«Горячий снег. «Горячий снег Бондаренко горячий снег краткое содержание по главам

Автор «Горячего снега» поднимает проблему человека на войне. Можно ли среди смерти и
насилия не очерстветь, не стать жестоким? Как сохранить самообладание и способность чувствовать и сопереживать? Как победить страх, остаться человеком, оказавшись в невыносимых условиях? Какие причины определяют поведение людей на войне?
Урок можно построить следующим образом:
1. Вступительное слово учителей истории и литературы.
2. Защита проекта «Сталинградская битва: события, факты, комментарии».
З. Защита проекта «Историческое значение боя на реке Мышкова, его место в ходе Сталинградской битвы».
4. Защита проекта «Ю.Бондарев: писатель-фронтовик».
5. Анализ романа Ю.Бондарева «Горячий снег».
6. Защита проектов «Восстановление разрушенного Сталин града» и «Волгоград сегодня».
7. Заключительное слово учителя.

Переходим к анализу романа «Горячий снег»

Роман Бондарева необычен тем, что его события ограничиваются всего несколькими днями.

— Расскажите о времени действия и сюжете романа.
(Действие романа разворачивается в течение двух суток, когда герои Бондарева самоотверженно обороняют крошечный пятачок земли от немецких танков. В «Горячем снеге» время сжато плотнее, чем в повести «Батальоны просят огня»: это недолгий марш выгрузившейся из эшелонов армии генерала Бессонова и бой, так много решивший в судьбе страны; это стылые
морозные зори, два дня и две нескончаемые декабрьские ночи. Без лирических отступлений, будто у автора от постоянного напряжения перехвачено дыхание.

Сюжет романа «Горячий снег» связан с подлинными событиями Великой Отечественной войны, с одним из её решающих моментов. Жизнь и смерть героев романа, их судьбы освещаются тревожным светом подлинной истории, в результате чего всё под пером писателя обретает весомость, значительность.

— Во время боя на реке Мышкова обстановка на Сталинградском направлении накалена до предела. Эта напряжённость чувствуется на каждой странице романа. Вспомните, что говорит генерал Бессонов на совете о положении, в котором оказалась его армия. (Эпизод у икон.)
(«Если бы я веровал, я помолился бы, конечно. На коленях попросил совета и помощи. Но я не верю в Бога и в чудеса не верю. 400 танков — вот тебе истина! И эта истина положена на чашу весов — опасная тяжесть на весах добра и зла. от этого сейчас зависит многое: четырёхмесячная
оборона Сталинграда, наше контрнаступление, окружение немецких армий здесь. И это истина, как и то, что немцы извне начали контрнаступление, но чашу весов ещё нужно тронуть. Хватит ли
у меня на это сил? .. »)

В этом эпизоде автор показывает момент максимального напряжения человеческих сил, когда перед героем встают вечные вопросы бытия: что есть истина, любовь, добро? Как сделать, чтобы на чаше весов перевесило добро, под силу ли это одному человеку? Не случайно у Бондарева этот монолог происходит у икон. Да, Бессонов не верит в Бога. Но икона здесь — символ исторической памяти о войнах, страданиях русского народа, который одерживал победы необычайной силою духа, подкреплённой православной верой. И Великая Отечественная война не стала исключением.

(Батарее Дроздовского писатель отводит едва ли не главное место. Кузнецов, Уханов, Рубин и их товарищи — частица великой армии, они выражают духовные и нравственные черты народа. В этом богатстве и разнообразии характеров, от рядового до генерала, Юрий Бондарев показывает образ народа, вставшего на защиту Родины, и делает это ярко и убедительно, кажется, без особых усилий, будто это продиктовано самой жизнью.)

— Какими представляет нам автор героев в начале повести? (Анализ эпизодов «В вагоне», «Бомбёжка поезда».)
(Обсуждаем, как ведут себя Кузнецов, Дроздовский, Чибисов, Уханов во время этих событий.
Обращаем внимание на то, что один из важнейших конфликтов в романе — конфликт между Кузнецовым и Дроздовским. Сравниваем описания внешности Дроздовского и Кузнецова. Отмечаем, что Бондарев не показывает внутренних переживаний Дроздовского, но очень подробно раскрывает мировоззрение Кузнецова через внутренние монологи.)

— Во время марша лошадь Сергунёнкова ломает себе ноги. Проанализируйте поведение
героев в этом эпизоде.
(Рубин жесток, предлагает бить лошадь кнутом, чтобы встала, хотя всё уже бессмысленно: она обречена. Стреляя в лошадь, не попадает в висок, животное мучается. Ругается на Сергунёнкова, который не в силах сдержать слёз от жалости. Сергунёнков пытается накормить умирающую лошадь. Уханов хочет поддержать молодого Сергунёнкова, приободрить его. Дроздовский еле
сдерживает ярость оттого, что на батарее непорядок. «Тонкое лицо Дроздовского казалось спокойно застывшим, лишь в зрачках плескалась сдерживаемая ярость». Дроздовский кричит И
приказывает. У Кузнецова злобная решительность Рубина вызывает неприязнь. Он предлагает спускать следующее орудие без лошадей, на плечах.)

— Страх на войне испытывают все. Как переживают страх герои романа? Как ведёт себя Чибисов во время артобстрела и в случае с разведчиком? Почему?
(«Кузнецов увидел серое, как земля, с застывшими глазами лицо Чибисова, его хрипящий рот: «Только не сюда, не сюда, Господи … «- и до отдельных волосков видимую, будто отставшую от серой кожи щетину на щеках. Навалясь, он двумя руками упирался в грудь Кузнецова и, вжимаясь плечом, спиной в какое-то узкое несуществующее пространство, вскрикивал
молитвенно: «Дети! Дети ведь … Нету мне права умирать. Нету! .. Дети! .. «». От страха Чибисов вжался в окоп. Страх парализовал героя. Он не может пошевелиться, по нему ползают мыши, но Чибисов ничего не видит, ни на что не реагирует, пока Уханов не окрикнул его. В случае с разведчиком Чибисов уже полностью обезволен страхом. Про таких на фронте говорят: «Живые мертвецы». «Слёзы покатились из моргающих глаз Чибисова по неопрятно-грязной щетине его щёк и подшлемнику, натянутому на подбородке, и Кузнецова поразило выражение какой-то собачьей тоски, незащищённости в его облике, непонимания того, что произошло и происходит, чего от него хотят. В ту минуту Кузнецов не сообразил, что это было не физическое, опустошающее бессилие и даже не ожидание смерти, а животное отчаяние после всего пережитого Чибисовым … Наверно, то, что в слепом страхе он стрелял в разведчика, не поверив, что это свой, русский, было последним, что окончательно сломило его». «То, что случилось с Чибисовым, было знакомо ему в других обстоятельствах и с другими людьми, из которых тоской перед нескончаемыми страданиями будто выдёргивалось всё сдерживающее, точно стержень какой-то, и это, как правило, было предчувствие своей смерти. Таких заранее не считали живыми, на них смотрели как на мертвецов.

— Расскажите о случае с Касьянкиным.
— Как вёл себя генерал Бессонов во время обстрела в окопе?
— Как борется со страхом Кузнецов?
(Я не имею права так. Не имею! Это отвратительное бессилие … Надо снять панорамы! Я
боюсь умереть? Почему я боюсь умереть? Осколок в голову … Я боюсь осколка в голову? .. Нет,
сейчас выскочу из окопа. Где Дроздовский? .. » «Кузнецову хотелось крикнуть: «Замотайте
сейчас же обмотку!» — и отвернуться, чтобы не видеть эти его колени, этого, как болезнь, необоримого его страха, который вдруг остро вонзился и в него при этом, будто ветер, возникшем
где-то слове «танки», и, пытаясь не поддаваться и сопротивляясь этому страху, он подумал: «Не
может быть»)
— Роль командира на войне чрезвычайно важна. От его решений зависит ход событий и жизнь подчинённых. Сравните поведение Кузнецова и Дроздовского во время боя. (Анализ эпизодов «Кузнецов и Уханов снимают прицелы», «Танки наступают на батарею», «Кузнецов у орудия Давлатяна»).

— Как Кузнецов принимает решение о снятии прицелов? Выполняет ли Кузнецов приказ Дроздовского открыть огонь по танкам? Как ведёт себя Кузнецов у орудия Давлатяна?
(Во время артобстрела Кузнецов борется со страхом. Нужно снять прицелы с орудий, но вылезти из окопа под непрерывным огнём — это верная гибель. Властью командира Кузнецов может послать на это задание любого бойца, но понимает, что не имеет на это морального права. «Я
имею и не имею права, — мелькнуло в голове Кузнецова. — Потом никогда себе не прощу». Кузнецов не может послать человека на верную гибель, так легко распорядиться человеческой жизнью. В итоге они снимают прицелы вместе с Ухановым. Когда танки надвигались на батарею, необходимо было подпустить их на минимальное расстояние, прежде чем открыть огонь. Обнаружить себя раньше времени — значит попасть под прямой обстрел противника. (Так произошло с орудием Давлатяна.) В этой ситуации Кузнецов проявляет необычайную выдержку. Дроздовский звонит на КП, в ярости приказывает: «Огонь!». Кузнецов ждёт до последнего, тем самым спасая орудие. Орудие Давлатяна молчит. Танки пытаются прорваться в этом месте и ударить по батарее с тыла. Кузнецов один бежит к орудию, ещё не зная, что там будет делать. Принимает бой практически в одиночку. «Я с ума схожу», — подумал Кузнецов … только краем сознания понимая, что он делает. Его глаза с нетерпением ловили в перекрестии чёрные разводы дыма, встречные всплески огня, жёлтые бока танков, железными стадами ползущих вправо и влево перед балкой. Его вздрагивающие руки бросали снаряды в дымящееся горло казённика, пальцы нервной, спешащей ощупью надавливали на спуск.)

— А как ведет себя Дроздовский во время боя? (Комментированное чтение эпиэодов «У
орудия Давпатяна», «Смерть Сергунёнкова»). В чём обвиняет Дроздовский Кузнецова? Почему? Как ведут себя во время приказа Дроздовского Рубин и Кузнецов? Как ведут себя герои после смерти Сергунёнкова?
(Встретив Кузнецова у орудия Давлатяна, Дроздовский обвиняет его в дезертирстве. Это
обвинение кажется в тот момент совсем неуместным и нелепым. Вместо того чтобы разобраться в обстановке, он угрожает Кузнецову пистолетом. Лишь объяснение Кузнецова немного
успокаивает его. Кузнецов быстро ориентируется в обстановке боя, действует расчётливо, умно.
Дроздовский посылает на верную смерть Сергунёнкова, не ценит человеческой жизни, не думает
о людях, считая себя образцовым и непогрешимым, проявляет крайний эгоизм. Люди для него лишь подчинённые, не близкие, чужие. Кузнецов, напротив, пытается понять и приблизиться к тем, кто находится под его командованием, ощущает свою неразрывную связь с ними. Увидев «ощутимо-обнажённую, чудовищно-открытую» смерть Сергуненкова возле самоходки, Кузнецов возненавидел Дроздовского и самого себя за то, что не смог помешать. Дроздовский после смерти Сергунёнкова пытается оправдать себя. «Я что, хотел его смерти? — Голос Дроздовского сорвался на визг, и в нём зазвучали слёзы. — Зачем он встал? .. Ты видел, как он встал? Зачем?»)

— Расскажите о генерале Бессонове. Чем вызвана его суровость?
(Сын пропал без вести. Как руководитель, он не имеет права на слабость.)

— Как относятся подчинённые к генералу?
(Заискивают, излишне заботятся.)

— Нравится ли Бессонову это подобострастие?
Мамаев курган. Памяти павших будьте достойны … (Нет, оно его раздражает. «Подобная мелкая
тщеславная игра с целью завоевания симпатий всегда претила ему, раздражала его в других, отталкивала, словно пустопорожняя легковесность или слабость неуверенного в себе человека»)

— Как ведёт себя Бессонов во время боя?
(Во время боя генерал находится на переднем крае, сам наблюдает и руководит обстановкой, понимает, что многие солдаты — вчерашние мальчишки, такие же, как его сын. Не даёт себе права на слабость, иначе не сможет принимать жёстких решений. Отдаёт приказ: «Стоять насмерть! Ни шагу назад» От этого зависит успех всей операции. Суров с подчинёнными, В том числе и с Весниным)

— Как Веснин смягчает ситуацию?
(Максимальной искренностью и открытостью отношений.)
— Уверена, что все вы запомнили героиню романа Зою Елагину. На её примере Бондарев
показывает всю тяжесть положения женщины на войне.

Расскажите о Зое. Что вас привлекает в ней?
(Зоя на протяжении всего романа открывается нам как личность, готовая на самопожертвование, способная объять своим сердцем боль и страдание многих. Она как бы проходит через множество испытаний, от назойливого интереса до грубого отвержения, Но её доброты, её терпения, её участливости хватает на всех. Образ Зои как-то незаметно наполнил атмосферу книги, её главные события, её суровую, жестокую реальность женским началом, лаской и нежностью».

Наверное, самое загадочное в мире человеческих отношений в романе — это любовь, возникающая между Кузнецовым и Зоей. Война, её жестокость и кровь, её сроки опрокидывают привычные представления о времени. Именно война способствовала столь стремительному развитию этой любви. Ведь это чувство складывалось в те короткие сроки марша и сражения, когда нет времени для размышлений и анализа своих чувств. И начинается она с тихой непонятной ревности Кузнецова: он ревнует Зою к Дроздовскому.)

— Расскажите, как складывались отношения Зои и Кузнецова.
(Вначале Зоя увлечена Дроздовским (подтверждением того, что Зоя обманулась в Дроздовском, стало его поведение в случае с разведчиком), но незаметно, сама не замечая как, она выделяет Кузнецова. Она видит, что этот наивный, как ей казалось, мальчик, оказавшись в безвыходной ситуации, один сражается против танков противника. А когда Зое грозит смерть, закрывает её своим телом. Этот человек думает не о себе, а о любимой. Чувство, которое появилось между ними столь стремительно, так же стремительно и оборвалось.)

— Расскажите о гибели Зои, о том, как переживает Кузнецов смерть Зои.
(Кузнецов горько оплакивает погибшую Зою, и именно из этого эпизода взято название
романа. Когда он вытирал мокрое от слёз лицо, «снег на рукаве ватника был горячим от его
слёз», «Он, как во сне, механически взялся за край шинели и пошёл, так и не решаясь посмотреть туда, перед собой, вниз, где лежала она, откуда веяло тихой, холодной, смертельной пустотой: ни голоса, ни стона, ни живого дыхания … Он боялся, что не выдержит сейчас, сделает что-то яростно-сумасшедшее в состоянии отчаяния и немыслимой своей вины, точно кончилась жизнь и ничего не было теперь». Кузнецов не может поверить, что её нет, пытается примириться с Дроздовским, но приступ ревности последнего, такой немыслимый сейчас, останавливает его.)
— На протяжении всего повествования автор подчёркивает образцовую выправку Дроздовского: девичья талия, затянутая ремнём, прямые плечи, он словно тугая струна.

Как меняется внешний вид Дроздовского после смерти Зои?
(Дроздовский шёл впереди, обморочно и рыхло покачиваясь, его всегда прямые плечи были сгорблены, руки вывернуты назад, держали край шинели; чужеродной белизной выделялся
бинт на его ставшей короткой шее, бинт сползал на воротник)

Долгие часы сражения, бессмысленная гибель Сергунёнкова, смертельное ранение Зои, в
котором отчасти повинен Дроздовский, — всё это образует пропасть между двумя молодыми
офицерами, их нравственную несовместимость. В финале пропасть эта обозначается ещё
резче: четверо уцелевших артиллеристов «освящают» в солдатском котелке только что полученные ордена; и глоток, который каждый из них сделает, — это прежде всего глоток поминальный — в нём горечь и горе утрат. Орден получил и Дроздовский, ведь для Бессонова, который наградил его, — он уцелевший) раненый командир выстоявшей батареи, генерал не знает о тяжкой вине Дроздовского и скорее всего никогда не узнает. В этом тоже реальность войны. Но недаром писатель оставляет Дроздовского в стороне от собравшихся у солдатского котелка.

— Можно ли говорить о сходстве характеров Кузнецова и Бессонова?

«Наибольшей высоты этическая, философская мысль романа, а также его эмоциональная
напряжённость достигает в финале, когда происходит неожиданное сближение Бессонова и
Кузнецова. Бессонов наградил своего офицера наравне с другими и двинулся дальше. Для него
Кузнецов всего лишь один из тех, кто насмерть стоял на рубеже реки Мышкова. Их близость
оказывается более возвышенной: это родство мысли, духа, взгляда на жизнь». Например,
потрясённый гибелью Веснина, Бессонов винит себя в том, что его необщительность и подозрительность помешали сложиться тёплым и дружеским отношениям с Весниным. И Кузнецов переживает, что ничем не мог помочь гибнущему на его глазах расчёту Чубарикова, терзается пронзительной мыслью о том, что всё это произошло «потому, что он не успел сблизиться с ними, понять каждого, полюбить … ».

«Разделённые несоразмерностью обязанностей, лейтенант Кузнецов и командующий армией генерал Бессонов движутся к одной целине только военной, но и духовной. Ничего не подозревая о мыслях друг друга, они думают об одном и том же и в одном направлении ищут истину. Оба они требовательно спрашивают себя о цели жизни и о соответствии ей своих поступков и устремлений. Их разделяет возраст и роднит, как отца с сыном, а то и как брата с братом, любовь к Родине и принадлежность к народу и к человечеству в высшем смысле этих слов».

— В романе выражено авторское понимание смерти как нарушения высшей справедливости и гармонии. Можете вы подтвердить это?
Вспоминаем, как смотрит Кузнецов на убитого Касымова: «Сейчас под головой Касымова лежал снарядный ящик, и юношеское, безусое лицо его, недавно живое, смуглое, ставшее мертвенно-белым, истончённым жуткой красотой смерти, удивлённо смотрело влажно-вишнёвыми
полуоткрытыми глазами на свою грудь, на разорванную в клочья, иссечённую телогрейку, точно
и после смерти не постиг, как же это убило его и почему он так и не смог встать к прицелу. Ещё острее ощущает Кузнецов потерю ездового Сергунёнкова. Ведь здесь раскрыт сам механизм его гибели. Умирают герои «Горячего снега»: санинструктор батареи Зоя Елагина, член Военного совета Веснин и многие другие … И во всех этих смертях виновата война.

В романе подвиг вставшего на войну народа возникает перед нами в ещё небывалой до того у Бондарева полноте выражения, в богатстве и разнообразии характеров. Это подвиг молодых лейтенантов — командиров артиллерийских взводов — и тех, кого традиционно принято считать лицами из народа, вроде рядового Чибисова, спокойного и опытного наводчика Евстигнеева или прямолинейного и грубого ездового Рубина, подвиг и старших офицеров, таких как командир дивизии полковник Деев или командующий армией генерал Бессонов. Но все они на той войне прежде всего были солдатами, и каждый по-своему выполнял свой долг перед Родиной, перед своим народом. И великая Победа, пришедшая в мае 1945 года, стала их Победой.

ЛИТЕРАТУРА
1. ГОРБУНОВА Е.Н. Юрий Бондарев: очерк творчества. — М., 1981.
2. ЖУРАВЛЁВ С.И. Память пылающих лет. — М.: Просвещение, 1985.
3. САМСОНОВ А.М. Сталинградская битва. — М., 1968.
4. Сталинград: уроки истории (воспоминания участников битвы). — М., 1980.
5. Иеромонах ФИЛАДЕЛЬФ. Заступница Усердная. — М.: Шестоднев, 2003.
6. Мир православия, — NQ 7 (184), июль 2013 года (интернет-версия).

В годы Великой Отечественной войны писа-тель служил артиллеристом, прошел длинный путь от Сталинграда до Чехословакии. Среди книг Юрия Бондарева о войне, «Горячий снег» занимает особое место, в ней автор по-новому решает нравственные вопросы, поставленные еще в его первых повестях - «Батальоны просят огня» и «Последние залпы». Эти три книги о вой-не - целостный и эволюционирующий мир, до-стигший в «Горячем снеге» наибольшей полно-ты и образной силы.

События романа разворачиваются под Ста-линградом, южнее блокированной советскими войсками 6-й армии генерала Паулюса, в холод-ном декабре 1942 года, когда одна из наших ар-мий сдерживала в приволжской степи удар тан-ковых дивизий фельдмаршала Манштейна, ко-торый стремился пробить коридор к армии Паулюса и вывести ее из окружения. От успеха или неуспеха этой операции в значительной степени зависел исход битвы на Волге и, воз-можно, даже сроки окончания самой войны. Время действия ограничено всего несколькими днями, в течение которых герои романа самоот-верженно обороняют крошечный пятачок земли от немецких танков.

В «Горячем снеге» время стиснуто даже плот-нее, чем в повести «Батальоны просят огня». Это недолгий марш выгрузившейся из эшелонов ар-мии генерала Бессонова и бой, так много ре-шивший в судьбе страны; это стылые морозные зори, два дня и две нескончаемые декабрьские ночи. Не знающий передышек и лирических отступлений, будто у автора от постоянного на-пряжения перехвачено дыхание, роман отлича-ется прямотой, непосредственной связью сю-жета с подлинными событиями Великой Отече-ственной войны, с одним из ее решающих моментов. Жизнь и смерть героев романа, сами их судьбы освещаются тревожным светом под-линной истории, в результате чего все обретает особую весомость, значительность.

События на батарее Дроздовского поглощают едва ли не все читательское внимание, дейст-вие сосредоточено по преимуществу вокруг не-большого числа персонажей. Кузнецов, Уханов, Рубин и их товарищи - частица великой армии, они - народ. Герои обладают его лучшими ду-ховными, нравственными чертами.

Этот образ вставшего на войну народа возни-кает перед нами в богатстве и разнообразии ха-рактеров, а вместе с тем и в их целостности. Он не исчерпывается ни образами молодых лейте-нантов - командиров артиллерийских взводов, ни колоритными фигурами солдат - вроде не-много трусливого Чибисова, спокойного и опыт-ного наводчика Евстигнеева или прямолинейно-го и грубого ездового Рубина; ни старшими офицерами, такими, как командир дивизии пол-ковник Деев или командующий армией генерал Бессонов. Только все вместе, при всей разнице чинов и званий, они составляют образ сражаю-щегося народа. Сила и новизна романа заклю-чается в том, что единство это достигнуто как бы само собой, запечатлено без особых усилий ав-тора - живой, движущейся жизнью.

Гибель героев накануне победы, преступная неизбежность смерти заключает в себе высокую трагедийность и вызывает протест против жес-токости войны и развязавших ее сил. Умирают герои «Горячего снега» — санинструктор батареи Зоя Елагина, застенчивый ездовой Сергуненков, член Военного совета Веснин, гибнет Касымов и многие другие...

В романе смерть — это нарушение высшей справедливости и гармонии. Вспомним, как смотрит Кузнецов на убитого Касымова: «Сей-час под головой Касымова лежал снарядный ящик, и юношеское, безусое лицо его, недавно живое, смуглое, ставшее мертвенно-белым, ис-тонченным жуткой красотой смерти, удивленно смотрело влажно-вишневыми полуоткрытыми глазами на свою грудь, на разорванную в кло-чья, иссеченную телогрейку, точно и после смерти не постиг, как же это убило его и почему он так и не смог встать к прицелу».

Еще острее ощущает Кузнецов необратимость потери ездового Сергуненкова. Ведь здесь пол-ностью раскрыта причина его гибели. Кузнецов оказался бессильным свидетелем того, как Дроздовский послал на верную смерть Сергуненкова, и он уже знает, что навсегда проклянет себя за то, что видел, присутствовал, а изменить ничего не сумел.

В «Горячем снеге» все человеческое в людях, их характеры раскрываются именно на войне, в зависимости с нею, под ее огнем, когда, ка-жется, и головы не поднять. Хроника сражения не расскажет о его участниках — бой в «Горячем снеге?> нельзя отделить от судеб и характеров людей.

Важно прошлое персонажей романа. У иных оно почти безоблачно, у других так сложно и драматично, что не остается позади, отодви-нутая войной, а сопровождает человека и в сра-жении юго-западнее Сталинграда. События прошлого определили военную судьбу Уханова: одаренный, полный энергии офицер, которому бы и командовать батареей, но он только сер-жант. Крутой, мятежный характер Уханова опре-деляет и его жизненный путь. Прошлые беды Чибисова, едва не сломившие его (он провел несколько месяцев в немецком плену), отозва-лись в нем страхом и многое определяют в его поведении. Так или иначе в романе проскальзы-вает прошлое и Зои Елагиной, и Касымова, и Сергуненкова, и нелюдимого Рубина, чью отвагу и верность солдатскому долгу мы сумеем оце-нить только в самом конце.

Особенно важно в романе прошлое генерала Бессонова. Мысль о сыне, попавшем в немецкий плен, затрудняет его действия и в Ставке, и на фронте. А когда фашистская листовка, сообщаю-щая о том, что сын Бессонова попал в плен, попа-дает в контрразведку фронта, в руки подполков-ника Осина, кажется, что возникла угроза и для служебного положения генерала.

Наверное, самое главное человеческое чувст-во в романе — это возникающая между Кузне-цовым и Зоей любовь. Война, ее жестокость и кровь, ее сроки, опрокидывающие привычные представления о времени, — именно она спо-собствовала столь стремительному развитию этой любви, когда нет времени для размышле-ний и анализа своих чувств. И начинается все это с тихой, непонятной ревности Кузнецова к Дроздовскому. А вскоре — так мало времени проходит — он уже горько оплакивает погибшую Зою, и именно отсюда взято название романа, как бы подчеркивая самое важное для автора: когда Кузнецов вытирал мокрое от слез лицо, «снег на рукаве ватника был горячим от его слез».

Обманувшись поначалу в лейтенанте Дроздовском, лучшем тогда курсанте, Зоя на протяжении всего романа открывается нам как личность нравственная, цельная, готовая на самопожерт-вование, способная прочувствовать всем своим сердцем боль и страдания многих. Она проходит через множество испытаний. Но ее доброты, ее терпения и участия достает на всех, она воистину сестра солдатам. Образ Зои как-то незаметно наполнил атмосферу книги, ее главные события, ее суровую, жестокую реальность женской лас-кой и нежностью.

Один из важнейших конфликтов в романе — конфликт между Кузнецовым и Дроздовским. Это-му отдано немало места, он обнажается очень резко и легко прослеживается от начала до конца. Поначалу напряженность, корни которой еще в предыстории романа; несогласуемость характе-ров, манер, темпераментов, даже стиля речи: мяг-кому, раздумчивому Кузнецову, кажется, трудно выносить отрывистую, командную, непререкае-мую речь Дроздовского. Долгие часы сражения, бессмысленная гибель Сергуненкова, смертель-ное ранение Зои, в котором отчасти повинен Дроздовский, — все это образует пропасть между двумя молодыми офицерами, их нравственную несовместимость.

В финале пропасть эта обозначается еще рез-че: четверо уцелевших артиллеристов освяща-ют в солдатском котелке только что полученные ордена, и глоток, который каждый из них сдела-ет, это прежде всего глоток поминальный — в нем горечь и горе утрат. Орден получил и Дроздовский, ведь для Бессонова, который наградил его, — он уцелевший, раненый командир высто-явшей батареи, генерал не знает о его вине и, скорее всего, никогда не узнает. В этом тоже реальность войны. Но недаром писатель остав-ляет Дроздовского в стороне от собравшихся у солдатского котелка.

Наибольшей высоты этическая, философская мысль романа, а также его эмоциональная на-пряженность достигает в финале, когда проис-ходит неожиданное сближение Бессонова и Кузнецова. Это сближение без непосредствен-ной близости: Бессонов наградил своего офи-цера наравне с другими и двинулся дальше. Для него Кузнецов всего лишь один из тех, кто насмерть стоял на рубеже реки Мышкова. Их близость оказывается более важной: это бли-зость мысли, духа, взгляда на жизнь. Например, потрясенный гибелью Веснина, Бессонов винит себя в том, что из-за своей необщительности и подозрительности он помешал дружбе между ними («такими, как хотел Веснин, и какими они должны быть»). Или Кузнецов, который ничем не мог помочь гибнущему на его глазах расчету Чубарикова, терзающийся пронзительной мыслью о том, что все это, «казалось, должно было про-изойти потому, что он не успел сблизиться с ни-ми, понять каждого, полюбить...».

Разделенные несоразмерностью обязаннос-тей, лейтенант Кузнецов и командующий армией генерал Бессонов движутся к одной цели — не только военной, но и духовной. Ничего не подо-зревая о мыслях друг друга, они думают об од-ном и том же, ищут одну истину. Оба требова-тельно спрашивают себя о цели жизни и о соот-ветствии ей своих поступков и устремлений. Их разделяет возраст и роднит, как отца с сыном, а то и как брата с братом, любовь к Родине и при-надлежность к народу и к человечеству в высшем смысле этих слов.

Принадлежит к славной плеяде фронтовиков, которые, пережив войну, отобразили ее суть в ярких и цельных романах. Образы своих героев авторы брали из реальной жизни. А события, которые мы в мирное время воспринимаем с книжных страниц спокойно, для них происходили воочию. Краткое содержание «Горячего снега», например, - это и ужас бомбежек, и свист шальных пуль, и лобовые танковые и пехотные атаки. Даже сейчас, читая об этом, обычный мирный человек погружается в пучину мрачных и грозных событий того времени.

Писатель-фронтовик

Бондарев является одним из признанных мастеров этого жанра. Когда читаешь произведения таких авторов, поневоле поражаешься реалистичности строк, отображающих различные стороны нелегкой военной жизни. Ведь он сам прошел нелегкий фронтовой путь, начав его под Сталинградом и закончив в Чехословакии. Поэтому романы и производят такое сильное впечатление. Они поражают яркостью и правдивостью сюжета.

Одно из ярких, эмоциональных произведений, которые создавал Бондарев, «Горячий снег», как раз и повествует о таких простых, но непреложных истинах. Уже само название повести говорит о многом. В природе не бывает горячего снега, он тает под солнечными лучами. Однако в произведении он горячий от пролитой крови в тяжких боях, от количества пуль и осколков, которые летят в отважных бойцов, от нестерпимой ненависти советских солдат любого ранга (от рядового до маршала) к немецким захватчикам. Вот такой потрясающий образ создал Бондарев.

Война - это не только бой

Повесть «Горячий снег» (краткое содержание, конечно, не передает всей живости стиля и трагизма сюжета) дает некоторые ответы на начатые нравственные и психологические литературные линии в более ранних произведениях автора, таких как «Батальоны просят огня» и «Последние залпы».

Как никто другой, рассказывая жестокую правду о той войне, не забывает о проявлении обычных человеческих чувств и эмоций Бондарев. «Горячий снег» (анализ его образов удивляет отсутствием категоричности) - как раз пример такого сочетания черного и белого. Несмотря на трагизм военных событий Бондарев дает понять читателю, что даже на войне есть вполне мирные чувства любви, дружбы, элементарной человеческой неприязни, глупости и предательства.

Ожесточенные бои под Сталинградом

Пересказывать краткое содержание «Горячего снега» довольно сложно. Действие повести разворачивается под Сталинградом, городом, где Красная Армия в ожесточенных боях сломала наконец хребет немецкому вермахту. Немного южнее блокированной 6-й армии Паулюса советское командование создает мощный рубеж обороны. Артиллерийский заслон и приданная к нему пехота должны остановить рвущиеся на выручку Паулюса еще одного «стратега» - Манштейна.

Как известно из истории именно Паулюс был создателем и вдохновителем печально известного плана Барбаросса. И по вполне понятным причинам Гитлер не мог допустить, чтобы целая армия, да еще и возглавляемая одним из лучших теоретиков немецкого генштаба, была окружена. Поэтому враг не жалел сил и средств для того, чтобы пробить для 6-й армии оперативный проход из окружения, созданного советскими войсками.

Об этих событиях и написал Бондарев. «Горячий снег» рассказывает о боях на крошечном пятачке земли, который, по данным советской разведки, стал «танкоопасным». Здесь должен произойти бой, который, возможно, решит исход битвы на Волге.

Лейтенанты Дроздовский и Кузнецов

Задачу по блокированию танковых колонн врага получает армия под командованием генерал-лейтенанта Бессонова. Именно в ее состав входит описываемое в повести артиллерийское подразделение, которым командует лейтенант Дроздовский. Даже краткое содержание «Горячего снега» невозможно оставить без описания образа молодого командира, только что получившего офицерский чин. Нужно упомянуть, что еще в училище Дроздовский был на хорошем счету. Дисциплины давались легко, а его стать и природная военная выправка тешили взгляд любого строевого командира.

Училище располагалось в Актюбинске, откуда Дроздовский отправился прямо на фронт. Вместе с ним в одну часть получил назначение еще один выпускник Актюбинского артиллерийского училища - лейтенант Кузнецов. По стечению обстоятельств Кузнецов получил в командование взвод именно той батареи, которой командовал лейтенант Дроздовский. Удивившись превратностям военной судьбы, лейтенант Кузнецов рассудил философски - карьера только начинается, и это далеко не последнее его назначение. Казалось бы, какая карьера, когда вокруг война? Но даже такие мысли посещали людей, ставших прототипами героев повести «Горячий снег».

Краткое содержание стоит дополнить тем, что Дроздовский сразу же расставил точки над «и»: он не собирался вспоминать курсантскую пору, где оба лейтенанта были равны. Здесь он - командир батареи, а Кузнецов - его подчиненный. Поначалу отнесшийся спокойно к таким жизненным метаморфозам, Кузнецов начинает тихо роптать. Ему не нравятся некоторые распоряжения Дроздовского, но обсуждать приказы в армии, как известно, запрещено, и поэтому молодому офицеру приходится смириться с текущим положением вещей. Отчасти этому раздражению способствовало явное внимание к командиру санинструктора Зои, которая в глубине души нравилась самому Кузнецову.

Разношерстная команда

Сосредоточившись на проблемах своего взвода, молодой офицер полностью в них растворяется, изучая людей, которыми ему предстояло командовать. Народ во взводе у Кузнецова подобрался неоднозначный. Какие же образы описал Бондарев? «Горячий снег», краткое содержание которого не передаст всех тонкостей, подробно описывает истории бойцов.

Например, сержант Уханов тоже учился в Актюбинском артиллерийском училище, но из-за глупого недоразумения не получил офицерского звания. По прибытии в часть Дроздовский стал относиться к нему свысока, считая его недостойным звания советского командира. А лейтенант Кузнецов, напротив, воспринимал Уханова как равного, может, из-за мелкой мести Дроздовскому, а может, потому что Уханов действительно был неплохим артиллеристом.

Еще один подчиненный Кузнецова, рядовой Чибисов, имел уже довольно печальный боевой опыт. Часть, где он служил, попала в окружение, а сам рядовой угодил в плен. А своим неудержимым оптимизмом всех веселил наводчик Нечаев, бывший моряк из Владивостока.

Танковый удар

Пока батарея выдвигалась к назначенному рубежу, а ее бойцы знакомились и притирались друг к другу, в стратегическом плане ситуация на фронте резко изменилась. Вот как развиваются события в повести «Горячий снег». Краткое содержание операции Манштейна по освобождению зажатой в окружении 6-й армии можно передать так: сконцентрированный танковый удар встык двух советских армий. Эту задачу фашистское командование доверило мастеру танковых прорывов. Операция носила громкое название - «Зимняя гроза».

Удар был неожиданным и поэтому довольно удачным. Танки вошли встык двух армий и углубились в советские оборонительные порядки на 15 км. Генерал Бессонов получает прямой приказ локализовать прорыв, чтобы не допустить выхода танков на оперативный простор. Для этого армию Бессонова усиливают танковым корпусом, дав понять командарму, что это последний резерв Ставки.

Последний рубеж

Рубеж, на который выдвигалась батарея Дроздовского, был последним. Именно здесь произойдут основные события, о которых написано произведение «Горячий снег». Прибыв на место, лейтенант получает приказ окапываться и готовиться к отражению возможной танковой атаки.

Командарм понимает, что усиленная батарея Дроздовского обречена. Настроенный более оптимистично дивизионный комиссар Веснин не согласен с генералом. Он считает, что благодаря высокому боевому духу советские солдаты выстоят. Между офицерами возникает спор, в результате которого Веснин отправляется на передовую подбодрить готовящихся к бою воинов. Старый генерал не очень доверяет Веснину, считая в глубине души присутствие того на КП лишним. Но ему некогда проводить психологический анализ.

«Горячий снег» продолжается тем, что бой на батарее начался с массированного налета бомбардировщиков. Первый раз попав под бомбы, большинство бойцов испытывает страх, в том числе и лейтенант Кузнецов. Однако, взяв себя в руки, он понимает, что это только прелюдия. Совсем скоро ему и лейтенанту Дроздовскому придется применить все знания, которые им дали в училище, на практике.

Героические усилия

Вскоре появились и самоходные орудия. Кузнецов вместе со своим взводом мужественно принимает бой. Он боится смерти, но вместе с тем испытывает к ней отвращение. Даже краткое содержание «Горячего снега» позволяет понять всю трагичность ситуации. Снаряд за снарядом истребители танков посылали в своих врагов. Однако силы были не равны. Спустя какое-то время от всей батареи осталось лишь одно исправное орудие и горстка бойцов, в числе которых оказались оба офицера и Уханов.

Снарядов становилось все меньше, и бойцы начали применять связки противотанковых гранат. При попытке подрыва немецкой самоходки погибает молодой Сергуненков, исполнив приказ Дроздовского. Кузнецов, в горячке боя откинув субординацию, обвиняет его в бессмысленной гибели бойца. Дроздовский сам берет гранату, пытаясь доказать, что он не трус. Однако Кузнецов сдерживает его.

И даже в бою конфликты

О чем же дальше пишет Бондарев? «Горячий снег», краткое содержание которого мы представляем в статье, продолжается прорывом немецких танков через батарею Дроздовского. Бессонов, видя отчаянное положение уже всей дивизии полковника Деева, не спешит вводить в бой свой танковый резерв. Он не знает, использовали ли немцы свои резервы.

А на батарее все еще шел бой. Бессмысленно гибнет санинструктор Зоя. Это производит очень сильное впечатление на лейтенанта Кузнецова, и он снова обвиняет Дроздовского в бестолковости его приказов. А оставшиеся в живых бойцы пытаются разжиться боезапасом на поле боя. Лейтенанты, пользуясь относительным затишьем, организовывают помощь раненым и готовятся к новым боям.

Танковый резерв

Как раз в этот момент возвращается долгожданная разведка, которая подтверждает, что немцы ввели в бой все резервы. Бойца отправляют на наблюдательный пункт генерала Бессонова. Командарм, получив эту информацию, приказывает ввести в бой свой последний резерв - танковый корпус. Чтобы ускорить его выход, навстречу подразделению он направляет Деева, но тот, нарвавшись на немецкую пехоту, погибает с оружием в руках.

Был полной неожиданностью для Гота, в результате чего прорыв немецких сил был локализован. Более того, Бессонов получает приказ развивать успех. Стратегический замысел удался. Немцы стянули все резервы к месту операции «Зимняя гроза» и их потеряли.

Награды героям

Наблюдая со своего НП за танковой атакой, Бессонов с удивлением замечает одиночное орудие, которое тоже ведет огонь по немецким танкам. Генерал потрясен. Не веря своим глазам, он достает все награды из сейфа и вместе с адъютантом идет на позицию разгромленной батареи Дроздовского. «Горячий снег» - роман о безусловной мужественности и героизме людей. О том, что независимо от своих регалий и чинов, человек должен выполнять свой долг, не заботясь о наградах, тем более что они сами находят героев.

Бессонов поражен стойкостью горстки людей. Лица их были закопчены и обожжены. Знаков отличия не видно. Командарм молча взял ордена Красного Знамени и раздал всем выжившим. Кузнецов, Дроздовский, Чибисов, Уханов и неизвестный пехотинец получили высокие награды.

Глава первая

Кузнецову не спалось. Все сильнее стучало, гремело по крыше вагона, вьюжно ударяли нахлесты ветра, все плотнее забивало снегом едва угадываемое оконце над нарами. Паровоз с диким, раздирающим метель ревом гнал эшелон в ночных полях, в белой, несущейся со всех сторон мути, и в гремучей темноте вагона, сквозь мерзлый визг колес, сквозь тревожные всхлипы, бормотание во сне солдат был слышен этот непрерывно предупреждающий кого-то рев паровоза, и чудилось Кузнецову, что там, впереди, за метелью, уже мутно проступало зарево горящего города. После стоянки в Саратове всем стало ясно, что дивизию срочно перебрасывают под Сталинград, а не на Западный фронт, как предполагалось вначале; и теперь Кузнецов знал, что ехать оставалось несколько часов. И, натягивая на щеку жесткий, неприятно влажный воротник шинели, он никак не мог согреться, набрать тепло, чтобы уснуть: пронзительно дуло в невидимые щели заметенного оконца, ледяные сквозняки гуляли по нарам. "Значит, я долго не увижу мать, - съеживаясь от холода, подумал Кузнецов, - нас провезли мимо...". То, что было прошлой жизнью, - летние месяцы в училище в жарком, пыльном Актюбинске, с раскаленными ветрами из степи, с задыхающимися в закатной тишине криками ишаков на окраинах, такими ежевечерне точными по времени, что командиры взводов на тактических занятиях, изнывая от жажды, не без облегчения сверяли по ним часы, марши в одуряющем зное, пропотевшие и выжженные на солнце добела гимнастерки, скрип песка на зубах; воскресное патрулирование города, в городском саду, где по вечерам мирно играл на танцплощадке военный духовой оркестр; затем выпуск в училище, погрузка по тревоге осенней ночью в вагоны, угрюмый, в диких снегах лес, сугробы, землянки формировочного лагеря под Тамбовом, потом опять по тревоге на морозно розовеющем декабрьском рассвете спешная погрузка в эшелон и, наконец, отъезд - вся эта зыбкая, временная, кем-то управляемая жизнь потускнела сейчас, оставалась далеко позади, в прошлом. И не было надежды увидеть мать, а он совсем недавно почти не сомневался, что их повезут на запад через Москву. "Я напишу ей, - с внезапно обострившимся чувством одиночества подумал Кузнецов, - и все объясню. Ведь мы не виделись девять месяцев...". А весь вагон спал под скрежет, визг, под чугунный гул разбежавшихся колес, стены туго качались, верхние нары мотало бешеной скоростью эшелона, и Кузнецов, вздрагивая, окончательно прозябнув на сквозняках возле оконца, отогнул воротник, с завистью посмотрел на спящего рядом командира второго взвода лейтенанта Давлатяна - в темноте нар лица его не было видно. "Нет, здесь, возле окна, я не усну, замерзну до передовой", - с досадой на себя подумал Кузнецов и задвигался, пошевелился, слыша, как хрустит иней на досках вагона. Он высвободился из холодной, колючей тесноты своего места, спрыгнул с нар, чувствуя, что надо обогреться у печки: спина вконец окоченела. В железной печке сбоку закрытой двери, мерцающей толстым инеем, давно погас огонь, только неподвижным зрачком краснело поддувало. Но здесь, внизу, казалось, было немного теплее. В вагонном сумраке этот багровый отсвет угля слабо озарял разнообразно торчащие в проходе новые валенки, котелки, вещмешки под головами. Дневальный Чибисов неудобно спал на нижних нарах, прямо на ногах солдат; голова его до верха шапки была упрятана в воротник, руки засунуты в рукава. - Чибисов! - позвал Кузнецов и открыл дверцу печки, повеявшей изнутри еле уловимым теплом. - Все погасло, Чибисов! Ответа не было. - Дневальный, слышите? Чибисов испуганно вскинулся, заспанный, помятый, шапка-ушанка низко надвинута, стянута тесемками у подбородка. Еще не очнувшись ото сна, он пытался оттолкнуть ушанку со лба, развязать тесемки, непонимающе и робко вскрикивая: - Что это я? Никак, заснул? Ровно оглушило меня беспамятством. Извиняюсь я, товарищ лейтенант! Ух, до косточек пробрало меня в дремоте-то!.. - Заснули и весь вагон выстудили, - сказал с упреком Кузнецов. - Да не хотел я, товарищ лейтенант, невзначай, без умыслу, забормотал Чибисов. - Повалило меня... Затем, не дожидаясь приказаний Кузнецова, с излишней бодростью засуетился, схватил с пола доску, разломал ее о колено и стал заталкивать обломки в печку При этом бестолково, будто бока чесались, двигал локтями и плечами, часто нагибаясь, деловито заглядывал в поддувало, где ленивыми отблесками заползал огонь; ожившее, запачканное сажей лицо Чибисова выражало заговорщицкую подобострастность. - Я теперича, товарищ лейтенант, тепло нагоню! Накалим, ровно в баньке будет. Иззябся я сам за войну-то! Ох как иззябся, кажную косточку ломит - слов нет!.. Кузнецов сел против раскрытой дверцы печки. Ему неприятна была преувеличенно нарочитая суетливость дневального, этот явный намек на свое прошлое. Чибисов был из его взвода. И то, что он, со своим неумеренным старанием, всегда безотказный, прожил несколько месяцев в немецком плену, а с первого дня появления во взводе постоянно готов был услужить каждому, вызывало к нему настороженную жал ость. Чибисов мягко, по-бабьи опустился на нары, непроспанные глаза его моргали. - В Сталинград, значит, едем, товарищ лейтенант? По сводкам-то какая мясорубка там! Не боязно вам, товарищ лейтенант? Ничего? - Приедем - увидим, что за мясорубка, - вяло отозвался Кузнецов, всматриваясь в огонь. - А вы что, боитесь? Почему спросили? - Да, можно сказать, того страху нету, что раньше-то, -фальшиво весело ответил Чибисов и, вздохнув, положил маленькие руки на колени, заговорил доверительным тоном, как бы желая убедить Кузнецова: - После, как наши из плена-то меня освободили, поверили мне, товарищ лейтенант. А я цельных три месяца, ровно щенок в дерьме, у немцев просидел. Поверили... Война вон какая огромная, разный народ воюет. Как же сразу верить-то? - Чибисов скосился осторожно на Кузнецова; тот молчал, делая вид, что занят печкой, обогреваясь ее живым теплом: сосредоточенно сжимал и разжимал пальцы над открытой дверцей. - Знаете, как в плен-то я попал, товарищ лейтенант?.. Не говорил я вам, а сказать хочу. В овраг нас немцы загнали. Под Вязьмой. И когда танки ихние вплотную подошли, окружили, а у нас и снарядов уж нет, комиссар полка на верх своей "эмки" выскочил с пистолетом, кричит: "Лучше смерть, чем в плен к фашистским гадам!" - и выстрелил себе в висок. От головы брызнуло даже. А немцы со всех сторон бегут к нам. Танки их живьем людей душат. Тут и... полковник и еще кто-то... - А потом что? - спросил Кузнецов. - Я в себя выстрелить не мог. .Сгрудили нас в кучу, орут "хенде хох". И повели... - Понятно, - сказал Кузнецов с той серьезной интонацией, которая ясно говорила, что на месте Чибисова он поступил бы совершенно иначе. - Так что, Чибисов, они закричали "хенде хох" - и вы сдали оружие? Оружие-то было у вас? Чибисов ответил, робко защищаясь натянутой полуулыбкой: - Молодой вы очень, товарищ лейтенант, детей, семьи у вас нет, можно сказать. Родители небось... - При чем здесь дети? - проговорил со смущением Кузнецов, заметив на лице Чибисова тихое, виноватое выражение, и прибавил: - Это не имеет никакого значения. - Как же не имеет, товарищ лейтенант? - Ну, я, может быть, не так выразился... Конечно, у меня нет детей. Чибисов был старше его лет на двадцать - "отец", "папаша", самый пожилой во взводе. Он полностью подчинялся Кузнецову по долгу службы, но Кузнецов, теперь поминутно помня о двух лейтенантских кубиках в петлицах, сразу обременивших его после училища новой ответственностью, все-таки каждый раз чувствовал неуверенность, разговаривая с прожившим жизнь Чибисовым. - Ты, что ли, не спишь, лейтенант, или померещилось? Печка горит? раздался сонный голос над головой. Послышалась возня на верхних нарах, затем грузно, по-медвежьи спрыгнул к печке старший сержант Уханов, командир первого орудия из взвода Кузнецова. - Замерз, как цуцик! Греетесь, славяне? - спросил, протяжно зевнув, Уханов. - Или сказки рассказываете? Вздрагивая тяжелыми плечами, откинув полу шинели, он пошел к двери по качающемуся полу. С силой оттолкнул одной рукой загремевшую громоздкую дверь, прислонился к щели, глядя в метель. В вагоне вьюжно завихрился снег, подул холодный воздух, паром понесло по ногам; вместе с грохотом, морозным взвизгиванием колес ворвался дикий, угрожающий рев паровоза. - Эх, и волчья ночь - ни огня, ни Сталинграда! - подергивая плечами, выговорил Уханов и с треском задвинул обитую по углам железом дверь. Потом, постукав валенками, громко и удивленно крякнув, подошел к уже накалившейся печке; насмешливые, светлые глаза его были еще налиты дремой, снежинки белели на бровях. Присел рядом с Кузнецовым, потер руки, достал кисет и, вспоминая что-то, засмеялся, сверкнул передним стальным зубом. - Опять жратва снилась. Не то спал, не то не спал: будто какой-то город пустой, а я один... вошел в какой-то разбомбленный магазин - хлеб, консервы, вино, колбаса на прилавках... Вот, думаю, сейчас рубану! Но замерз, как бродяга под сетью, и проснулся. Обидно... Магазин целый! Представляешь, Чибисов! Он обратился не к Кузнецову, а к Чибисову, явно намекая, что лейтенант не чета остальным. - Не спорю я с вашим сном, товарищ старший сержант, - ответил Чибисов и втянул ноздрями теплый воздух, точно шел от печки ароматный запах хлеба, кротко поглядев на ухановский кисет. - А ежели ночью совсем не курить, экономия обратно же. Сокруток десять. - О-огромный дипломат ты, папаша! - сказал Уханов, сунув кисет ему в руки. - Свертывай хоть толщиной в кулак. На кой дьявол экономить? Смысл? Он прикурил и, выдохнув дым, поковырял доской в огне. - А уверен я, братцы, на передовой с жратвой будет получше. Да и трофеи пойдут! Где есть фрицы, там трофеи, и тогда уж, Чибисов, не придется всем колхозом подметать доппаек лейтенанта. - Он подул на цигарку, сощурился: - Как, Кузнецов, не тяжелы обязанности отца-командира, а? Солдатам легче - за себя отвечай. Не жалеешь, что слишком много гавриков на твоей шее? - Не понимаю, Уханов, почему тебе не присвоили звания? - сказал несколько задетый его насмешливым тоном Кузнецов. - Может, объяснишь? Со старшим сержантом Ухановым он вместе заканчивал военное артиллерийское училище, но в силу непонятных причин Уханова не допустили к экзаменам, и он прибыл в полк в звании старшего сержанта, зачислен был в первый взвод командиром орудия, что чрезвычайно стесняло Кузнецова. - Всю жизнь мечтал, - добродушно усмехнулся Уха-нов. - Не в ту сторону меня понял, лейтенант... Ладно, вздремнуть бы минуток шестьсот. Может, опять магазин приснится? А? Ну, братцы, если что, считайте не вернувшимся из атаки... Уханов швырнул окурок в печку, потянулся, встав, косолапо пошел к нарам, тяжеловесно вспрыгнул на зашуршавшую солому; расталкивая спящих, приговаривал: "А ну-ка, братцы, освободи жизненное пространство". И скоро затих наверху. - Вам бы тоже лечь, товарищ лейтенант, - вздохнув, посоветовал Чибисов. - Ночь-то короткая, видать, будет. Не беспокойтесь, за-ради Бога. Кузнецов с пылающим у печного жара лицом тоже поднялся, выработанным строевым жестом оправил кобуру пистолета, приказывающим тоном сказал Чибисову: - Исполняли бы лучше обязанности дневального! Но, сказав это, Кузнецов заметил оробелый, ставший пришибленным взгляд Чибисова, ощутил неоправданность начальственной резкости - к командному тону его шесть месяцев приучали в училище - и неожиданно поправился вполголоса: - Только чтоб печка, пожалуйста, не погасла. Слышите? - Ясненько, товарищ лейтенант. Не сумлевайтесь, можно сказать. Спокойного сна... Кузнецов влез на свои нары, в темноту, несогретую, ледяную, скрипящую, дрожащую от неистового бега поезда, и здесь почувствовал, что опять замерзнет на сквозняке. А с разных концов вагона доносились храп, сопение солдат. Слегка потеснив спящего рядом лейтенанта Давлатяна, сонно всхлипнувшего, по-детски зачмокавшего губами, Кузнецов, дыша в поднятый воротник, прижимаясь щекой к влажному, колкому ворсу, зябко стягиваясь, коснулся коленями крупного, как соль, инея на стене - и от этого стало еще холоднее. С влажным шорохом под ним скользила слежавшаяся солома. Железисто пахли промерзшие стены, и все несло и несло в лицо тонкой и острой струёй холода из забитого метельным снегом сереющего оконца над головой. А паровоз, настойчивым и грозным ревом раздирая ночь, мчал эшелон без остановок в непроглядных полях - ближе и ближе к фронту.

Дивизию полковника Деева, в состав которой входила артиллерийская батарея под командованием лейтенанта Дроздовского, в числе многих других перебрасывали под Сталинград, где скапливались основные силы Советской Армии. В состав батареи входил взвод, которым командовал лейтенант Кузнецов. Дроздовский и Кузнецов окончили одно училище в Актюбинске. В училище Дроздовский “выделялся подчеркнутой, будто врожденной своей выправкой, властным выражением тонкого бледного лица – лучший курсант в дивизионе, любимец командиров-строевиков”.

И вот теперь, после окончания училища, Дроздовский стал ближайшим командиром Кузнецова.

Взвод Кузнецова состоял из 12 человек, среди которых были Чибисов, наводчик первого орудия Нечаев и старший сержант Уханов. Чибисов успел побывать в немецком плену. На таких, как он, смотрели косо, поэтому Чибисов изо всех сил старался услужить. Кузнецов считал, что Чибисов должен был покончить с собой, вместо того, чтобы сдаться, но Чибисову было больше сорока, и в тот момент он думал только о своих детях.

Нечаев, бывший моряк из Владивостока, был неисправимым бабником и при случае любил поухаживать за санинструктором

Батареи Зоей Елагиной.

До войны сержант Уханов служил в уголовном розыске, потом окончил Актюбинское военное училище вместе с Кузнецовым и Дроздовским. Однажды Уханов возвращался из самоволки через окно туалета, наткнулся на командира дивизиона, который восседал на толчке и не смог сдержать смеха. Разразился скандал, из-за которого Уханову не дали офицерского звания. По этой причине Дроздовский относился к Уханову пренебрежительно. Кузнецов же принимал сержанта как равного.

Санинструктор Зоя на каждой остановке прибегала к вагонам, в которых размещалась батарея Дроздовского. Кузнецов догадывался, что Зоя приходила только для того, чтобы увидеть командира батареи.

На последней остановке к эшелону прибыл Деев, командир дивизии, в которую входила и батарея Дроздовского. Рядом с Деевым “опираясь на палочку, шел сухощавый, слегка неровный в походке незнакомый генерал. Это был командующий армией генерал-лейтенант Бессонов”. Восемнадцатилетний сын генерала пропал без вести на Волховском фронте, и теперь каждый раз, когда взгляд генерала падал на какого-нибудь молоденького лейтенанта, он вспоминал о сыне.

На этой остановке дивизия Деева выгрузилась из эшелона и двинулась дальше на лошадиной тяге. Во взводе Кузнецова лошадьми управляли ездовые Рубин и Сергуненков. На закате сделали короткий привал. Кузнецов догадывался, что Сталинград остался где-то за спиной, но не знал, что их дивизия двигалась “навстречу начавшим наступление немецким танковым дивизиям с целью деблокировать окруженную в районе Сталинграда многотысячную армию Паулюса”.

Кухни отстали и затерялись где-то в тылу. Люди были голодны и вместо воды собирали с обочин затоптанный, грязный снег. Кузнецов заговорил об этом с Дроздовским, но тот резко осадил его, заявив, что это в училище они были на равных, а теперь командир – он. “Каждое слово Дроздовского поднимало в Кузнецове такое необоримое, глухое сопротивление, как будто то, что делал, говорил, приказывал ему Дроздовский, было упрямой и рассчитанной попыткой напомнить о своей власти, унизить его”. Армия двинулась дальше, на все лады ругая пропавших где-то старшин.

В то время как танковые дивизии Манштейна начали прорыв к окруженной нашими войсками группировке генерал-полковника Паулюса, свежесформированная армия, в составе которой входила и дивизия Деева, по приказу Сталина была брошена на юг, навстречу немецкой ударной группе “Гот”. Этой новой армией и командовал генерал Петр Александрович Бессонов, немолодой замкнутый человек. “Он не хотел нравиться всем, не хотел казаться приятным для всех собеседником. Подобная мелкая игра с целью завоевания симпатий всегда претила ему”.

В последнее время генералу казалось, что “вся жизнь сына чудовищно незаметно прошла, скользнула мимо него”. Всю жизнь, переезжая из одной военной части в другую, Бессонов думал, что еще успеет переписать свою жизнь набело, но в госпитале под Москвой ему “впервые пришла мысль, что его жизнь, жизнь военного, наверное, может быть только в единственном варианте, который он сам выбрал раз и навсегда”. Именно там произошла его последняя встреча с сыном Виктором – свежеиспеченным младшим лейтенантом пехоты. Жена Бессонова, Ольга, просила, чтобы он взял сына к себе, но Виктор отказался, а Бессонов не настаивал. Теперь его мучило сознание, что он мог уберечь единственного сына, но не сделал этого. “Он все острее чувствовал, что судьба сына становится его отцовским крестом”.

Даже во время приема у Сталина, куда Бессонова пригласили перед новым назначением, возник вопрос о его сыне. Сталин был прекрасно осведомлен о том, что Виктор входил в состав армии генерала Власова, да и сам Бессонов был с ним знаком. Тем не менее, назначение Бессонова генералом новой армии Сталин утвердил.

C 24 по 29 ноября войска Донского и Сталинградского фронтов вели бои против окруженной немецкой группировки. Гитлер приказал Паулюсу сражаться до последнего солдата, затем поступил приказ об операции “Зимняя гроза” – прорыве окружения немецкой армией “Дон” под командованием генерал-фельдмаршала Манштейна. 12 декабря генерал-полковник Гот нанес удар в стык двух армий Сталинградского фронта. К 15 декабря немцы продвинулись на сорок пять километров к Сталинграду. Введенные резервы не смогли изменить обстановку – немецкие войска упорно пробивались к окруженной группировке Паулюса. Главной задачей армии Бессонова, усиленной танковым корпусом, было задержать немцев, а затем заставить их отступать. Последним рубежом была река Мышкова, после которой до самого Сталинграда простиралась ровная степь.

На КП армии, расположенном в полуразрушенной станице, произошел неприятный разговор между генералом Бессоновым и членом военного совета, дивизионным комиссаром Виталием Исаевичем Весниным. Бессонов не доверял комиссару, считал, что его послали присматривать за ним из-за мимолетного знакомства с предателем, генералом Власовым.

Глубокой ночью дивизия полковника Деева начала окапываться на берегу реки Мышковой. Батарея лейтенанта Кузнецова вкапывала орудия в мерзлую землю на самом берегу реки, ругая старшину, на сутки отставшего от батареи вместе с кухней. Присев немного отдохнуть, лейтенант Кузнецов вспомнил родное Замоскворечье. Отец лейтенанта, инженер, простудился на строительстве в Магнитогорске и умер. Дома остались мать и сестра.

Окопавшись, Кузнецов вместе с Зоей отправился в командный пункт к Дроздовскому. Кузнецов смотрел на Зою, и ему казалось, что он “видел ее, Зою, в уютно натопленном на ночь доме, за столом, покрытым к празднику чистой белой скатертью”, в своей квартире на Пятницкой.

Командир батареи объяснил военную обстановку и заявил, что недоволен дружбой, которая возникла между Кузнецовым и Ухановым. Кузнецов возразил, что Уханов мог бы быть хорошим командиром взвода, если бы получил звание.

Когда Кузнецов вышел, Зоя осталась с Дроздовским. Он заговорил с ней “ревнивым и одновременно требовательным тоном человека, который имел право спрашивать ее так”. Дроздовский был недоволен тем, что Зоя слишком часто навещает взвод Кузнецова. Он хотел скрыть ото всех свои отношения с ней – боялся сплетен, которые начнут ходить по батарее и просочатся в штаб полка или дивизии. Зое горько было думать, что Дроздовский так мало любит ее.

Дроздовский был из семьи потомственных военных. Его отец погиб в Испании, мать умерла в том же году. После смерти родителей Дроздовский не пошел в детский дом, а жил у дальних родственников в Ташкенте. Он считал, что родители предали его и боялся, что Зоя тоже его предаст. Он требовал у Зои доказательств ее любви к нему, но она не могла переступить последнюю черту, и это злило Дроздовского.

На батарею Дроздовского прибыл генерал Бессонов, который ждал возвращения разведчиков, отправившихся за “языком”. Генерал понимал, что наступил переломный момент войны. Показания “языка” должны были дать недостающие сведения о резервах немецкой армии. От этого зависел исход Сталинградской битвы.

Бой начался с налета “Юнкерсов”, после которого в атаку пошли немецкие танки. Во время бомбежки Кузнецов вспомнил об орудийных прицелах – если их разобьют, батарея не сможет стрелять. Лейтенант хотел послать Уханова, но понял, что не имеет права и никогда не простит себе, если с Ухановым что-то случится. Рискуя жизнью, Кузнецов пошел к орудиям вместе с Ухановым и обнаружил там ездовых Рубина и Сергуненкова, с которыми лежал тяжело раненный разведчик.

Отправив разведчика на НП, Кузнецов продолжал бой. Вскоре он уже не видел ничего вокруг себя, он командовал орудием “в злом упоении, в азартном и неистовом единстве с расчетом”. Лейтенант ощущал “эту ненависть к возможной смерти, эту слитость с орудием, эту лихорадку бредового бешенства и лишь краем сознания понимая, что он делает”.

Тем временем немецкая самоходка спряталась за двумя подбитыми Кузнецовым танками и начала в упор расстреливать соседнее орудие. Оценив обстановку, Дроздовский вручил Сергуненкову две противотанковые гранаты и приказал подползти к самоходке и уничтожить ее. Молодой и испуганный, Сергуненков погиб, так и не выполнив приказа. “Он послал Сергуненкова, имея право приказывать. А я был свидетелем – и на всю жизнь прокляну себя за это”, – подумал Кузнецов.

К концу дня стало ясно, что русские войска не выдерживают натиск немецкой армии. Немецкие танки уже прорвались на северный берег реки Мышковой. Генерал Бессонов не хотел вводить в бой свежие войска, боясь, что у армии не хватит сил для решающего удара. Он приказал биться до последнего снаряда. Теперь Веснин понял, почему ходили слухи о жестокости Бессонова.

Перебравшись на К. П. Деева, Бессонов понял, что именно сюда немцы направили основной удар. Разведчик, найденный Кузнецовым, сообщил, что еще два человека вместе с захваченным “языком” застряли где-то в немецком тылу. Вскоре Бессонову доложили, что немцы начали окружать дивизию.

Из штаба прибыл начальник контрразведки армии. Он показал Веснину немецкую листовку, где была напечатана фотография сына Бессонова, и рассказывалось, как хорошо ухаживают в немецком госпитале за сыном известного русского военачальника. В штабе хотели, чтобы Бесснонов неотлучно пребывал в КП армии, под присмотром. Веснин не поверил в предательство Бессонова-младшего, и решил пока не показывать эту листовку генералу.

Бессонов ввел в бой танковый и механизированный корпуса и попросил Веснина поехать навстречу и поторопить их. Выполняя просьбу генерала, Веснин погиб. Генерал Бессонов так и не узнал, что его сын жив.

Единственное уцелевшее орудие Уханова замолчало поздним вечером, когда кончились снаряды, добытые у других орудий. В это время танки генерал-полковника Гота форсировали реку Мышкову. С наступлением темноты бой стал стихать за спиной.

Теперь для Кузнецова все “измерялось другими категориями, чем сутки назад”. Уханов, Нечаев и Чибисов были еле живы от усталости. “Это одно-единственное уцелевшее орудие и их четверо были награждены улыбнувшейся судьбой, случайным счастьем пережить день и вечер нескончаемого боя, прожить дольше других. Но радости жизни не было”. Они оказались в немецком тылу.

Внезапно немцы снова начали атаковать. При свете ракет они увидели в двух шагах от своей огневой площадки тело человека. Чибисов выстрелил в него, приняв за немца. Это оказался один из тех русских разведчиков, которых так ждал генерал Бессонов. Еще двое разведчиков вместе с “языком” спрятались в воронке возле двух подбитых бронетранспортеров.

В это время у расчета появился Дроздовский, вместе с Рубиным и Зоей. Не взглянув на Дроздовского, Кузнецов взял Уханова, Рубина и Чибисова и отправился на помощь разведчику. Вслед за группой Кузнецова увязался и Дроздовский с двумя связистами и Зоей.

Пленного немца и одного из разведчиков нашли на дне большой воронки. Дроздовский приказал искать второго разведчика, несмотря на то, что, пробираясь к воронке, он привлек внимание немцев, и теперь весь участок находился под пулеметным огнем. Сам Дроздовский пополз обратно, взяв с собой “языка” и уцелевшего разведчика. По дороге его группа попала под обстрел, во время которого Зою тяжело ранило в живот, а Дроздовского контузило.

Когда Зою на развернутой шинели донесли до расчета, она была уже мертва. Кузнецов был как во сне, “все, что держало его эти сутки в неестественном напряжении вдруг расслабилось в нем”. Кузнецов почти ненавидел Дроздовского за то, что тот не уберег Зою. “Он плакал так одиноко и отчаянно впервые в жизни. И когда вытирал лицо, снег на рукаве ватника был горячим от его слез”.

Уже поздним вечером Бессонов понял, что немцев не удалось столкнуть с северного берега реки Мышковой. К полуночи бои приостановились, и Бессонов думал, не связано ли это с тем, что немцы использовали все резервы. Наконец, на КП доставили “языка”, который сообщил, что немцы действительно ввели в бой резервы. После допроса Бессонову сообщили, что погиб Веснин. Теперь Бессонов жалел, что их взаимоотношения “по вине его, Бессонова, выглядели не такими, как хотел Веснин и какими они должны были быть”.

С Бессоновым связался командующий фронтом и сообщил, что четыре танковых дивизии успешно выходят в тыл армии “Дон”. Генерал приказал атаковать. Тем временем адъютант Бессонова нашел среди вещей Веснина немецкую листовку, но так и не осмелился сказать о ней генералу.

Минут через сорок после начала атаки бой достиг переломной точки. Следя за боем, Бессонов не поверил своим глазам, когда увидел, что на правом берегу уцелело несколько орудий. Введенные в бой корпуса оттеснили немцев на правый берег, захватили переправы и начали окружать немецкие войска.

После боя Бессонов решил проехать по правому берегу, взяв с собой все имеющиеся в наличии награды. Он награждал всех, кто остался в живых после этого страшного боя и немецкого окружения. Бессонов “не умел плакать, и ветер помогал ему, давал выход слезам восторга, скорби и благодарности”. Орденом Красного Знамени был награжден весь расчет лейтенанта Кузнецова. Уханова задело, что Дроздовскому тоже достался орден.

Кузнецов, Уханов, Рубин и Нечаев сидели и пили водку с опущенными в нее орденами, а впереди продолжался бой.

Вариант 2

Кузнецом со своими однокурсниками едет, предположительно, на Западный фронт, но после стоянки в Саратове оказалось, что всю дивизию перебрасывают под Сталинград. Незадолго до выгрузки у передовой, паровоз делает остановку. Солдаты, ожидая завтрака, вышли размяться.

Санинструктор Зоя, влюбленная в Дроздовского – командира батареи и однокурсника Кузнецова, постоянно приходила к их вагонам. На этой стоянке к составу присоединился Деев-командир дивизии и генерал-лейтенант Бессонов – командующий армией. Бессонова утвердил при личной встрече сам Сталин, предположительно из-за его репутации жестокого, готового на все ради победы. Вскоре всю дивизию выгрузили из состава и направили навстречу армии Паулюса.

Дивизия ушла далеко вперед, а кухни остались позади. Солдаты были голодными, ели грязный снег, когда пришел приказ присоединиться к армии генерала Бессонова и выйти навстречу фашистской ударной группе генерал-полковника Гот. Перед армией Бессонова, куда входила дивизия Деева, верховным руководством страны была поставлена задача любыми жертвами удержать армию Гота и не пустить их к группировке Паулюса. Дивизия Деева окапывается у рубежа на берегу речки Мышковой. Выполняя приказ, батарея Кузнецова вкопала орудия у берега реки. После Кузнецов берет с собой Зою и отправляются к Дроздовскому. Дроздовский недоволен, что Кузнецов водит дружбу с еще одним их однокурсником Ухановым (Уханов не смог получить достойного звания, как его однокурсники только потому, что возвращаясь из самовольной отлучки через окно мужского сортира, застал генерала, восседающим на унитазе, и долго хохотал). Но Кузнецов не поддерживает снобизма Дроздовского и общается с Ухановым, как с равным себе. К Дроздовскому приезжает Бессонов и ждет разведчиков, ушедших за “языком”. От доноса “языка” зависит исход битвы за Сталинград. Неожиданно начинается бой. Налетели Юнкерсы, следом пошли танки. Кузнецов с Ухановым пробираются к своим орудиям и обнаруживают у них раненого разведчика. Он сообщает, что “язык” с двумя разведчиками сейчас в фашистском тылу. А тем временем гитлеровская армия берет в окружение дивизию Деева.

Вечером закончились все снаряды у последнего уцелевшего вкопанного орудия, за которым стоял Уханов. Немцы продолжали атаковать и продвигаться вперед. Кузнецов, Дроздовский с Зоей, Уханов и еще несколько человек из дивизии оказываются в тылу немцев. Они пошли разыскивать разведчиков с “языком”. Их находят у воронки от взрыва и пытаются вызволить оттуда. Под обстрелом, контузит Дроздовского и ранит в живот Зою. Зоя умирает и Кузнецов винит в этом Дроздовского. Ненавидит его и рыдает, утирая лицо горячим от слез снегом. “Язык”, доставленный к Бессонову, подтверждает, что немцы ввели резервы.

Переломным моментом, повлиявшим на исход боя, стали орудия, вкопанные у берега и по счастливой случайности уцелевшие. Именно эти орудия, вкопанные батареей Кузнецова, оттеснили нацистов на правый берег, удержали переправы и позволили окружить германские войска. После окончания этого кровавого сражения Бессонов собрал все награды, которые у него были в наличии и, проехав по берегу реки Мышковой, награждал всех, кто выжил в немецком окружении. Кузнецов, Уханов и еще несколько человек из взвода сидели и выпивали.

В стаканы были опущены ордена Красного Знамени, а вдалеке раздавались взрывы, крики, автоматные очереди. Там впереди еще шел бой.

Краткое содержание Горячий снег Бондарев