и не покидать его. Но горничная вскоре сообщила ей, какие слухи ходят по Парижу. Люди начали шептаться, что у короля родился незаконный ребенок. Итак, нужно было обязательно показаться на публике…

24 декабря, мертвенно-бледная, едва держась на ногах, она отстояла полуночную мессу в часовне Кенз-Вен. Придворные смотрели на нее с ироническими улыбками. Понимая, что никого не удалось обмануть, она в слезах вернулась к себе…

Всю зиму Луиза пряталась в своем доме, не принимая никого, кроме короля, очень огорченного этим затворничеством. Весной он привез ее в Версаль, который был почти достроен.

Теперь она занимала положение официально признанной фаворитки, и куртизаны всячески заискивали перед ней.

Но и подобного триумфа Людовику XIV было недостаточно. В апреле 1664 года он решил устроить в честь Луизы празднество еще невиданной красоты и поручил графу де Сент-Эньяну озаботиться организацией увеселений, чтобы зрители могли увидеть музыкальные и театральные представления, балет и феерию, а также фейерверк. Молодой граф, избрав темой пребывание Роже на острове волшебницы Альснны, поставил необыкновенный спектакль, получивший название «Забавы волшебного острова». В подготовке торжеств, оставивших по себе незабываемую память, принимали участие Мольер, Люлли, Бенсерад. Король, любивший танцевать, исполнял роль Роже. Он появился в серебряном панцире и золотом плаще с алмазными фестонами. На голове его сверкал шлем, увенчанный длинными перьями огненно-красного цвета.

Луиза, увидев его в таком наряде, зарделась и смутилась. Праздник был посвящен ей; король ради нее танцевал главную партию в роскошном балете; величайшие творцы эпохи трудились, чтобы заслужить ее одобрение. Наконец 13 мая, словно бы венчая эти удивительные дни, на сцене предстал один из шедевров французского театра: это был «Тартюф» Мольера, поставленный в ее честь…

Она не умела быть счастливой и потому плакала.. Но она плакала бы еще горше, если бы знала, что носит под сердцем второго маленького бастарда, зачатого в предыдущем месяце.

Ребенок этот родился под покровом глубочайшей тайны 7 января 1665 года и был окрещен как Филипп, «сын Франсуа Дерси, буржуа, и Маргариты Бернар, его супруги». Кольбер, которому по-прежнему приходилось заниматься обустройством младенцев, вверил его попечению надежных людей.

* * *

Двор не воспел в сатирических куплетах рождение второго сына Луизы только потому, что внимание его было поглощено грандиозным скандалом: совсем недавно обнаружилось, что группа молодых людей, входивших в число ближайших друзей Месье, образовала весьма любопытное общество, назвав его орденом тамплиеров. Они ставили своей целью объединить всех приверженцев Содома.

Великими магистрами этого ордена были герцог де Грамон, шевалье де Тийаде и маркиз де Биран. Под камзолом они носили позолоченный серебряный крест, на котором был изображен мужчина, попирающий ногами женщину «по примеру креста святого Михаила, где этот святой попирает ногами демона».

Собрания происходили в удаленном загородном доме и заканчивались каждый раз отвратительной оргией.

Устав этой секты стал известен двору и поверг в изумление самых искушенных, много повидавших людей. Вот его статьи:

1. Перед вступлением в орден неофиты должны подвергаться осмотру, дабы великие магистры могли убедиться, что все части их тела здоровы и способны вынести истязание.

2. Они должны дать обет послушания и целомудрия по отношению к женщинам; замеченный в нарушении изгоняется из братства навсегда и не может в него вернуться ни под каким предлогом.

3. Каждый включается в орден на равных правах с остальными, что не исключает подчинения строгостям испытательного срока, который длится до тех пор, пока подбородок не зарастет волосом.

4. Если один из братьев вознамерится вступить в брак, он должен поклясться, что делает это только для улучшения своего имущественного положения, или по настоянию родных, или по необходимости оставить наследника. Одновременно он должен обещать, что не будет любить свою жену, что будет спать с ней лишь до того момента, как означенный наследник появится; но и в последнем случае он должен просить на это разрешения, которое предоставляется только на один день в неделю.

5. Отцы будут разделены на четыре класса, дабы каждый Великий приор имел столько же, сколько остальные. Что до тех, кто вступает в орден, четыре Великих приора будут иметь их по очереди, дабы не возникла между ними ревность, которая может нанести ущерб их единству.

6. Члены ордена должны оповещать друг друга обо всем, что происходит, в частности, затем, чтобы вакантная должность доставалась по заслугам, каковые я будут определяться в соответствии с рвением.

7. Посторонним людям не дозволяется открывать тайны ордена и рассказывать им о празднествах; кто совершит это, будет лишен к ним доступа на неделю и даже на больший срок, если стоящий над ним Великий магистр сочтет нужным.

8. Однако дозволяется откровенно говорить с теми, кого намереваются вовлечь в орден, но делать это должно с осторожностью, пока не будет полной уверенности, что предложение будет принято.

9. Те, кто сумеет провести братьев в монастырь, в течение двух дней будут пользоваться теми же правами, что и великие магистры; разумеется, они и в этом случае обязаны пропустить великих магистров впереди себя и довольствоваться тем, что останется после их насыщения .

Этот устав наделал много шума. Кроме того, вскоре стало известно, что члены братства, заманив к себе вечером куртизанку, привязали ее обнаженной к постели и засунули осветительную ракету «в известное место». После многих отвратительных шуток и издевательств один из великих магистров поджег фитиль, и все страшно веселились, видя, как «фейерверк появляется из овчинки мадемуазель».

Несчастная, получившая ужасные ожоги, на следующий день пришла с жалобой в полицию; королю немедленно дали об этом знать, и он предпринял самые энергичные меры, дабы уничтожить гнусное сообщество.

* * *

В начале года все умы были поглощены этой историей, за которой Луиза следила с замирающим сердцем. Подобные мерзости превосходили ее воображение, и королю приходилось почти каждый вечер успокаивать ее…

В конце концов это стало ему надоедать, и он начал надумывать о менее наивной любовнице. Именно тогда он обратил внимание на принцессу Монако. Она была молода, обаятельна, остроумна и необыкновенно привлекательна; но в глазах короля самым большим ее достоинством было то, что она делила ложе с Лозеном, прославленным обольстителем, и, стало быть, должна была обрести богатый опыт…

Людовик XIV принялся усердно ухаживать за принцессой, которая с радостью позволила соблазнить себя.

Вскоре Лозен узнал о постигшей его неприятности. Оскорбившись, он сыграл с монархом довольно скверную шутку.

Узнав, что король назначил свидание принцессе, он загодя отправился к королевским апартаментам и спрятался в шкафу, стоящем в коридоре. Король, вернувшись к себе, оставил снаружи ключ для своей красавицы. Одним прыжком Лозен оказался у дверей, запер их, а ключ положил в карман. В коридоре уже слышались шаги. Он быстро юркнул в шкаф и увидел принцессу де Монако, которую сопровождал Бонтан, камердинер короля. Не обнаружив ключа, тот постучал.

— Кто там? — спросил монарх, стоявший за дверью.

— Это я, — ответила мадам де Монако.

Людовик XIV хотел отворить дверь. Она не поддавалась. Тогда он стал трясти замок. Все было тщетно. Жалобные стенания и вздохи — и обоим любовникам пришлось смириться с мыслью, что сегодня им предстоит лечь раздельно. Лозен же, сидя в шкафу, радовался.

Однако мадам де Монако, заподозрив неладное, поделилась сомнениями с королем. В отместку тот приказал Лозену отправиться с инспекцией на полгода в Беарнский полк. Лозен отказался. Через несколько дней его препроводили в Бастилию, где он и просидел шесть месяцев.

Через три недели король расстался с принцессой Монако, поскольку нашел ее живость несколько утомительной для себя, и вновь вернулся к мадемуазель де Лавальер…

* * *

В конце лета королева-мать неожиданно почувствовала себя очень плохо. Врачи, обнаружив рак груди, сделали операцию, отчего состояние ее значительно ухудшилось. Однако до зимы она протянула, более всего сокрушаясь из-за отвратительного запаха, стоявшего в комнате.

— Господь наказывает меня этим, потому что я слишком любила красоту моего тела, — говорила она.

Вместе с ней исчезла последняя преграда, хоть немного удерживавшая короля в рамках приличия. Вскоре в этом убедились все. Через неделю мадемуазель де Лавальер стояла рядом с Марией-Терезией во время мессы…

Именно тогда постаралась привлечь внимание короля одна молодая фрейлина королевы, которая поняла, что обстоятельства складываются для нее благоприятно. Она была красива, коварна и остра на язык; Звали ее Франсуаза Атенаис де Мортемар: уже два года она была замужем за маркизом де Монтеспаном, но при этом не отличалась безупречной супружеской верностью.

Ее легко представить себе по портрету, оставленному нам современниками: «У нее были белокурые волосы, большие глаза цвета лазури, красивый орлиный нос, маленький рот с алыми губами, очень красивые зубы ; одним словом, в этом лице не было изъянов. Что до ее сложения, то она была среднего роста и очень стройная».

Помимо этого, мадам де Монтеспан отличалась живым воображением и забавлялась странными играми. Герцог де Ноай говорит, что «она запрягала шесть мышей в маленькую золоченую карету и позволяла им кусать свои прелестные руки». Ей также нравилось выращивать поросят и козочек в своих роскошных версальских апартаментах.

Людовик XIV вскоре подпал под ее чары. Не бросая Луизу, которая вновь была беременна, он стал порхать вокруг Атенаис. Скромная фаворитка быстро поняла, что отныне не только она интересует короля. Как всегда, незаметно разрешившись от бремени, она затаилась в своем особнячке и приготовилась втихомолку страдать.

Но будущий Король-Солнце не любил потаенных сцен. Этому театральному любовнику нужно было, чтобы все происходило на глазах у зрителей. Поэтому он устроил празднества в Сен-Жермене под названием «Балет муз», где Луиза и мадам де Монтеспан получили совершенно одинаковые роли, дабы всем стало ясно, что обе на равных правах будут делить его ложе.

Это была шутка довольно дурного тона, однако двор веселился от души, чему немало способствовала и Мария, пребывая в полном неведении, она аплодировала гораздо громче, чем все прочие.

Людовик XIV в костюме пастушка исполнил изящный сольный номер, а затем приблизился к мадемуазель де Лавальер и, глядя ей прямо в глаза, с изумительной бесцеремонностью прочел стихотворение, написанное Бенсерадом специально для этого случая:

Вас не хочу гневить, но лишь предупреждаю,

Что прежних чувств к вам больше не питаю,

И на прощание открыто вам скажу я,

Что не свободен, ибо полюбил другую.

Повернувшись на каблуках, он покинул Луизу, раздавленную горем и стыдом. Угадывая иронические улыбки публики, несчастная продолжала танцевать до самого конца спектакля. Но едва только ей представилась возможность ускользнуть, она бросилась к себе, упала на постель и стала горько рыдать, как всегда делала в подобных обстоятельствах…

* * *

Любовные приключения не мешали королю заниматься своими прямыми обязанностями. В течение двух лет он от имени жены предъявлял претензии на наследство Филиппа IV, умершего в 1665 году. Испанский король оставил только одного сына от второго брака — четырехлетнего Карла II. Между тем Мария-Терезия родилась от первой жены: по законам же Нидерландов отцовское достояние принадлежало или отходило к отпрыскам первого союза. В силу этого Людовик XIV считал себя обязанным защищать права жены.

Испания, естественно, отказалась удовлетворить эти требования, поэтому король стал готовиться к войне, Пока Лувуа собирал войска, он заключил союз с немецкими князьями и уверился в том, что Англия будет соблюдать нейтралитет. Обеспечив себе дипломатическое прикрытие, он решил лично проинспектировать войска и, зная, как возбуждают дам маневры и парады, пригласил королеву с соответствующей свитой.

Был воздвигнут роскошный воинский лагерь. «Я увидела громадную равнину, на которой симметрично располагалось множество палаток, — пишет мадам Шатрье, состоявшая на службе при семействе Конде. — Шатер короля, в котором я побывала, имел три залы и одну спальную комнату с двумя кабинками, причем все они блистали золотом. На подушках китайского атласа восседали прекрасные амазонки: они могли бы скорее привлечь врагов, нежели нагнать на них страху. В этот эскадрон, возглавляемый Его величеством, входили Мадам, мадемуазель де Лавальер, мадам де Монтеспан, мадам де Ровр и принцесса д"Аркур. Дневную жару они пережидали в палатке, и туда же им подавался обед, о ели они отнюдь не по-походному, и сервировка была великолепной. По вечерам они катались на лошадях месте с его величеством: войска брали на караул, раздавались мушкетные выстрелы, никому не принявшие вреда» .

Впрочем, дамы интересовались не только военными приготовлениями. Они сплетничали и судачили. Король намекнул, что кое-кому будет оказана честь увидеть настоящее сражение, и им не терпелось узнать, кто же отправится на театр военных действий. Мадемуазель дe Лавальер или же мадам де Монтеспан?

Вскоре любопытство их было удовлетворено.

Обе женщины пребывали в сильной тревоге. Но если Луиза только вздыхала, запершись в своей комнате в ожидании решения повелителя, то Франсуаза-Атенаис воззвала к самым страшным силам, дабы устранить соперницу и привязать к себе короля.

В самом деле, благородная маркиза регулярно навещала некую Катрин Монвуазен (которую именовали попросту Вуазен ), чьи таланты ворожеи и колдуньи начал привлекать всеобщее внимание.

Это была маленькая брюнетка лет примерно тридцати, с самой заурядной внешностью, но с пугающим взором. Она обитала в лачуге, стоявшей на месте нынешней улицы Борегар, в квартале Бон-Нувель. При Юме находился сад, служивший ей кладбищем, ибо она, как говорили, «помогала малышам появиться на свет, но чаще — перейти в мир иной». В глубине она соорудила нечто вроде грота, где была устроена печь. Там она и занималась приготовлением своих адских снадобий, сжигая человеческие кости и вываривая жаб.

Вот эту достойную особу и навещала иногда Франсуаза, чтобы раздобыть приворотное зелье для обольщения Людовика . В 1666 году она даже согласилась принять участие в черной мессе, которую отслужил в часовне замка Вильбуссен около Монлери аббат Гибур, погубивший душу священник, приятель Катрин Вуазен.

Закрыв лицо вуалью, она легла обнаженной на алтарь с зажженными свечами, и Гибур поставил ей на живот чашу, обернутую салфеткой. Литургическое действо было совершено по всем правилам — только по завершении его аббат прикоснулся губами не к алтарю, а к подрагивающему телу прекрасной маркизы .

Освящение завершилось ужасной сценой. В большинстве случаев подручные Вуазен довольствовались недоношенными младенцами, однако в эту ночь все было сделано по высшему разряду. Гибур зарезал живого ребенка: он его купил за одно экю, сказав несчастной матери, доведенной до отчаяния голодом, что намеревается отдать его женщине, у которой «соски болят от обилия молока» .

Прочитав нараспев символ веры, священник приступил к заклятию:

— Астарот, Асмодей, князь дружбы и любви, молю тебя принять в жертву этого младенца и исполнить в благодарность то, о чем прошу. Молю вас, духи, чьи имена записаны на этом свитке, содействовать желаниям и намерениям особы, ради которой была отслужена месса.

Мадам де Монтеспан, по-прежнему лежа на алтаре, выразила свою волю в следующих словах:

— Хочу обрести любовь короля и получать от него все, что попрошу для себя или своих близких, чтобы слуги мои и приближенные были ему приятны, чтобы он отринул и не смотрел больше на Лавальер .

Затем Гибур перерезал ребенку горло ножом, и кровь его стекла в чашу. Подручные же вырвали сердце и внутренности маленького страдальца, «дабы совершить еще одно жертвоприношение, сжигая их на медленном огне и растирая в золу, предназначенную для Людовика Бурбонского» .

Разумеется, накануне отъезда Людовика XIV мадам де Монтеспан решила прибегнуть к помощи магии и поспешила к колдунье из квартала Бон-Нувель. На этот раз Вуазен посоветовала ей повидаться с аббатом Мариетом и чародеем Лесажем.

Через несколько дней очаровательная маркиза, которой вовсе не нужно было прибегать к подобным средствам, чтобы обольстить короля, отправилась на улицу Танри, в грязную лачугу, где колдуны установили свой алтарь. Были зажжены свечи; Лесаж воззвал к силам ада, а затем Мариет в священническом облачении произнес богохульственные заклятья перед дароносицей, в которую положили сердце голубя. Наконец, возложив Евангелие на голову коленопреклоненной мадам де Монтеспан, он прочел из него отрывок «в сатанинском духе». Когда церемония завершилась, Франсуаза добавила от себя:

— Желаю, чтобы любовь короля ко мне не иссякала, чтобы королева стала бесплодной, чтобы король покинул ложе ее и стол ради меня. Пусть меня почитают и любят знатные сеньоры, дабы я принимала участие в королевском совете и знала все, что там происходит. Пусть любовь короля ко мне удвоится, пусть оставит он мадемуазель де Лавальер и отринет королеву, чтобы я могла выйти замуж за короля.

Любопытно, что всего за один год дурные молитвы маркизы претерпели существенное изменение. Теперь она хотела не просто быть фавориткой короля, но вступить на престол…

* * *

После этой необычной мессы Франсуаза вернулась к себе, уверенная в победе. Однако следующий день принес ей большое разочарование. В самом деле, 14 мая около полудня разнеслась удивительная новость. Стало известно, что король только что даровал титул герцогини мадемуазель де Лавальер и признал своей дочерью третьего ее ребенка — маленькую Марию-Анну (два первых сына умерли в младенчестве).

Мертвенно-бледная мадам де Монтеспан поспешила к королеве, чтобы узнать подробности. Мария рыдала. Вокруг нее придворные шепотом обсуждали жалованную грамоту, уже утвержденную парламентом. Изумлению не было предела. Говорили, что подобного бесстыдства не случалось со времен Генриха IV.

Текст этой молитвы был сообщен Лесажем на одном из допросов.

Фансуаза вскоре узнала полный текст грамоты. Вот он:

«Людовик, милостью Божией король Франции и Наварры, обращается к вам с приветом.

Поскольку милости короля являются внешним признаком заслуг тех, на кого обращены, и служат к вящему прославлению подданных, ими отмеченных, мы сочли, что не можем яснее выразить благоволение дорогой нашему сердцу и преданной нам всей душой Луизе де Лавальер, как даровав ей высшие титулы отличия, ибо уже несколько лет испытываем к ней чувство совершенно особенной привязанности, порожденное редким совершенством ее натуры. И хотя скромность ее часто противилась нашему желанию поднять ее на высоту, соответствующую нашему к ней уважению и ее добрым качествам, привязанность наша к ней и чувство справедливости не позволяют больше медлить с изъявлением нашей признательности за хорошо известные нам ее заслуги, равно как и скрывать, вопреки требованиям природы, нашу нежность к внебрачной дочери Марии-Анне, отмеченной нашей милостью в лице ее матери. Мы даруем ей земли Вожур в Турени и баронство Сен-Кристоф в Анжу; оба ленных владения обладают значительным количеством вассальных земель и приносят немалый доход…»

Далее следовала установленная формула, согласно которой земли Вожур становились герцогством и пэрством, «дабы этот титул принадлежал названной мадемуазель Луизе де Лавальер, а после ее кончины нашей дочери Марии-Анне, упомянутой выше, ее наследникам и потомкам, как и мужского, так женского пола…»

Потрясенная мадам де Монтеспан немедля побежала к Вуазен и закатила ей ужасную сцену. Колдунья тут же приступила к вымачиванию жаб в кобыльей, моче….

А в это время две женщины, не переставая, лили слезы: Мария, которая не могла смириться с оскорблением, нанесенным ей королем, и Луиза де Лавальер, угнетенная тем, что внебрачная связь окончательно вышла наружу. Кроме того, ее мучила еще одна мысль: возможно, все эти почести, которыми одарил ее король, были прощальным подарком? Вскоре она получила подтверждение, что страхи не были напрасными.

15 мая Людовик XIV объявил, что только королеве и ее фрейлинам (среди которых была мадам де Монтеспан) будет позволено сопровождать его в Нидерланды.

— А я? — спросила Луиза.

— Вы останетесь в Версале.

Узнав, что суверен намеревается завоевывать спорную провинцию в обществе мадам де Монтеспан, фаворитка, ожидавшая в то время четвертого ребенка, удалилась в слезах.

* * *

20 мая король отправился на север в большом экипаже, в сопровождении армии, королевы и придворных дам. Эта военная кампания начиналась как загородная прогулка.

А в Версале тихо плакала Луиза, сокрушаясь при мысли, что король уехал на воину, ничего не сделав для ребенка, которого она должна была произвести на свет.

24 мая, вне себя от горя, она написала ставшее знаменитым письмо своей подруге мадам де Монтозье:

Следуя обычаю, все разумные люди, прежде чем завести новых слуг, уведомляют об этом старых посредством выплаты им положенного жалованья или же словами признательности за их труды. Боюсь, как бы со мной не случилось подобного. Возможно, король, пожаловав меня столь высоким титулом, предупреждает тем самым об отставке и, желая пробудить во мне тщеславие, надеется, что честолюбие возьмет верх над любовью, так что унижение покажется мне не столь тяжким.

Если вы дадите себе труд пристально взглянуть на состояние моих дел, то согласитесь, что нет никого, кто заслуживал бы большего сострадания.

Король смертей, он собирается воевать; если с ним произойдет что-нибудь ужасное, что станется со мной? Что станется с отпрыском королевской крови, который уже беспокойно шевелится в моем чреве? Король знает об этом, он уверен, что будет сын, но ничего не сделал для ребенка.

Мне крайне необходимы ваша помощь и ваш мудрый совет… Луиза…»

* * *

А в это время радостный и беспечный король двигался победоносным маршем, захватив Шарлеруа, Ат, Турне, Фюрн, Армантьер, Куртре с такой легкостью, как «если просто чихнул»…

Франсуаза Атенаис де Рошешуар де Мортемар (рожд. 5 октября 1641 года, смерть 27 мая 1707 год), в истории известна как маркиза де Монтеспан - официальная фаворитка французского короля Людовика XIV.

Франсуаза Атенаис, в девичестве де Тоннэ-Шарант, урожденная герцогиня де Мортемар из рода Рошешуаров, маркиза де Монтеспан. Фаворитка Людовика XIV, здесь, в отличие от других фавориток короля, налицо высшая знать королевства, а не рядовое, по сути, провинциальное дворянство.

В семье Мортемар Франсуаза была не единственный ребенок. Ее брат – Людовик Виктор де Рошешуар, герцог Вивонь, был флигель-адъютантом короля. Старшая сестра – Габриэль, маркиза де Тианж, выйдя замуж за Клавдия де Дама, стала придворной дамой, а младшая сестра – Магдалина – была аббатисою женского монастыря Фонтерво.

Когда Франсуаза в первый раз прибыла ко двору, ей было 22 года и она уже была замужем. 1663 год - девица Тоннэ-Шарант была выдана замуж самим королем Людовиком за камергера двора герцога Орлеанского Генриха Людовика де Пардайян де Гондрен, маркиза де Монтеспан и была пожалована в статс-дамы. Ее внешний облик отвечал по тем временам идеалам красоты – она была полной, светловолосой, с голубыми глазами.

Прибыв ко двору, молодая жена сразу же обратила на себя внимание монарха. Вначале маркиза делала вид, что пристальное внимание Людовика ей досаждает. Но в скором времени она ответила государю взаимностью, а маркиз все продолжал устраивать Людовику сцены ревности, жаловаться на него придворным, вламываться в кабинет к королю, дабы застать его со своей Франсуазой.

Однако двор уже жил по законам новой морали и, конечно же, был на стороне обожаемого короля. Неуступчивого маркиза все по-дружески уговаривали образумиться. К советам маркиз не прислушивался – он даже хотел не отказываться от детей Людовика и Монтеспан, которые по закону принадлежали ему, и увезти их с собой в Гнеинь. (Первенец королевской крови Луи-Огюст, будущий герцог Мэнский, родится в 1670 г. Всего детей будет четверо: Луи-Огюст, которого король отдаст в мужья принцессе Конде, граф Тулузский и две дочери – одна выйдет замуж за принца Конде, вторая – за герцога Шартрского, будущего герцога Орлеанского. Таким образом, дети маркизы породнятся с самой высшей знатью. Кроме этого, король легитимирует всех четверых с правами принцев крови, а после специальным эдиктом признает их право на престол.)

В конце концов Людовику это надоело, и он засадил маркиза в Бастилию. Правда, ненадолго. В скором времени маркиза выпустили из Бастилии и выслали в свои поместья. Здесь он объявил о кончине жены и устроил ей похороны – пустой гроб закопали в землю и на надгробном камне высекли имя маркизы.

При наличии такого рода отношений среди супругов их развод был довольно затруднительным, хотя монарх на этом и настаивал (именно потому, что Монтеспан была замужем, она так и осталась маркизой, а не стала, к примеру, герцогиней как Луиза де Лавальер). Но свобода неверной жене была предоставлена – генеральный прокурор Парижского парламента принял решение о прекращении брачного союза супругов де Монтеспан.

При дворе маркиза де Монтеспан имела прозвище «султанша», которое произносилось шепотом, потому что ее боялись. Она была злопамятной, остроумной, любила славу и не прощала насмешек над собой, сама любя высмеивать всех. Она была человек крайностей, признавала только любовь или только ненависть.

Людовик XIV (1667)
Монарх ей во всем потакал, женщины усваивали изящество ее тона, разговора, манер, носивших некий отпечаток необычной привлекательности. В дальнейшем этот период, начавшийся, когда при дворе господствовала маркиза, войдет в историю с названием галантного века. На земле создавался рай, естественно, не для всех, а для избранного общества, для которого единственно возможным стилем жизни стала повышенная общительность, балы, вечеринки и увеселения – словом, большой бесконечный праздник.

Жизнь проходила в непрекращающемся потоке удовольствий и развлечений. Все подчинялось любви, а сама маркиза де Монтеспан была ее олицетворением, ее идеалом и ее главной жрицей. Целые десять лет Франсуаза будет царствовать в сердце государя. Целое десятилетие двор будет жить под властью деспотичной, капризной женщины, тщеславной и самовлюбленной. В ее присутствии даже у герцогинь не было права сидеть на стульях, а лишь на табуретах.

Ее покои в Версале были в два раза больше, чем покои французской королевы. Маркиза де Монтеспан имела собственный двор, который посещали министры, послы, генералы. Ее желания были законом для короля, а уж тем более для всех остальных.

Маркиза любила играть в карты, и играла азартно. Ее проигрыш всегда оплачивал Людовик, а выигрыш она оставляла себе. За годы своего фавора она потратила из казны столько денег, что ее современник высказался об этом так: «Эта метресса стоила Франции втрое больше, чем все ученые Европы». Только расходы на ее поместье составляли 405 000 ливров.

И при всем том маркиза отличалась большой набожностью – помня о своем грехе, она часто покидала короля, дабы погрузиться в молитвы и уединение, считая, что подобные отлучки с королевского ложа могут примирить ее с Богом.

Такова одна из ее ипостасей – официальная, но была и другая, о которой не только в Париже, но и по всей Франции ходили слухи. Речь идет о ее связи с сектой дьяволопоклонников. Говорили, будто бы она вступила в тайные сношения с колдунами, пользовалась их «чарами», совершала мрачные обряды поклонения, в ходе которых использовалась кровь невинных младенцев, что она заказывала зелья, дабы приворожить монарха и удержать его любовь.

А король был в действительности как опоенный. Вряд ли какой другой король выносил столько от своей любовницы. Она доставляла ему множество хлопот. Ее притязательность, гордость, себялюбие, жажда почета, капризы, непомерная требовательность, ее злоязычие и раздражительность, которые она все чаще срывала на самом Людовике, – воистину короля можно лишь пожалеть.

Ее могущество определяло судьбы людей, формировало этикет и моду. Ее гнева боялись самые высокопоставленные державные вельможи, ибо она могла даровать титулы, звания, состояния, а дерзких и непокорных изгнать и разорить. Даже члены королевской семьи остерегались ее гнева.

Любовь Людовика к маркизе де Монтеспан была преданной, хотя иногда король позволял себе увлечься другой. Маркиза испытывала ревность и ужасно злилась, однако новая связь монарха быстро заканчивалась, и он вновь был с маркиза де Монтеспан. Это опьяняло ее, внушало уверенность в своем всемогуществе и вседозволенности, которые будут всегда. Она не могла и предположить, что своими руками разрушит свое счастье и что сама познакомит короля со своей преемницей. Ей окажется госпожа Скаррон – воспитательница ее старших детей от короля.

Мадам де Ментенон (фаворитка короля)
Франсуаза знала Скаррон давно, когда еще находилась при муже-маркизе. Ей запомнились почтительное обращение, угодливость, ум и любезность Скаррон, и когда родились ее первые дети, то фаворитка короля вспомнила о ней. Скаррон купили дом в столице, дали деньги, и она занялась воспитанием королевских детей. Поздней дети были привезены во дворец к Франсуазе, признаны монархом и утвердились при дворе. Вместе с ними здесь утвердилась и их воспитательница. Людовик не жаловал Скаррон вниманием, а небольшие подарки он дарил воспитательнице только в угоду маркизе.

Когда Ментенонская земля поступила в продажу, Монтеспан добилась от государя согласия на приобретение ее для госпожи Скаррон. Став владелицей этой земли, госпожа Скаррон приняла фамилию Ментенон, с которой она и вошла в историю в качестве последней фаворитки короля.

Капризы и раздражительность маркизы де Монтеспан, ее вздорный нрав и несдержанность приносили монарху страдания. Он все еще любил маркизу и именно от нее узнал, что де Ментенон часто упрекает ее за капризы и сочувствует королю. Да и со стороны до него также дошли сведения о ее стараниях укротить его возлюбленную. Король оценил это и начал уделять бывшей воспитательнице больше внимания.

Он много беседовал с ней, начал делиться своими горестями и недовольством и даже советоваться. Ментенон ловко воспользовалась этим доверием и мало-помалу оттеснила г-жу де Монтеспан, которая слишком поздно это заметила. Достигнув особого положения, Ментенон, в свою очередь, стала жаловаться королю на все, что ей приходится терпеть от маркизы, и в скором времени она смогла окончательно занять место Монтеспан и навсегда укрепить его за собой.

Когда в 1678 г. маркиза де Монтеспан уехала на воды на курорт Бурбон-л’Аршамбо на несколько месяцев, Ментенон стала официальной фавориткой короля. Возвратившись с вод Франсуаза была поставлена перед свершившимся фактом. Какое-то время они «существовали» втроем. Монтеспан никак не хотела признать, что ее место в сердце Людовика заняла женщина менее красивая, чем она, и старше ее возрастом. А монарх, устав от шума и энергии де Монтеспан, уже в возрасте, хотел тишины и покоя. Ментенон ему это дала. Как и представление о размеренной, нормальной жизни без излишеств и различных выкрутасов.

Маркиза де Монтеспан стала стремительно уходить в тень. Ее падение стало лишь вопросом времени. И тут ей был нанесен еще один – последний, завершающий удар. Она оказалась замешанной в «деле о ядах»! Расследование этого дела началось в 1677 г. Естественно, пока Монтеспан была в силе, никто не смел выдвинуть против нее никаких обвинений. Хотя после ареста нескольких «колдуний» вскрылось, что она – вкупе с племянницами Мазарини, графиней Суассон, герцогиней Буйон, маршалом Люксембургом, многими придворными, крупными чиновниками – входила в сообщество убийц-отравителей.

Во главе этого «кружка любителей фармакологии» стояла знаменитая отравительница Вуазен (она была сожжена 22 февраля 1680 г., еще 35 человек разделили ее судьбу). И вот теперь дочь Вуазен – Маргарита – обвиняла Монтеспан в том, что она хотела отравить монарха. Обвинения были выдвинуты довольно своевременно.

Ментенон формальным образом выживала ее из дворца, в котором она появлялась, но король уже не желал и боялся с ней встречаться. Постепенно боязнь прошла, однако желания общения уже не возникало. Хотя Людовик и встречался с маркизой почти ежедневно, но старался сделать эти визиты как можно короче. Наконец архиепископ Боссюэ, который и ранее добивался от монарха периодического прекращения его связи с Франсуазой, на этот раз окончательно уговорил Людовика удалить маркизу от двора.

Шел 1691 год. Королевский приказ, который все боялись передать маркизе де Монтеспан, взялся донести до нее ее сын – герцог Мэнский. Он давно был на стороне Ментенон и теперь доказывал свою крайнюю лояльность. За это вдова Скаррон «усыновила его в своем сердце» и, потому как своих детей у нее не было, относилась к нему как к сыну, всегда ему протежируя. С этого дня мать и сын будут питать друг к другу ненависть до самой смерти маркизы, которая нисколько не огорчит ее сына.

В свое время маркиза построила в Париже дом для сообщества Дев Св. Иосифа, которое она учредила для образования молодых девушек и обучения их разным рукоделиям. Теперь она поселилась здесь и через какое-то время предалась Богу. 1707 год - она поехала в очередной раз на воды, поехала с уверенностью в скорой смерти. Потому она раздала все свои деньги на пенсии и милостыни, дабы зависевшие от нее не пострадали бы в результате ее смерти.

В ночь на 27 мая она почувствовала себя плохо. Перед самой смертью она поблагодарила Бога, что умирает далеко от детей ее греха. Тело ее было перевезено в Пуатье и опущено в фамильный склеп.

Ю.Лубченков

Приблизиться к королю Франсуазе, больше предпочитавшей имя Атенаис, помогло положение фрейлины — сначала при Генриетте Стюарт, супруге младшего брата Людовика XIV, а затем и при самой королеве Марии Терезии, жене монарха. Фрейлина умело лавировала между двух огней: поначалу она была в доверительных отношениях с Луизой де Лавальер, считавшейся в ту пору официальной фавориткой короля, а затем начала нещадно высмеивать его пассию в присутствии Марии Терезии. Даже вступив в связь с Людовиком, маркиза де Монтеспан нескромно заявляла королеве: «Вы только посмотрите на недостойное поведение этой Лавальер. Если бы я была любовницей короля, я бы не осмелилась появляться перед вашим величеством!».

В сравнении с Луизой Атенаис заметно выигрывала: как отмечали современники, «если Лавальер не упускает случая поплакать, то Монтеспан не упускает случая посмеяться». Да и внешне Атенаис была не менее — а может, и более — привлекательной, чем Луиза.

Фаворитка короля

Итак, король не обошел стороной красивую, общительную и умную фрейлину своей же супруги. Все чаще он стал проводить время с маркизой де Монтеспан, отодвинув на второй план и жену, и официальную фаворитку. Правда, Франсуаза-Атенаис была замужней дамой, однако это не смущало ровным счетом никого, кроме ее супруга, французского аристократа Луи Анри де Пардайана. Вспыльчивый маркиз не смог молча переносить положение обманутого мужа. Однажды он подъехал к королевскому дворцу в экипаже, украшенном огромными оленьими рогами. Однако таким своеобразным перфомансом дело не закончилось: аристократ осыпал Людовика проклятьями и оскорблениями, за что был брошен в темницу, а в последствии сослан с королевских глаз долой. Также ходили слухи, что Луи Анри де Пардайан приказал расширить дверные проемы в собственном поместье, аргументировав это тем, что рога не пролезают.

Его неверная жена в это время купалась в лучах любви, исходящих от «короля-солнца». Вскоре маркиза де Монтеспан заняла место Луизы де Лавальер и была провозглашена официальной фавориткой.

Семеро по лавкам

Атенаис родила от законного супруга двоих детей, а от августейшего любовника — семерых. Шестерых своих отпрысков Людовик узаконил — правда, без упоминания имени маркизы. До зрелого же возраста дожили лишь четверо из них.

Первый ребенок родился в 1669 году и умер, по предположению историков, всего спустя три года. Информацию о первенце старались хранить в строжайшем секрете, и у приближенных короля это получилось: нет сведений ни о поле малыша, ни о его имени. Остальные же дети получили фамилию Бурбон и высокие титулы.

Опальная маркиза

Казалось, будто ничто не предвещало беды, однако одно обстоятельство способствовало тому, чтобы король взглянул на свою любимую маркизу с подозрением. Речь идет о так называемом «Деле о ядах». Кампания по борьбе с ведьмами и отравительницами развернулась во второй половине 1670-х годов. Де Монтеспан наряду со многими женщинами была обвинена в нездоровом пристрастии к черной магии. Ее подозревали в попытках приворожить короля, причем отнюдь не безобидных: поговаривали, будто в рамках своих ритуалов она даже приносила в жертву младенцев. Другие слухи гласили, что маркиза хотела убить Людовика.

Официальных обвинений королевской фаворитке предъявлено не было, однако монарх после этого скандала заметно к ней охладел и увлекся юной красавицей Анжеликой де Фонтанж, которая вскоре скончалась. Злые языки не преминули обвинить маркизу в смерти молодой соперницы.

В 1683 году де Монтеспан перестала считаться официальной фавориткой короля, однако в течение нескольких лет по-прежнему продолжала жить при дворе. Бытует мнение, что когда Людовик узнал о желании маркизы отправиться в монастырь, он воскликнул: «С радостью!».

В обители отвергнутая любовница жила отнюдь не бедно и даже жертвовала крупные суммы на благотворительность. Скончалась она в 1707 году в возрасте 66 лет. Несмотря на то, что дети маркизы и короля горевали, узнав о кончине матери, Людовик запретил им облачаться в траурные одеяния.