Божественное предначертание. Учение протестантов о предопределении

"Ибо, кого Бог предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями; а кого Он ПРЕДОПРЕДЕЛИЛ, тех и прославил"

Что такое предопределение?

Это - один из догматов веры, которого придерживаются некоторые течения Христианской Церкви. Согласно этому догмату, Всезнающий БОГ уже заранее предопределил одних людей к добру, а других - к ЗЛУ; одних -- к вечному блаженству, а других - к вечному осуждению. Отсюда, спасутся только те, кого Бог избрал "прежде создания мира", все же остальные люди погибнут.

Учение о предопределении, в самом общем смысле этого слова, недалеко УШЛО от фатализма, утверждающего, что все предназначенное судьбой неотвратимо и неизбежно. Люди не могут, бессильны и беспомощны изменять свой рок, свой фатум. То, чему суждено быть непременно будет; а то, чему не суждено, никогда и не случится. Фатализм, детерминизм и "лредопределенчество" сходны именно своей идеей безысходности и обреченности.

Учение о предопределении, как ни странно, было впервые разработано Августином Блаженным (354-439). Этот отец Церкви и христианский философ учил, что Божье решение: кого спасти и кого погубить, - не подлежит никакому сомнению, изменению или нарушению, так как оно неоспоримо и непреложно. Он учил, что в греховной природе человека нет ничего такого, что располагало бы его к святой жизни и влекло к Богу. Он доказывал, что в момент грехопадения человек утратил не только "образ Божий и подобие", но и свободную волю. Учение Августина было одобрено и принято Западной Церковью на соборе, состоявшемся в Ароссио, в 529 году.

Такое решение Собора было продиктовано необходимостью борьбы с другой богословской крайностью, проповедуемой в Африке Британским монахом Пелагием. Пелагиане отрицали наследственность первородного греха. Будучи сам строгим аскетом и познакомившись с другими аскетами, Пелагий учил, что человек имеет свободную волю и способен совершенствоваться и достигать вершин святости и без внешнего воздействия и помощи благодати Божией. Эта ересь Пелагия была осуждена Церковью на Вселенском соборе в Ефесе (431 г.).

Мартин Лютер (1483-1546) был склонен, поначалу, к этой идее "предопределения" и даже кое-что написал в ее защиту, но его сотрудники и ближайшее окружение решительно воспротивились и Лютер вынужден был отказаться и переменил свой взгляд. Позже, Собор Лютеранской церкви, формулировавший лютеранское вероучение, отказался внести в это вероучение доктрину предопределения.

Но, четыре века спустя, захваченный этой доктриной Джон Кальвин (1509-1564), стал во главе ее приверженцев, которые стали с тех пор называться его именем: "кальвинисты".

Сам Кальвин был студентом богословия, исполнявшим обязанности католического священника, но встретившись с этим учением, он отказался от богословия и от священства и стал адвокатом, что дало ему возможность проповедовать свое учение в разных столицах Европы и в салонах высокопоставленных лиц. Подвергаясь постоянным гонениям со стороны католической церкви, Кальвин должен был бежать из Франции в Швейцарию, (в Базель), где вскоре издал книгу: "Христианский устав", в которой и изложил свое учение.

По учению Кальвина, догмат предопределения должно считать основным догматом Христианства. Он признавал полное растление человеческой природы и непреодолимость Божественной благодати, которая была Алфой и Омегой в деле спасения человека. Он признавал, что Христос умер на Голгофе только за грехи "предопределенных" к спасению, но никак ни за грехи всего рода человеческого. Вдобавок, Кальвин категорически отрицал наличие свободной воли в человеке.

Ересь Кальвина не замедлила вызвать протест у Нидерландского богослова Якова Арминия (Хармензена) (1560-1609). Порицая Кальвинизм, Хармензен впал" в другую крайность. Он учил, что в вопросе спасения души человеческой главенствующую роль играет не благодать, а только свободная воля человека.

С тех пор и до настоящего времени вопрос свободной воли, благодати и предопределения является предметом непрекращавшихся богословских споров, полемики и препирательства.

Коснемся вкратце главных тезисов этого спорного учения.

Провидение Божие

Проповедуя доктрину "предопределения", поборники ее любят сослаться на следующие слова ап. Павла: "Ибо, кого Бог предузнал, ТЕМ и предопределил"... Поясняя слово "предузнал", они смешивают его со словом "предвидел", - предвидел, что так будет и вот так вышло...

Но, слово "предузнал" означает - заранее знал, наперед. В данном случае, "предведение" значительнее "предвидения". В слове "предвидел" есть некий элемент предугадывания того, что должно произойти в будущем; тогда как слово "предузнал" означает, что Бог пользовался Своим Божественным всезнанием, или "предведением", охватывая вечность доисторическую и вечность поисторическую, включая все находящееся между этими вечностями, время: прошедшее, настоящее и будущее, как написано: "Ведомы Богу от вечности все дела Его"... (Д. Ап. 15.18).

Говоря о предузнании или предведении Божием, весьма важно знать и постоянно помнить, что Вечный Бог - вне времени. Он не связан и не ограничен никакими сроками и летоисчислениями. Мы, смертные существа, имели свое начало и будем иметь свой конец, но Бот безначален и бесконечен. Ап. Петр пишет: "Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день". (2 Петр. 3. 8). "В начале Ты, Господи, основал землю, и небеса - дело рук Твоих; Они погибнуть, а Ты пребудешь; и все обветшают как риза, и как одежду свернешь их, и изменятся; но Ты тот же, и лета Твои не кончатся"... (Евр. 1.11-12).

Для нас, людей, время распределено на прошедшее, настоящее и будущее. И то, чего мы не знали еще вчера, мы вдруг узнали сегодня или можем узнать завтра, во для Всезнающего Бога не существует такого постепенного, прогрессивного познания. Бот имеет абсолютное знание. У Бога все в "совершенном виде". Для нас, людей ограниченных временем, умом, знанием, необходимо ожидать, пока то или иное грядущее событие совершится, для Всезнающего же Бога, оно уже совершил/ось. То, что для нас не существует или будет существовать через 20-30 лет, для Бога уже существует. Слово Божие говорит, что "Бог называет несуществующее, как существующее"... (Рим. 4.17). Аврааму Бог говорит: "Я (уже) поставил тебя отцом многих народов". Бог видел Авраама "отцом множества", когда сам Авраам был еще бездетным и без надежды иметь когда-либо наследника. В лице Авраама Бог видел всю грядущую историю Израиля и роль этого народа в деле Боговоплощения и явления в мир "Спасителя мира".

По Своему Божественному предведению, Бог видел всю историю Церкви прежде создания мира, прежде Боговюплощения, Голгофы и Пятидесятницы. Бог уже видит абсолютно точные результаты проповеди Евангелия на земле от первого, уверовавшего чрез проповедь Петра, до последнего уверовавшего человека пред восхищением Церкви. Бот видит каждого еще не уверовавшего человека так, как если бы он уже уверовал. И это Его предведение, - непогрешимо, неизменно, неприложно.

С первого взгляда, эта мысль может показаться странной, но, по некотором размышлении, каждому становится до очевидности ясно, что в Очах Всемогущего и Всезнающего Бога, наше предузнание, избрание, призвание, наша вечная слава или вечное посрамление - факт уже совершившийся.

Таков Бог. Таков язык вечности. На таком языке написана книга Апокалипсиса, в которой Иоанн Богослов созерцает очами Божьими весь грядущий процесс и завершение "времени" и земной истории человечества.

Этим же языком вечности апостолы напоминают нам, верующим, что мы уже "имеем спасение", "перешли от смерти в жизнь", "жизнь наша сокрыта со Христом в Боге", что Бог уже "посадил нас на небесах"...

Помня это, было бы нелепо допустить, что Бог, ("Отец вечности", "Вечная сила Его и Божество", Совершеннейшая Мудрость и Разум), не имел бы совершеннейшего Плана для созданного человека и всего мироздания, представив "все сущее", воле слепой судьбы. Напротив написано: - "мы Им живем, и движемся и существуем"... (Д. Ап. 17.28). "С небес призирает Господь, видит всех сынов человеческих; с престола, на котором восседает, Он призирает на всех живущих на земле; Он создал сердца всех их и вникает во все дела их"... (Пс. 32. 15).

Но, в такой же мере, абсурдна и та мысль, что Божье предведение и всезнание легли в основу Божьего "предопределения": одних людей - к Спасению, а других - к гибели.

Предопределение Божие

Существует великая пропасть между предопределением Божиим, каким оно открыто людям в Священном Писании и тем "предопределением", которое возникло в человеческом воображении и не соответствует Истине.

Вот то место Писания, на которое ссылаются приверженцы "теории предопределения": "Ибо кого Бог предузнал, ТЕМ и предопределил быть подобными образу Сына Своего"... (Рим. 8.29).

Во-первых, - мы ясно видим, что в этом стихе говорится о предопределении, но оно не имеет ничего общего с предопределением кого-то к вечной гибели. Равно, как не сказано и о том, что Бог предопределил кого-то к спасению. Хотя, цитируя этот стих, "предопределенцы" любят подчеркнуть: "Вот, видите, даже ап. Павел учил о предопределении!"

Да, мы не отрицаем того, что Павел пользовался этим словом, но в каком смысле? - спросим мы.

В том смысле, в каком это слово приведено апостолом, в разбираемом нами стихе: "Кого предузнал, ТЕМ и предопределил быть подобными образу Сына Своего".

Предопределение, о котором говорит Павел относится не к спасению или гибели людей, а к освящению жизни уже спасенных, к их Богоуподоблению, к их вечной славе. Тех, кого Бог, по Своему предузнанию, видел уже спасенными, "ТЕМ (не тех) и определил быть подобными образу Сына Своего". Бог так любит Своего Единородного Сына, что Он восхотел, чтобы и всякий Им искупленный, был похож на Сына, "был подобным" этому образу.

Человек был создан "по образу и подобию Божию", но впал в грех и утратил этот образ. Христос воплотился для того, чтобы этот образ восстановить. Принимая на Себя плоть человеческую, "Христос должен был во всем уподобиться братиям", стать "Сыном Человеческим" Так и "сыны человеческие", спасенные по Его благодати и "соделавшиеся причастниками Божеского естества", должны стать "сынами Божиими". Посему, всем "тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими". (Иоан. 1.12). Тем, "которые от Бога родились", именно тем, Бог предопределил "расти возрастом Божиим", расти "в познании Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова"... (Еф. 4. 13).

Для этого Бог дал искупленным Духа Своего Святого. "Ибо воля Божия - освещение наше!" - пишет ап. Павел Так понимали предопределение верующие древне-апостольской Церкви Они могли сказать: "Мы же все, открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа". (2 Кор. 3. 18).

Это прогрессивное Богоуподобление прийдет к своему завершению, при нашей личной встрече с грядущим Христом. Как написано: "Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть". (1 Иоан. 3. 2). Вот что приготовил Господь для всех возлюбивших явление Его.

Вот о каком предопределении учил апостол Павел. Чтобы мы были подобны Христу по своей духовной сущности, "как носили образ перстного, так чтобы носили и Образ Небесного". Чтобы мы были подобны Ему в наших взаимоотношениях с Небесным Отцом, чтобы "Дух Божий свидетельствовал духу нашему, что мы дети Божии" Чтобы мы были подобны Ему в нашем служении. Как Он - "Свидетель верный и истинный", так и нам быть "Его свидетелями". Особенно же, - подобны по Его жизни и характеру; чтобы нам "так поступать, как Он поступал"... (1 Иоан. 2. 6).

Ложное предопределение

Главным представителем ложного предопределения является, как мы уже упоминали, француз Жан Кальвин. Этот "недоучка-богослов" и такой же "недоучка-юрист" прослыл среди своих современников весьма узким, желчным и не в меру фанатичным сектантом. Будучи сам лично преследуем католической церковью, Кальвин успевал беспощадно гнать инакомыслящих и расправляться с противниками.

Кальвин вошел в историю тем, что водворил в Женеве теократические порядки и действовал там с большой властью. Это по его настоянию был сожжен на костре Мишель Сервенто (Серве), за отрицание некоторых догматов христианства. Этот врач и молодой ученый, открывший "малый круг кровообращения", погиб на костре, когда ему было всего 42 года.

Все это и, вероятно, многое другое, нисколько не мешало этому изуверу проповедовать, что Бог предопределил одних людей в рай, а других в ад.. Богом избранный и "предопределенный" к спасению человек, чтобы он ни делал, как бы он ни жил непременно будет спасен, а человек предопределенный Богом к вечной гибели, как бы ни старался спастись, неизбежно погибнет. Сам Кальвин, как создатель этой теории, причислял себя, конечно, "к лику предопределенных к спасению"...

Мы не имеем полномочий быть его судьями. Кальвин, подобно разбойнику на кресте, мог быть помилован Богом в последнюю минуту. Но при всем том, не мешает все же вспомнить слова Спасителя: "По плодам их, узнаете их". "Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные"... (Мф. 7 гл.).

Среди множества заблуждений, щедро рассеваемых на Ниве Христовой, заблуждение о предопределении, следует рассматривать самым пагубным.

Теория предопределения человека к вечной гибели, как какой-то бездушный предмет, не имеющий в этом деле права выбора, делает Бога виновником существования зла, уничтожает в человеке его моральное отличие и объявляет бесполезными и пустыми все наши усилия и надежды на спасение.

Даже Августин Блаженный, запутавшийся в своих философских и богословских рассуждениях о предопределении, все же приходит к одной ясности, что Бог не мог быть автором такого жестокого и несправедливого предопределения. "Грешно даже говорить о том, что Бог предопределил что-либо кроме добра" - пишет Августин.

"Потому что Бог определил нас не на гнев, но к получению спасения чрез Господа нашего Иисуса Христа, умершего за нас, чтобы мы бодрствуем ли, или спим, жили вместе с Ним". (1Фес. 5. 9).

Бог не предопределял к гибели ни одного человека. Каждый человек погибает не по вине Божией, а по своей собственной вине.

Бог избрал Израиля для великого дела, для возвышенных целей: "Ты раб Мой, Израиль, в Тебе Я прославлюсь", - говорит Господь. Но, наступил день и Господь должен был сказать: "Погубил ты себя, Израиль!" (Ис. 49.3; Ос. 13.9). "Приготовься к стретению Бога твоего, Израиль!" (Ам. 4.12).

Мир Вам, Март!

Эта тема является весьма интересной.

Предопределение (лат. praedestinatio)- богословская категория, выражающая религиозное представление об исходящей от воли Бога детерминированности морального поведения человека и соответственно его спасения или осуждения после земной жизни. (лат. praedeterminatio, иногда praedestinatio) – религиозное представление об исходящей от воли Бога предустановленности событий истории и человеческой жизни. Предварительная заданность жизни человека, его спасения или осуждения в вечности волей Бога. Идея предопределения имеет особое значение в монотеистических религиях, поскольку с точки зрения монотеизма всё существующее определяется волей Бога (в том числе и зло), поэтому проблема предопределения соприкасается в проблемой Теодицеи. Рядоположенные понятия: предведение, провидение, судьба, промысел – с одной стороны; самоопределение, спонтанность воли, свобода человека – с другой стороны. Предопределение - одно из основных религиозных понятий, включающих в себя противопоставление абсолютной воли Бога и свободы человека.

Св. Писание говорит о предопределении в разных контекстах. Во-первых, о предопределении в мире природы и истории. Предопределение как замысел, или план Творца, согласно которому в мире происходят все события. Во-вторых, о предопределении в духовном мире - участь падших ангелов. В-третьих, предопределена судьба каждого человека и всего человечества в целом. «Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было» ( .16). В-четвертых, о Христе: «От века Он был предопределен принести Себя в жертву» ().Греч. глагол προορίζω (предопределять) появляется только в Новом Завете: один раз в Деян. (4:28), пять раз у Павла ( ; ; ); в русском переводе он два раза передается глаголом «предназначать» - ( .7; .11). Существительное «предопределение» нигде не употребляется, однако встречаются термины: «замысел», «изволение» (πρόθησις, βουλή), предведение (πρόγνωσις), напр.: «избранные по предведению Бога Отца» ( .1); избрание (έхλογή) - «Бог от начала... избрал» ( .13). В Библии нет разработанного учения о предопределении. Однако у ап.Павла это действие Божие является важным элементом его понимания замысла Творца. Ап. Павел пишет: «Со страхом и трепетом совершайте свое спасение, потому что Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению» ( .12). Этот антиномичный стих указывает направление, в котором и будет развиваться в истории богословская концепция предопределения.

Идея предопределения тесно связана с доктриной спасения, т.е. с вопросом о том, каким образом человек участвует в своем спасении - с помощью своей воли (добрые дела) или только принимая Божественную благодать. Идея абсолютного предопределения впервые появляется у блаж. Августина как реакция против пелагианства, дававшего человеческой свободе такое широкое значение, при котором не оставалось места не только действию, но и предвидению со стороны Божества. Сам Августин сопровождал своё учение о предопределении различными смягчительными оговорками. Основным текстом Августина о предопределении считается «О предопределении святых». Блаженный Августин полагал, что первородный грех в корне извратил духовные силы человека, что зло неодолимо для него без помощи Божией. Августин пришел к убеждению, что в деле спасения свободная воля человека не играет существенной или даже вообще какой-либо роли. Свободной воли у человека после грехопадения в строгом смысле вообще не существует. Спасение же совершается исключительно всемогущим действием божественной благодати. Августин опровергал главный тезис полупелагианцев, что человек обретает веру в сотрудничестве с Богом. Такое понимание веры для Августина означало то, что человек присваивает себе то, что принадлежит Богу. Тот, кто хочет выступать «соработником Бога», принижает благодать Божью, желая заслужить ее. Вера есть дар Божий. А если человек не способен сам уверовать, то Бог Сам должен избрать, кому дать веру и кого спасти. А значит, избрание не обусловлено ничем, что Бог мог предвидеть в человеке, ничем, кроме воли Божией. С точки зрения Августина избрание состоит не в том, что Бог предвидел, кто откликнется на евангельский призыв, и тех предопределил ко спасению, а в том, что Бог предопределил неспособных уверовать грешников к тому, чтобы дать им веру и тем самым спасти их.

Пелагианская ересь названа по имени своего основателя монаха Пелагия родом из Британии. Возникла в конце IV в. Пораженный распущенностью нравов, Пелагий написал ряд сочинений, где утверждал, что неодолимого греха не существует. Пелагианцы проповедовали свободу воли и выбора, преуменьшая тем самым роль Божественной благодати, то есть фактически отвергали участие Бога в нравственном совершенствовании человека. Отрицали божественное предопределение. Считали, что первородный грех не может иметь принципиального значения для человеческого рода, ибо является личным делом самого Адама, поэтому грехопадение не до конца извратило положительные качества человека и, таким образом, природа человека не является изначально грешной. Пелагианство вызвало в V в. большие споры на Западе.

На Карфагенском Соборе 418 года были приняты 8 правил "против ереси Пелагия и Целестия" (правила 123-130 в "Книге правил святых Апостолов, святых Соборов Вселенских и поместных, и святых отец"), и пелагианство было окончательно признано ересью. Однако споры о соотношении человеческой воли и благодати не прекратились. В 20-е годы V в. в Южной Галлии, в Марселе появилось так называемое Полупелагианство - учение о благодати и свободе, примыкающее скорее не к Пелагию, а к учителям церкви до Августина, и приближающееся к православному. Полупелагианство особенно распространялось среди монахов, для которых вопрос стяжания благодати при помощи личной аскезы стоял более чем актуально. Представителями этого учения были преп. Викентий Леринский и Иоанн Кассиан, который учил, что Божественное предопределение одних к спасению, других к погибели основывается не на безусловной воле Божией, а на Божественном предведении, примут люди благодать или нет, т.е. Бог избирает людей ко спасению на основании предузнанной веры. Тем самым Иоанн Кассиан предпринял попытку занять позицию между Августином и Пелагием. Полупелагианцы утверждали, что для первоначального акта веры благодать не нужна. Первородный грех ухудшил изначальную природу человека, но не настолько, чтобы он не мог желать и не мог быть способным после падения делать добро. В то же время полупелгианцы не допускали, чтобы человек мог спастись без благодати. Благодать сообщается человеку только в том случае, когда он прилагает максимальные усилия для того, чтобы стать достойным ее. Такое учение придавало монашеству особый статус, особенно в аспекте его аскетической практики.

По сути, это учение представляет собой православное учение о синергии, 13-е собеседование преп. Кассиана считается классическим его выражением. В последние десятилетия V века полупелагианство было представлено в лице наиболее выдающегося учителя Южной Галлии, Фавста из Риеца, который одинаково восставал как против Пелагия, так и против опасных заблуждений учения о предопределении Августина. Фавст в своем учении еще менее зависит от Августина, чем Кассиан. Он учил о том, что в вере как знании и стремлении воли к самосовершенствованию заключается обусловленная первичной благодатью заслуга; ей сообщается спасающая благодать, и ее совместная с волей деятельность создает истинные заслуги. Вера как первичная заслуга. Полупелагианство было признано правильным на соборе в Арле в 475 г., но на соборе в Оранже в 529 г., одновременно с утверждением учения Августина, полупелагианство было определено как материальная ересь, т.е. неумышленное заблуждение в важных вопросах веры. Одобрение со стороны папы Бонифация II увеличило авторитет постановлений собора в Оранже, с которыми считался и Тридентский собор. Выдвинутые там пункты согласуются с учением Августина, но ясное учение о предопределении отсутствует (предопределение к греху отвергается и предается анафеме), также не отведено достаточно места внутреннему процессу, совершаемому благодатью, который у Августина больше всего подчеркивался.

Предопределение - представление, распространяемое представителями религиозных монотеистических учений, согласно которому деятельность и судьба людей всецело определяются волей Бога. Центральное место это представление занимает в религиозной философии истории. В частности, в христианской философии Августина оно выступает в форме провиденциализма как предопределенности пути и конечной цели истории - к эсхатологическому «Царству Божию». Такое представление стало основой всей средневековой церковной христианской истории и продолжало оказывать свое влияние и в дальнейшем. Острые дискуссии вокруг идеи П. возникли в христианстве, как и в др. религиях, в связи с решением проблемы о свободе воли и ответственности человека. Если деятельность и судьба человека полностью предопределены божественной волей, он не несет никакой ответственности за свои поступки. В таком случае он не может быть обвинен в грехах, и, следовательно, защитники идеи об абсолютной предопределенности подрывают моральные устои общества. С др. стороны, сторонники свободы воли слишком многое предоставляют произволу личности и тем самым покушаются на прерогативы религии и на те же моральные устои. Особо острая полемика между защитниками противоположных взглядов на П. возникла в период религиозной Реформации. Такие вожди Реформации, как М. Лютер и особенно Ж. Кальвин, выступили против засилья римско-католической церкви, ее торговли индульгенциями и др. злоупотреблений духовенства. Они заявляли, что спасение человека может быть достигнуто только верой, которая даруется ему Богом, и поэтому защищали идею об абсолютном П. В этой связи они не только не проводили никакого различия между духовенством и мирянами, но считали, что служение Богу может быть достигнуто не столько соблюдением церковных обрядов и ритуалов, сколько мирскими делами и заботами (справедливостью, экономным ведением хозяйства, накоплением добра, бережливостью и т.п.). Возникшая на этих принципах протестантская мораль способствовала, как известно, формированию первоначального накопления капитала.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

Предопределение – в религ. системах мышления исходящая от воли божества детерминированность этич. поведения человека и отсюда – его "спасения" или "осуждения" в вечности (греч. προορισμός, лат. praedestinatio или praedeterminatio). Поскольку с т. зр. последоват. монотеизма все существующее в конечном счете определяется волей бога, всякая монотеистич. теология по необходимости должна считаться с идеей П. (ср. религ. фатализм ислама, образ ветхозаветной "Книги жизни" с именами избранников Яхве, Исх. XXXII, Пс. XIX, 29; Дан. XII, 1 и т.п.). При этом концепция П. вступает в противоречие с учением о свободе воли и ответственности человека за его вину, без к-рого невозможна религ. этика.

В истории христианства полемика вокруг П. была обусловлена не столько потребностями устранения логич. противоречий вероучения, сколько борьбой двух конкурирующих типов религ. психологии: с одной стороны, индивидуалистич. и иррационалистич. переживания безнадежной виновности и безотчетной преданности богу, с другой – догматич. рационализма церкви, строящей свои обещания спасения на юридич. понятиях "заслуги", к-рую верующий приобретает через повиновение церкви, и "награды", к-рую она может ему гарантировать.

Мотив П. в Евангелиях имеет преим. оптимистич. характер и выражает уверенность адептов новой религии в своем избранничестве и призвании (см., напр., Матф. XX, 23, Иоанн X, 29). Религ. аристократизм гностиков потребовал резкого разделения на "тех, кто от природы сродни небесам", и "тех, кто от природы сродни плоти" (см. G. Quispel, An unknown fragment of the Acts of Andrew, в кн.: Vigiliae Christianae, t. 10, 1956, p.129–48).Спекулятивную разработку идеи П. дают Послания Павла (Рим. VIII, 28–30; Эф. 3–14 и, особенно, Тим. II,1,9), связывая ее с новой концепцией благодати (χάρις) и перенося акцент на иллюзорность самостоят. нравств. усилий человека ("Что ты имеешь, чего бы ты не получил?" – Коринф. I, 4, 7). Именно эта акцентировка доминирует у Августина, умозаключающего от пессимистич. оценки нормального состояния человека К необходимости благодати, к-рая выводит его из тождества самому себе и тем "спасает"; эта благодать не может быть заслужена и обусловливается лишь свободным произволом божества. Формула Августина "дай, что повелишь, и повелевай, что пожелаешь" (da, quod iubes et iube quod vis) ("Исповедь", Х, 31) вызвала протест Пелагия, противопоставившего ей принцип свободной воли. Хотя реально пелагианство могло апеллировать лишь к практике монашеского "подвижничества", оно реставрировало нек-рые черты антич. героизма (человек самостоят. усилием восходит к божеству).

Несмотря на неоднократные осуждения пелагианства церк. инстанциями, полемика не прекратилась и в 5–6 вв. (августинизм отстаивали Проспер Аквитанский, Фульгенций и Цезарий из Арля, пелагианство – Фауст из Риеца). Постановление собора в Оранже (529) подтвердило авторитет Августина, но не смогло добиться реального усвоения церковью идеи П. Проблематика индивидуалистич. религ. переживания, жизненно важная для Августина, теряет на время всякое значение: религиозность раннего средневековья исключительно церковна. Характерно, что паулинистско-августиновское понятие благодати в 6 в. радикально переосмысляется: из личного переживания она становится эффектом церк. "таинств". Церковь стремилась осмыслить себя как институцию универс. "спасения", в рамках к-рой любой верующий через подчинение ей может заслужить потустороннюю награду; если она во имя своих притязаний посягала на важный для христианства тезис о вечности загробного воздаяния (учение о чистилище, легенды об избавлении церковью душ из ада), то в земной жизни для непреложного П. заведомо не оставалось места.

Вост. церковь, над к-рой не тяготел авторитет Августина, была особенно последовательна: уже Иоанн Златоуст подменяет понятие "П." понятием "предвидения" (πρόγνωσις) бога и тем сводит на нет тенденцию этич. иррационализма. За ним идет крупнейший авторитет православной схоластики, оказавший влияние и на ср.-век. Запад, – Иоанн Дамаскин: "бог все предвидит, но не все предопределяет". Православная церковь восстанавливает на правах догмы учение Оригена о намерении бога спасти всех (но бее логич. вывода о том, что все действительно спасутся, как учил Ориген).

На Западе попытка Готшалька (ок. 805 – ок. 865) обновить учение о П. в форме доктрины "двойного" П. (gemina praedestinatio – не только к спасению, но и к осуждению) признается еретической. В системе Иоанна Скота Эриугены учение о "простом" П. (simplex praedestinatio – только к спасению) обосновывалось отрицанием (в неоплатонич.духе) сущностной реальности зла; это решение проблемы вело к пантеистич. оптимизму и также было неприемлемо для церкви. Зрелая схоластика относится к проблеме П. с большой осторожностью и без глубокого интереса. Бонавентура предпочитает давать формулировки об "изначальной любви" (praedilectio) бога как об истинной причине моральных достижений человека. Фома Аквинский также учит о любви бога как истинном источнике морального добра, в то же время подчеркивая момент свободного сотрудничества человеч. воли с божеств. благодатью. Схоластика избегает проблемы П. к осуждению.

Религ. индивидуализм Реформации обусловил повыш. интерес к проблеме предопределения Лютер возрождает паулинистско-августиновский стиль религ. психологизма, оценивая католич. концепцию "заслуги" как кощунственное торгашество и выдвигая против нее теории несвободы воли и спасения верой. Еще дальше идет Кальвин, отчетливо выразивший бурж. содержание Реформации: он доводит учение о "двойном" П. до тезиса, согласно к-рому Христос принес себя в жертву не за всех людей, но только за избранных. На связь доктрины Кальвина с действительностью эпохи "первоначального накопления" указывал Энгельс: "Его учение о предопределении было религиозным выражением того факта, что в мире торговли и конкуренции удача или банкротство зависят не от деятельности или искусства отдельных лиц, а от обстоятельств, от них не зависящих" (Энгельс Ф., Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 22, с. 308). Жестокое пренебрежение к обреченным, контрастирующее с традиц. жалостью к кающемуся грешнику, характеризует вытеснение феод. патриархальности в отношениях между людьми сухой бурж. деловитостью. Доктрина Кальвина встретила сопротивление приверженцев голл. реформатора Я. Арминия (1560– 1609), но была официально принята на синоде в Дорте 1618–19 и на Вестминстерской ассамблее 1643.

Православие реагировало на протестантские доктрины П., продемонстрировав на Иерусалимском соборе 1672 верность своим старым взглядам о воле бога к спасению всех; этих взглядов православная церковь держится и поныне. Католич. контрреформация пошла по линии отталкивания от августиновской традиции (в 17 в. был случай издания сочинений Августина с купюрами мест о П.); особенно последовательными в этом были иезуиты, противопоставившие крайний моральный оптимизм суровости протестантов. Иезуит Л. Молина (1535–1600) решился до конца заменить идею П. учением об "условном знании" бога (scientia condicionata) о готовности праведников свободно сотрудничать с ним; это знание и дает божеству возможность "заранее" награждать достойных. Тем самым понятия заслуги и награды были универсализированы, что отвечало механич. духу контрреформац. религиозности. Совр. католич. теологи (напр., Р. Гарригу-Лагранж) защищают свободу воли и оптимистич. понимание П.: многие среди них настаивают на том, что человек может добиться спасения и не будучи к нему предопределенным. При этом в рамках совр. неосхоластики продолжается полемика между ортодоксально-томистским и иезуитским пониманием П.

Отношение либерального протестантизма конца 19 – нач. 20 вв. к проблеме П. было двойственным: идеализируя августиновский религ. психологизм, он критически относился к "наркотическим" (выражение А. Гарнака) элементам последнего, т.е. прежде всего к пессимистич. концепции П. Более последовательна в своей реставрации архаич. суровости раннего протестантизма совр. "неоортодоксия" в ее германско-швейцарском (К. Барт, Э. Бруннер, Р. Бультман) и англо-саксонском (Р. Нибур) вариантах. Настаивая на абс. иррациональности и притом индивидуальной неповторимости "экзистенциальных" взаимоотношений бога и человека (по словам К. Барта, "отношение именно этого человека к именно этому богу есть для меня сразу и тема библии, и сумма философии"), "неоортодоксия" с логич. необходимостью тяготеет к кальвинистскому пониманию П.

Будучи специфич. продуктом религ. мировоззрения, понятие "П." служило в истории философии логич. моделью для постановки таких важных общефилос. проблем, как вопрос о свободе воли, о согласовании детерминизма и моральной ответственности и т.п.

Лит.: К. Маркс и Ф. Энгельс о религии, М., 1955, с. 114–115; Friеhоff С., Die Prädestinationslehre bei Thomas von Aquino und Calvin, Freiburg (Schweiz), 1926; Garrigou-Lagrange, La prédestination des saints et la grâce, P., 1936; Hygren G., Das Prädestinationsproblem in der Theologie Augustins, Gött., 1956; Rabeneck J., Grundzüge der Prädestinationslehre Molinas, "Scholastik", 1956, 31. Juli, S. 351–69.

С. Аверинцев. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960-1970.

Предопределение (греч. προορισμός, лат. praedestinati или praedeterminatio) - в религиозных системах мышления исходящая от воли Божества детерминированность этического поведения человека и отсюда - его “спасения” или “осуждения” в вечности. Поскольку с точки зрения последовательного монотеизма все существующее в конечном счете определяется волей Бога, всякая монотеистическая теология по необходимости должна считаться с идеей предопределения (ср. религиозный фатализм ислама, образ ветхозаветной “Книги жизни” с именами избранников Яхве - Исх 32: 32-33; Пс 68:29; Дан 12:1 и др.). При этом концепция предопределения вступает в противоречие с учением о свободе ваял и ответственности человека за его вину, без которого невозможна религиозная этика.

В истории христианства полемика вокруг предопределения была обусловлена не столько потребностями устранения логических противоречий вероучения, сколько борьбой двух конкурирующих типов религиозной психологии: с одной стороны, индивидуалистические и иррационалистические переживания безнадежной виновности и безотчетной преданности Богу, с другой - догматический рационализм церкви, строящей свои обещания спасения на юридических понятиях “заслуги”, которую верующий приобретает через повиновение церкви, и “награды”, которую она может ему гарантировать. Мотив предопределения в Евангелиях имеет преимущественно оптимистический характер и выражает уверенность адептов новой религии в своем избранничестве и призвании (напр., Мф 20: 23, Ин 10: 29). Религиозный аристократизм гностиков потребовал резкого разделения на “тех, кто от природы сродни небесам” и “тех, кто от природы сродни плоти” (Quispel G. An unknown fragment of the Acts of Andrew,- Vigiliae Chnstianae, 1.10,1956, p. 129-48). Спекулятивную разработку идеи предопределения дают Послания ап. Павла (Рим 8: 28-30; Εφ 1: 3-14 и, особенно, 2Тим 1: 9), связывая ее с новой концепцией благодати (χάρις) и перенося акцент на иллюзорность самостоятельных нравственных усилий человека (“Что ты имеешь, чего бы не получил?” - 1Кор 4:7). Именно эта акцентировка доминирует у Августина, умозаключающего от пессимистической оценки нормального состояния человека к необходимости благодати, которая выводит его из тождества самому себе и тем “спасает”; эта благодать не может быть заслужена и обусловливается лишь свободным произволением Божества. Формула Августина “дай, что повелишь, и повелевай, что пожелаешь” (da, quod iubes et uibe quod vis) (“Исповедь”, X, 31) вызвала протест Пелагия, противопоставившего ей принцип свободной воли. Хотя реально пелагианство могло апеллировать лишь к практике монашеского “подвижничества”, оно реставрировало некоторые черты античного героизма (человек самостоятельным усилием восходит к Божеству).

Несмотря на неоднократные осуждения пелагианства церковными инстанциями, полемика не прекратилась и в 5-6 вв. (августинизм отстаивали Проспер Аквитанский, Фульгенций и Цезарий из Арля, пелагианство - Фауст из Риеца). Постановление собора в Оранже (529) подтвердило авторитет Августина, но не смогло добиться реального усвоения церковью идеи предопределения. Проблематика индивидуалистического религиозного переживания, жизненно важная для Августина, теряет на время всякое значение: религиозность раннего средневековья исключительно церковна. Характерно, что паулинистско-августиновское понятие благодати в 6 в. радикально переосмысляется: из личного переживания она становится эффектом церковных “таинств”. Церковь стремилась осмыслить себя как институцию универсального “спасения”, в рамках которой любой верующий через подчинение ей может заслужить потустороннюю награду; если она во имя своих притязаний посягала на важный для христианства тезис о вечности загробного воздаяния (учение о чистилище, легенды об избавлении церковью душ из ада), то в земной жизни для непреложного предопределения заведомо не оставалось места.

Восточная церковь, над которой не тяготел авторитет Августина, была особенно последовательна: уже Иоанн Златоуст подменяет понятие “предопределение” понятием “предвидение” (πρόγνοσις) Бога и тем сводит на нет тенденцию этического иррационализма. За ним идет крупнейший авторитет православной схоластики, оказавший влияние и на средневековый Запад, - Иоанн Дамаскчн: “Бог все предвидит, но не все предопределяет”. Православная церковь восстанавливает на правах догмы учение Оригена о намерении Бога спасти всех (но без вывода о том, чтовсе действительно спасутся, как учил Ориген).

На Западе попытка Готшалька (ок. 805 - ок. 865) обновить учение о предопределении в форме доктрины “двойного” предопределения (gemina praedestinatio - не только к спасению, но и к осуждению) признается еретической. В системе Иоанна Скота Эраугены учение о “простом” предопределении (simplex praedestinatio - только к спасению) обосновывалось отрицанием (в неоплатоническом духе) сущностной реальности зла; это решение проблемы вело к пантеистическому оптимизму и также было неприемлемо для церкви. Зрелая схоластика относится к проблеме предопределения с большой осторожностью и без глубокого интереса. Бонавептура предпочитает давать формулировки об “изначальной любви” (praedilectio) Бога как об истинной причине моральных достижений человека. Φα””β Аквинскш также учит о любви Бога как истинном источнике морального добра, в то же время подчеркивая момент свободного сотрудничества человеческой воли с божественной благодатью. Схоластика избегает проблемы предопределения к осуждению.

Религиозный индивидуализм Реформации обусловил повышенный интерес к проблеме предопределения. М. Лютер возрождает паулинистско-августиновский стиль религиозного психологизма, оценивая католическую концепцию “заслуги” как кощунственное торгашество и выдвигая против нее теории несвободы воли и спасения верой. Еще дальше идет Ж. Кальвин, отчетливо выразивший буржуазное содержание Реформации; он доводит учение о “двойном” предопределении до тезиса, согласно которому Христос принес себя в жертву не за всех людей, но только за избранных. Жестокое пренебрежение к обреченным, контрастирующее с традиционной жалостью к кающемуся грешнику, характеризует вытеснение феодальной патриархальности в отношениях между людьми сухой буржуазной деловитостью. Доктрина Кальвина встретила сопротивление приверженцев голландского реформатора Я. Армшия, но была официально принята на синоде вДорте (1618-19) и на Вестминстерской ассамблее (1643).

Православие реагировало на протестантские доктрины предопределения, продемонстрировав на Иерусалимском соборе 1672 верность своим старым взглядам о воле Бога к спасению всех; этих взглядов православная церковь держится и поныне. Католическая контрреформация пошла по линии отталкивания от августиновской традиции (в 17 в. был случай издания сочинений Августина с купюрами мест о предопределении); особенно последовательными в этом были иезуиты, противопоставившие крайний моральный оптимизм суровости протестантов. Иезуит Л. Малина решился до конца заменить идею предопределения учением об “условном знании” Бога (scientia condicionata), о готовности праведников свободно сотрудничать с Ним; это знание и дает Божеству возможность “заранее” награждать достойных. Тем самым понятия заслуга и награды были уннверсализированы, что отвечало механическому духу контрреформационной религиозности. Современные католические теологи (напр., Р. Гарригу-Лагранж) защищают свободу воли и оптимистическое понимание предопределения: многие среди них настаивают на том, чточеловек может добиться спасения и не будучи к нему предопределенным. При этом в рамках современной пеосхоласишкя продолжается полемика между ортодоксально-томистским и иезуитским пониманием предопределения.

Отношение либерального протестантизма кон. 19 - нач. 20 в. к проблеме предопределения было двойственным: идеализируя августиновский религиозный психологизм, он критически относился к “наркотическим” (выражение А. Гаршгка) элементам последнего, т. е. прежде всего к пессимистической концепции предопределения. Более последовательна в своей реставрации архаической суровости раннего протестантизма современная “неоортодоксия” в ее германо-швейцарском (К. Борт, Э. Брукнер) и англосаксонском (Р. Нибур) вариантах. Настаивая на абсолютной иррациональности и притом индивидуальной неповторимости “экзистенциальных” взаимоотношений Бога и человека (по словам К. Барта, “отношение именно этого человека к именно этому Богу есть для меня сразу и тема Библии, и сумма философии”), “неоортодоксия” с логической необходимостью тяготеет к кальвинистскому пониманию предопределения.

Будучи специфическим продуктом религиозного мировоззрения, понятие “предопределение” служило в истории философии логической моделью для постановки таких важных об щефилософских проблем, как вопрос о свободе воли, о согласовании детерминизма и моральной ответственности и т. п.

Лит.: FriehoffC. Die Prädestinationslehre bei Thomas von Aquino und Calvin. Freiburg (Schweiz), 1926; Garrigou- Lagrange R. La predestination des saints et la grâce. P., 1836; Hygren G. Das Prädestinationsproblem in der Theologie Augustins. Gott., 1956; Rabeneck J, Grundzüge der Prädestinationslehre Molinas.- “Scholastik”, 1956, 31 Juli, S. 351-69.

С. С. Аверинцев

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.

Повар-оккультист Юрайда вытащил из своего мешка бутылку коньяка.
- Вы видите здесь, - сказал он, откупоривая бутылку, - неопровержимое доказательство моего утверждения. Перед отъездом я взял эту бутылку из офицерской кухни. Коньяк лучшей марки, выдан на сахарную глазурь для линцских тортов. Но ему было предопределено судьбой, чтобы я его украл, равно как мне было предопределено стать вором.
Я. Гашек. «Похождения бравого солдата Швейка»

Человек - в высшей степени противоречивое существо. Противоречивое - и в то же время невероятно амбициозное. Он берётся переделывать мир, намеревается властвовать над Природой, в то время как ещё полностью не разобрался с самим собой, не уяснил, что, собственно, он такое, на основе каких принципов существует и для чего живёт. Более того: он даже до конца не уверен в том, хозяин ли он сам себе и являются ли его действия действительно его действиями.
Ощущение своей зависимости от неких высших сил было у людей всегда, и ничего странного в этом нет. Человек действительно не сам по себе: он - часть Природы, часть системы, в которой у него своё место и свои задачи. Он и будет на уровне инстинкта ощущать эту зависимость от системы, с которой связан намертво и благодаря которой вообще появился на свет и живёт. Но это инстинктивное ощущение определённым образом преломляется в разуме; оно требует осмысления себя, определённого оформления и увязывания с другими реалиями жизни. Исходная идея проста: человек мал, он зависит от кого-то, кто больше его, сильнее и мудрее. В общем, это укладывается в схему клановых отношений, где есть глава или старейшины, которые руководят жизнью клана и довлеют над каждым его членом. Приблизительно эта схема воплощается в отношениях людей со своими богами. Боги - высшее начальство, управляющее миром и людьми, устанавливающее законы по своему произволу, определяющее, что есть добро, а что - зло, и требующее от своих подчинённых определённых действий. И вот тут возникает вопрос: свободен ли человек в своих поступках?
Ответ, напрашивающийся сам собой, таков: человек в любом случае свободен, - ведь он может и не подчиниться богам. Пусть он потом будет наказан за это, пусть он пожалеет о своём своеволии, - но это будут уже последствия волевого выбора. Иначе говоря, в каждый конкретный момент человек свободен, хотя в целом и зависим, потому что неподчинение высшим силам без божественного наказания не останется. Это справедливо для политеистических религиозных систем, - таких, например, как древнегреческая. Другой вопрос - позволит ли человеку его самосознание принять саму возможность неподчинения богам? Ведь они главенствуют над всем, и подчиняться им (то есть, собственно, подчиняться грубой силе) для маленького и слабого человека нормально, - точно так же, как волу, запряжённому в повозку или плуг, нормально подчиняться своему погонщику. Следовательно, тут суть вопроса в том, свободен ли человек внутренне, - т.е. способен ли он осознать, что он свободен.
Если взять монотеистические системы, то картина получится несколько иная. Здесь Бог может карать за неподчинение, а может и просто не допускать неугодных ему поступков, - ибо он всемогущ. Во втором случае получается, что человек свободен только до тех пор, пока это позволяет Бог; другими словами, он не свободен, так как всё равно всё будет так, как хочется божеству. Отсюда остаётся один шаг до идеи полного предопределения будущего каждого человека и всего мира. Ведь если Бог всесилен, то он вполне мог всё предопределить для мира ещё в момент творения оного. Идея о таком предопределении совершенно естественно вытекает из постулата о Божьем всемогуществе и всеведении, - в том числе знании будущего, которое Бог сам же и предопределил.
Неудивительно, что одно из течений в христианстве - а именно кальвинизм - строит свою теологию именно на этой основе. Жан Кальвин учил, что каждый поступок человека изначально предопределён Богом, и что, таким образом, ни о какой свободе воли не может быть и речи. Благочестивые люди благочестивы потому, что так пожелал Бог, а неблагочестивые по той же причине неблагочестивы. Иначе говоря, по этому учению даже неподчиниться Богу или сделаться отступником можно исключительно постольку, поскольку этого хочет сам Бог. Логический апогей постулата о Божьем всемогуществе. Похожие учения об абсолютной детерминированности человеческой жизни известны и из истории православия.
На другом краю мира, в Индии, сформировалось своё понятие о предопределении. Учение о карме, вошедшее в индуизм, буддизм, джайнизм, гласит, что будущие перерождения с их событийной наполненностью зависят от поступков, совершённых личностью в прошлых жизнях. Так, от того, насколько благочестив человек и насколько моральны его поступки, зависит, родится ли он в следующей жизни человеком или же животным (ато и демоном), и если человеком, то какой судьбы, - будет ли он принадлежать к низам или верхам общества, будет ли счастлив или несчастлив, какие перипетии будут ожидать его на жизненном пути, и т.д. Из этого учения следует, что каждый поступок человека, дурной или добрый, отразится в его будущей жизни через создание определённой ситуации, которая будет играть роль либо наказания, либо награды. Соответственно, ситуации нынешней жизни представляют собой последствия поступков, совершённых в жизнях прошлых. Эта система предопределения и воздаяния не даёт сбоев, и переступить через неё нельзя. Остаётся только принимать всё как должное и стараться правильной жизнью обеспечить себе более благополучное перерождение, а со временем - и вовсе избавление от перерождений, возможность вырваться из колеса сансары.
Итак, два учения о предопределении: одно - западное, другое - восточное. Нельзя утверждать, что они говорят в точности об одном и том же; однако в обоих фигурирует могущественная сила, решающая за человека, как ему жить и что делать. Причём если закон кармы хотя бы оставляет ему возможность по-своему реагировать на заранее предопределённые жизненные ситуации, возникшие в результате таких же внутренне свободных реакций на такие же предопределённые ситуации в прежних воплощениях, то Божье предопределение абсолютно: оно предопределяет каждую мысль человека, каждый эмоциональный нюанс его души. В учении о карме, если подумать, можно обнаружить немало неувязок и несуразностей. Но учение о Божественном предопределении вообще превращает всё в бессмыслицу. Возникает резонный вопрос: если никакого свободного развития нет, и всё до последней детали, включая и финал существования мира вкупе с конечным результатом этого существования, было предопределено и известно уже в момент творения, зачем и для чего тогда это всё понадобилось? Отчего Бог при своём всемогуществе просто не сделал всё сразу так, как ему было нужно? Для чего затеян этот многотысячелетний спектакль, где все - безвольные марионетки, и всё - строго по сценарию? В чём смысл? Полагаю, объяснить это внятно и убедительно едва ли удастся. Апологет учения о Божьем предопределении просто скажет, что пути Господни неисповедимы, и что не в силах человека понять Божий замысел. При этом он, весьма вероятно, подчеркнёт, что и я сам задаюсь подобными вопросами только лишь потому, что это предопределил Бог задолго до моего рождения. Зачем? Пути Господни неисповедимы…
Однако от философского аспекта идеи предопределения перейдём к её психологическому аспекту. Хотя на самом деле переплетение этих двух сторон одного явления по ходу рассуждений, конечно, неизбежно.
Прежде всего зададимся вопросом: какие чувства должно вызывать у человека осознание полного предопределения всего, что с ним происходит и ещё должно произойти в будущем? Вероятно, на самом глубинном уровне это будет страх, - естественная реакция на тот факт, что ты оказался в ловушке, во власти того, кто может сделать с тобой всё, что ему заблагорассудится, и ты не в состоянии ничего ему противопоставить. Это инстинктивное: ужас, генетически близкий панике животного, угодившего в силок. Возможна угроза, - а ты бессилен спастись. Этот страх вовсе не обязательно будет явственно прочувствован и осознан: он может присутствовать подспудно; но как психологический эффект он основан на одном из коренных инстинктов всякого живого существа, - на инстинкте самосохранения, и потому он практически неизбежен.
Второй реакцией может быть апатия, когда перестаёшь ощущать себя деятельным, что-то могущим существом, и уже просто принимаешь факт своего бессилия как неизбежность. В результате теряешь интерес к активной жизни, утрачиваешь желание действовать, превращаешься в безвольную куклу.
Но второй реакцией может быть и возмущение, бунт, вызванный нежеланием быть безвольной и бессильной марионеткой. Это - тоже глубоко инстинктивное. Даже пойманная птица - и та бьётся в силке, стараясь вырваться. Человек же - существо разумное и наделённое волей, что даёт ему возможность понимать законы Природы, закономерности человеческой жизни, и самому строить свою судьбу. Поэтому его бунт против чужого произвола над ним абсолютно закономерен.
Бунтарём можно оставаться всю жизнь. Но осознание обречённости этого бунта может привести опять же к апатии, а может и к гораздо более своеобразному эффекту. Человек может психологически приспособиться к такой данности (что, разумеется, может произойти - и чаще всего происходит - и без прохождения этапа бунтарства). И здесь снова возможны варианты.
Один станет просто жить, занимаясь своими делами и стараясь по возможности не грешить. Когда это будет ему удаваться, он будет тешить себя надеждой, что Бог не хочет его погибели, и потому-то это и удаётся. Когда это удаваться не будет, он будет уповать на то, что Бог всё же не хочет его погибели, - и он станет прилагать все усилия к тому, чтобы жить праведно, в надежде на то, что Бог даст ему такую возможность. Вернее, это будет надежда на то, что Бог всё-таки предопределил его к спасению, - и потому у него должно получиться пройти этим путём. В эту достаточно грубо набросанную мною схему, в общем, укладывается сущность пуританского образа жизни.
А что же сделает другой? Он поведёт себя обратным образом. Он станет эксплуатировать идею предопределения, заставляя её служить своим страстям и оправдывать их. Если ему хочется воровать - он будет воровать, если хочется развратничать - будет развратничать, и вообще будет творить всё, что угодно, мотивируя это для себя - а при случае и для других - тем, что он предопределён к совершению этих поступков. Так захотел Бог. И как можно обвинять в этом человека, не имеющего свободы воли?
Я перечислил самые естественные и самые очевидные из возможных психологических реакций человека на осознание факта полной предопределённости всех его поступков и вообще всех явлений окружающего мира. Теперь имеет смысл посмотреть, как это отражается на жизни людей в обществе.
Страх - обычное состояние человека. Все и всегда чего-то боятся; кто-то боится за себя, кто-то - за других. Но страх страху - рознь. Полная предопределенность, зависимость и безысходность вызывает инстинктивный ужас, балансирующий на грани паники. Страх такого качества, особенно если он ощущается явственно, может перейти в фобию и вызвать психическое расстройство. Впрочем, в христианстве «страх Божий» расценивается как безусловное благо и считается необходимым качеством верующего. И хотя под ним понимается не совсем то, о чём я веду речь, суть здесь, в общем, та же. Только страх Божий должен быть осознанным и должен сопровождаться надеждой на безграничное милосердие Бога. Однако же отмечу, что, по логике, где имеет место предопределение, там милосердие, способное что-то изменить, уже не играет никакой роли, а где может вершиться дело милосердия, там предопределение не может являться таковым.
Апатия и индифферентность ко всему человека, верящего в предопределённость, вполне естественны: при осознании того факта, что от тебя совершенно ничего не зависит, может наступить состояние психологического ступора. Так приговорённый к смерти иногда впадает в апатию, ни на что уже не реагируя и даже мало что понимая; это защитная реакция психики, не позволяющая сойти с ума от ужаса и осознания безысходности. Но тут есть и ещё одна психологическая подоплёка. Человеческий разум самой Природой предназначен для активного функционирования, которое не должно быть «холостым», - т.е. оно подразумевает непременное наличие какого-то конкретного результата. А там, где всё предопределено заранее, никакого результата добиться невозможно в принципе. И потому при глубочайшем осознании своего бессилия человеческий разум может просто «закрыться», перестать реагировать на внешние раздражители. В лучшем случае человека просто перестаёт что-либо волновать (ведь и без его вмешательства всё идёт так, как идёт, и вмешательство ничего не изменит), а в худшем происходит психологический надлом, и апатия становится проявлением душевной болезни. Надо ли говорить, что оба эти варианта представляют собою асоциальные типы личности, не приспособленные к более-менее активной жизни в обществе и к нормальным контактам с другими людьми?
Однако нередко индифферентность не доходит до крайности и принимает форму так называемого фатализма. Фатализм сам по себе - интереснейшее и противоречивое явление, свойственное не только христианам, но получившее широкое распространение и в мусульманском мире, где обычной является вера в то, что всё в мире предопределено всемогущим Аллахом. В упрощённой народной интерпретации идея фатализма выражается формулой «Чему быть, того не миновать». Практическое воплощение этого принципа для наглядности проиллюстрирую цитатой из труда академика Е. В. Тарле «Наполеон»: «Оставленный Бонапартом в качестве генерал-губернатора Александрии генерал Клебер арестовал прежнего шейха этого города и большого богача Сиди-Мохаммеда Эль-Кораима по обвинению в государственной измене, хотя и не имел к тому никаких доказательств. Эль-Кораим был под конвоем отправлен в Каир, где ему и заявили, что если он желает спасти свою голову, то должен отдать 300 тысяч франков золотом. Эль-Кораим оказался на свою беду фаталистом: "Если мне суждено умереть теперь, то ничто меня не спасёт и я отдам, значит, свои пиастры без пользы; если мне не суждено умереть, то зачем же мне их отдавать?" Генерал Бонапарт приказал отрубить ему голову и провезти её по всем улицам Каира с надписью: "Так будут наказаны все изменники и клятвопреступники". Денег, спрятанных казнённым шейхом, так и не нашли, несмотря на все поиски». Из этого характерного примера видно, что хотя фатализм и нельзя назвать полной апатией и склонностью к совершенному бездействию, он всё же мешает принимать волевые решения, отбивает желание каким-то образом самому пытаться разрешить тяжёлую ситуацию. А если, например, дело касается спасения другого человека, - как может повести себя заядлый фаталист? Он вполне может рассудить следующим образом: «Если ему (погибающему) суждено спастись, он спасётся и без моего вмешательства; если же ему суждено погибнуть, то я всё равно ничего не смогу сделать». Впрочем, практика показывает, что большинство фаталистов (как христианских, так и мусульманских) на деле являются людьми с обычной степенью активности и предприимчивости, и о своём фатализме вспоминают по большей части в моменты неудач и в минуты уныния. Очевидно, это играет роль своеобразного психологического буфера, позволяющего менее болезненно переносить трудные моменты жизни.
Бунт против предопределения может, прежде всего, переродиться в отрицание предопределения, когда человек просто принципиально отказывается верить в подобную несправедливость. Это нельзя назвать отрицательным психологическим эффектом; в сущности, здесь имеет место просто смена мировоззрения, - хотя и произошедшая под влиянием факторов скорее эмоциональных, нежели чем интеллектуальных. В качестве отрицательных последствий тут можно рассматривать разве что неприязненное отношение к тем, кто продолжает верить в предопределение, и к религии вообще; то или другое может иметь место, - но совершенно необязательно. Однако бунт может привести и к психическому расстройству, - настолько сильны бывают переживания. Может возникнуть паранойя или иная опасная форма психического заболевания. В другом случае дело до этого не дойдёт, и человек просто внутренне ожесточится. Это может вылиться в борьбу против предопределения во всех его проявлениях, иначе говоря - в борьбу против всего и всех. Поведение такого человека, вероятнее всего, будет асоциальным; в нём могут найти выражение худшие стороны анархизма и нигилизма. А вот если бунтарь сохранит религиозную платформу в видении мира и подойдёт к вопросу с точки зрения религиозной логики, то весьма вероятен его переход в лагерь сатанизма. И это вполне закономерно. Библия обещает конечное торжество Бога; отрицание предопределения в этом контексте логично ведёт к вере в конечную победу того, кто противостоит Богу, - т.е. в победу Сатаны. Таким образом, идея Божественного предопределения в определённой степени может содействовать пополнению рядов сататанистов, - причём, скорее всего, не сатанистов примитивно мыслящих и действующих, - на уровне стремления к сиюминутным благам, - а сатанистов идейных, с основательно разработанной идеологической платформой и далеко идущими социальными планами. Подобный поворот не должен вызывать удивления. Божественная предопределённость - идея религиозная, и последствия воздействия этой идеи на человеческую психологию могут наиболее ярко проявляться в религиозной же плоскости.
Надо отметить, что проявления бунта против предопределения вовсе не обязательно оказываются отрицательными. Несогласие с этой идеей способно выработать у несогласного самостоятельность, более трезвый взгляд на реальность (что с большой вероятностью подразумевает разрыв с религией), полезные волевые качества, стремление принимать активное участие в общественной жизни и в судьбах мира вообще. А может быть, человек просто примкнёт к какому-нибудь более либеральному религиозному течению, чья доктрина оставляет людям возможность быть людьми, а не жалкими марионетками в руках недоступных человеческому пониманию сил.
Что до образа жизни правоверных кальвинистов, то в нём можно обнаружить как положительные, так и отрицательные моменты. С одной стороны, стремление жить прилично, сочетающееся с трудолюбием, весьма похвально. С другой стороны, и здесь возможны перегибы. Желающих убедиться в этом отсылаю к историческим трудам, описывающим Женеву времён Кальвина. Помимо всего прочего, такое «благочестие» привело также и к кострам, на которых горели люди. Надо полагать, это делалось для того, чтобы могло воплотиться в жизнь Божественное предопределение. И кого тут винить? Бога? Поистине, даже не самая плохая идея, если довести её до абсурда, может стать разрушительной. Особенно если эта идея логически не увязывается с самой собой. В самом деле: где логика усилий в праведной жизни, если никакие усилия не способны повлиять на конечный итог дела? Получается, Бог сам заставляет этих людей делать сказанные усилия, - и исключительно потому, что он предопределил их к спасению? А того, кого он не предопределил к спасению, он вынуждает грешить? Для чего же устраивается этот циничный фарс? Найти подобному нормальное объяснение невозможно.
При всей аморальности своего поведения, куда более логично поступают те, кто не видит для себя ограничений, вовсю грешит и сваливает ответственность на Бога. Действительно: если такой беспредельщик не имеет понятия о допустимом и недопустимом, то это потому, что Бог не внушил ему этого понятия. Он ведь даже не раб Бога, - т.е. существо, хотя и вынужденное подчиняться, но, в принципе, способное воспротивится, - а его марионетка. Другими словами, всё это его руками учиняет сам Бог. И кого карать за бесчинства? Получается дичайшая картина: одних Божественное предопределение заставляет грешить и совершать преступления, других оно заставляет за это карать. Апофеоз несправедливости и цинизма.
Но оставим в покое вопрос законности наказания, - тем более что государственные карательные органы пока что действуют отнюдь не исходя из соображений реальности Божественного предопределения. Обратимся к иной стороне проблемы.
Сейчас популярны - и, похоже, становятся всё более популярными - различные псевдовосточные псевдодуховные учения, в которых карма является одним из популярнейших элементов доктрин. Это более или менее изобретательные подделки под буддизм или индуизм, в большинстве своём эклектичные, и оттого грешащие отсутствием логики и здравого смысла, но зато богатые на высокие слова. В них понятие предопределения (кармы) цветёт буйным цветом. Трактуется оно, как правило, грубо и примитивно; однако идея кармы в такой подаче берёт всё большую власть над умами.
Приверженцы подобных «учений» сделались уже притчей во языцех. Такой человек споткнётся о камень - и немедленно делает вывод о связи этого события с какими-то событиями своих прошлых жизней. От этого он нередко ведёт себя дёргано, и каждый свой добрый поступок рассматривает не как акт гуманизма, вообще свойственного человеку, а как искупление грехов своих прошлых жизней и как заслугу в счёт жизней будущих. Такие люди действительно стремятся делать добро, - но не ради других, а ради себя. Они добры только внешне; на самом деле их понятия о добре - понятия торгашеские, лицемерные. Затем, неприятности и беды они обычно принимают без сопротивления, понимая их как неизбежное воздаяние за прошлые грехи; и видя чужую беду, они будут рассуждать так же, и едва ли попытаются помочь. Если же и попытаются, то, опять же, не из гуманизма, а из своего торгашеского расчёта. Буддизм и индуизм в своих основных формах, как серьёзные, тщательнейшим образом разработанные мировоззренческие системы, проверенные временем, более-менее увязывают все эти этические противоречия, объясняют их и учат, как их преодолеть. Но те суррогаты, о которых здесь идёт речь, в большинстве случаев представляют собой просто грубые поделки, винегрет из восточной философии, европейского язычества, христианства в самой примитивной его интерпретации и оккультизма ремесленнического уровня. Конечно же, такая чушь не способна повысить духовный, интеллектуальный и культурный уровень человека; а вот отбить у него способность руководствоваться в своих поступках здравым смыслом и превратить его в добродея-спекулянта может вполне, - что нередко и происходит.
Кроме того, такие системы успешно плодят тех, кто свои пороки и аморальные поступки объясняет кармическим предопределением. Ясно, что это позволяет им никогда не терзаться угрызениями совести, - т.е. даёт полную моральную (а вернее будет сказать - аморальную) свободу творить всё, что вздумается. И вот этот-то лакомый момент бредовых учений их приверженцы осознают очень быстро. Не все, конечно, начинают его активно использовать, - но многие. При этом одни искренне верят в свою предопределённость к совершению мерзостей, а другие просто предпочитают верить в это, так как такая вера очень удобна. Есть и такие, которые сознательно и цинично используют это как «отмазку», в сущности, только делая вид, что верят, а в душе надо всем этим посмеиваясь. Это практически откровенные шарлатаны разного масштаба, которые, подобно гашековскому Юрайде, неплохо устроились в смысле свободы действий.
Я не стремлюсь охаять огулом все неокульты восточного толка, так как уровень их сильно разнится, и среди них имеются достаточно здравые и интересные системы. Но в целом это - духовный ширпотреб, уровень которого ниже всякой критики. А если учесть тот факт, что некоторые из них и основываются-то с целью заморочить головы наивным искателям Истины, исключительно для того, чтобы мошенники-основатели могли всласть покомандовать и набить карманы, так картина получается и вовсе тревожная. И безжалостно изуродованное, топорно интерпретируемое учение о карме играет тут роль одного из действеннейших инструментов духовного выхолащивания людей.
Я не стану утверждать, что исчерпывающе осветил проблему воздействия идеи предопределения на человеческую психологию; напротив, я коснулся её только в самых общих чертах. Однако уже можно попытаться сделать некоторые выводы.
В общем очевидно, что эта идея оказывает на людей скорее негативное влияние, нежели чем благотворное. С какой стороны ни посмотри, она расшатывает психику и сообщает характеру не самые лучшие качества. Казалось бы, хорошо то, что она воспитывает в людях смирение, - но и тут имеется подвох: ведь смирение это имеет свой исток не в скромности и миролюбии, а в бессилии.
Как раз в этом и проблема. Человек - часть Природы, наделённая поразительными качествами ума и души; он - великое существо, способное на великие свершения. Он предназначен для таких свершений. А его убеждают, что он ничтожен и бессилен. И это вступает в конфликт с его глубинной сущностью, которая на уровне инстинкта знает своё великое предназначение. Такой глубокий и жестокий конфликт буквально сотрясает человеческую психику изнутри, закономерным следствием чего становятся начинающие происходить в ней болезненные изменения. Подчеркну: основа конфликта лежит в глубине, на подсознательном уровне, и уже потом он проявляется «на поверхности», на уровне осознанном, когда разум отдаёт себе отчёт в происходящем и в его причинах. Человек властен над своей жизнью. Конечно, он может добровольно покориться обстоятельствам или другим людям, - но это будет его волевой выбор, ответственность за который будет лежать на нём же. А к тому, чтобы быть марионеткой, от которой ничего не зависит, он не приспособлен по самой своей природе, по самой своей сущности, - и он никогда с этим не смирится. Правда, есть и такие, которые рады переложить ответственность за свои действия и за саму свою жизнь на других, потому что так легче существовать. Но это скорее отклонение, нежели чем норма, - тем более что в жизни большинства таких людей рано или поздно наступает момент осознания того, что так жить нельзя. Глубинная, настоящая сущность человека берёт верх над навязанными извне противоестественными поведенческими схемами.
Силы, которым подчиняется каждый из нас, это законы Природы. Подчиняться им естественно и нормально. Всемогущий же Бог, карма, - они представляют собою порождения человеческого ума, который несовершенен, который идёт по своему пути развития и, как всё несовершенное, несвободен от определённых изъянов и способен заблуждаться. Примеров подобных заблуждений имеется множество. Но заблуждения со временем изживают себя, переходя из области серьёзной веры в область примеров, нередко анекдотичных, человеческой неосведомлённости и торжества буйной фантазии над здравым смыслом. И можно с уверенностью утверждать, что идея предопределения однажды встанет в один ряд с теми тремя китами, на которых держится плоская Земля.