Вручение знамени болгарскому ополчению 1877 год картина. Самарское знамя, сохраняя историю

Было подарено жителями Самары болгарским ополченцам во время Русско-турецкой войны .

Флаг был передан Знамённой ротой болгарского ополчения - 3-й роте из 3-й дружины. Ополченцы сражались с ним в битве за Стара-Загору и Нова-Загору , за Шипку и Шейново .

Сначала знамя хранилось в Радомире , где скончался его последний знаменосец Павел Корчев. В 1881 году оно было перевезено в Царский Дворец в Софии (сейчас - Национальная художественная галерея), где хранилось до 1946 года . Сейчас знаменитое Самарское знамя хранится в Национальном музее военной истории Болгарии в отдельном помещении с особыми условиями и под усиленной охраной.

Самарское знамя - единственное полотнище, награждённое Орденом «За храбрость» республики Болгария, который позднее был помещён в богато украшенный наконечник флагштока.

Современный флаг Самарской области , утверждённый в 1998 году , взял за основу именно Самарское знамя.

Копии знамени

Первые копии знамени были изготовлены в 1958 году . Одна из них была передана Центральному Военному Музею СССР. Ещё два полотна были сделаны позже: первое - в 1978 году в мастерской Михаила Малетского, а другое было вышито для Национального музея военной истории Болгарии в 2006 году послушницами Монастыря Покрова Святой Богоматери.

11 августа 2008 года депутат Народного собрания Болгарии Евгений Жеков и вице-мэр города Стара-Загора Мария Динева привезли в Самарскую область копию знамени, которое было изготовлено одним из наиболее известных художников Болгарии - Димо Геновым. Болгарская делегация передала знамя Иверскому монастырю.

Источники

• (недоступная ссылка - ) . Samara.ru. Проверено 25 ноября 2006. .

Напишите отзыв о статье "Самарское знамя"

Отрывок, характеризующий Самарское знамя

В 1876 году в Болгарии вспыхнуло народное восстание против пятивекового османского ига. Весть об этом всколыхнула всю Россию. По всей стране начался сбор пожертвований для помощи и вооружения болгарских повстанцев. Приняли в нем участие и граждане города Самары: воодушевленные известиями о героическом восстании, они решили послать в Болгарию знамя. Специально вышивались ленты на древко, ювелиры приготовили серебряные гвозди. Но самарцы отправить знамя не успели — восстание было жестоко подавлено.

Весной 1877 года Россия вступает в войну с Турцией. Конечно, царизм при этом стремился укрепить свои политические позиции на Балканах. Однако русский народ считал ее справедливой войной за освобождение угнетенных братьев.

Во главе болгарского ополчения, которое формировалось в Румынии, был поставлен генерал Н. Г. Столетов.

И вот 17 апреля Самарская дума решает передать знамя ополчению. Для его вручения в лагерь ополченцев под Плоешти были посланы Е. Т. Кожевников и П. В. Алабин. Вручение знамени состоялось в мае.

«...Войска были выведены из палаток... — пишут в своем отчете Кожевников и Алабин. — Посреди обширного пространства, обставленного войском, стояло духовенство в облачении и устроен был стол, на котором мы разложили знамя и все принадлежности для его прибивки к древку: серебряные гвозди, ремень, молоток, шило...»

После торжественного освящения знамени первый гвоздь вбил главнокомандующий русской армии, затем генерал Столетов, посланцы Самары, командиры бригад и дружин, несколько прославившихся в боях болгарских повстанцев, и среди них Церко Петкович, старик, всю свою жизнь отдавший борьбе с турками. Забив гвоздь, он, как свидетельствуют очевидцы, «сказал со слезами на глазах: «Да поможет бог пройти этому знамени из конца в конец всю болгарскую землю, да утрут им наши матери, жены и дочери свои скорбные очи, да бежит перед ним все поганое, злое, нечестивое, и да ляжет позади него мир, тишина и благоденствие».

...Далее к болгарским дружинникам от имени города Самары обратился Алабин: «...Издалека, через всю русскую землю оно нами принесено к вам, как бы в живое свидетельство того, что оно дается вам не одним каким уголком России, а всею русскою землею... Идите же под сенью, этого знамени. Пусть будет оно залогом любви к вам России... Пусть оно будет знаменем водворения в вашей многострадальной стране навсегда мира, тишины и просвещения!..»

Слова эти были встречены болгарами с неподдельным восторгом: крики «ура» и «живий» долго гремели в воздухе, сливаясь с раскатами гремевшего в то время грома, шапки летели вверх, и болгарские дружины пошли в лагерь с песнями, подняв шапки на штыки...»

На следующий день под самарским знаменем — первым военным знаменем Болгарии — были приведены к присяге все дружины.

Закончив кратковременное обучение, болгарское ополчение стало принимать активное участие в сражениях, и особенно отличилась в боях знаменосная Третья дружина, которой командовал русский офицер, подполковник Павел Петрович Калитин.

Из рапорта генерала Столетова о сражении под Эски-Загрою (ныне Стара-Загора), где была остановлена армия Сулеймана-паши, рвавшаяся в тыл русских войск к Шипкинскому перевалу:

«...Четырем некомплектным дружинам ополчения выпало на долю оборонять позицию более четырех верст протяжения... Особенно важное стратегическое значение приобрел левый фланг нашей позиции, как ключ горного ущелья, занятие которого угрожало уничтожением всему ополчению...

Видя, что Третья дружина занимает сравнительно худшую позицию, чем турки, скрытые виноградником и кукурузой, подполковник Калитин поднял цепь и двинулся вперед под сильным ружейным огнем. Во время этого наступления ранены в ногу штабс-капитан Усов и подпоручик Бужинский. Первый из них пытался еще идти вперед, ободряя ополченцев словами: «С богом, юнацы, напред!», и тут же пал мертвым...»

Генерал Столетов подробно описывает ход боя, который вела Третья дружина, воинское мастерство и незаурядное мужество Калитина, его офицеров — Федорова, Попова, командиров рот, отважную штыковую атаку, остановившую наступление турок. «...Огонь ополченцев еще спорил с противником за поле сражения, но турецкие пули обезлюдили дружину... Переходя с позиции на позицию, люди 3-й дружины падали один за другим... Знаменный унтер-офицер Аксентий Цымбалюк, раненный в живот, упал, причем сломалось древко. Приподнявшись, он продолжал идти, не соглашаясь отдать никому вверенной ему святыни... и передал ее только по распоряжению дружинного командира.

Принявшие после Цымбалюка знамя два унтер-офицера тоже пали, как и все знаменные ряды. Тогда знамя взял сам подполковник Калитин, но тотчас был поражен пулею насмерть. Из боя знамя было вынесено унтер-офицером Фомой Тимофеевым. Поручик Живарев, видя смерть подполковника Калитина, раненный сам, пытался вынести своего начальника, но люди, помогавшие ему, были перебиты. Наконец поручику Живареву удалось положить тело на лошадь, но в тот момент, когда она трогалась со своей ношей, турецкая пуля убила ее на месте.

Резервов давно уже не было... Перекрестный огонь противника вынес из строя около половины людей...

В продолжение четырех тяжелых часов двухтысячный отряд людей, собравшихся под знамена всего три месяца назад, твердо держался против лучшей части турецких армий Сулеймана-паши — и упорно спорил за поле битвы...»

Подвиг русско-болгарского отряда стал подлинным испытанием боевого содружества и имел огромное тактическое и стратегическое значение для всей войны. Турецкая армия три недели собиралась с силами для нового наступления, что позволило русским войскам укрепить Шипку.

Эти события отстоят от наших дней на столетие. Но, занимаясь поисками архивных документов и свидетельств, связанных с самарским знаменем, я еще раз убедился, что подвиги, героизм никогда не остаются в истории лишь некими музейными экспонатами, а эстафетой идут от поколения к поколению.

Совершенно неожиданно для себя я встретился с именем Калитина в воспоминаниях Маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова.

Рассказывая о своей службе в царской армии, в частности о Первом Туркестанском батальоне, который стоял в Ташкенте, Б. М. Шапошников пишет: «В старой армии поощрялся принцип совместной службы братьев в одной стрелковой части, и вот одновременно в 1-м Туркестанском батальоне служили четыре брата Калитиных и четыре брата Федоровых — восемь родственников из общего штатного состава 26 офицеров.

В 1877 году старший из Калитиных, Павел Петрович, капитан Федоров и поручик Попов по собственному желанию были командированы в действующую Дунайскую армию. Калитин был назначен командиром дружины болгарского ополчения, а Федоров и Попов командовали в ней ротами...»

Далее, описывая известный бой под Эски-Загрой, Б. М. Шапошников приводит такие подробности подвига Калитина, вероятно, рассказанные ему младшими братьями героя: «Дважды легко раненный Калитин соскакивает с коня, хватает знамя, вскакивает снова на коня и со знаменем в руках кричит своей дружине: «Ребята! Знамя наше с нами! Вперед — за ним, за мной!» Воодушевленные ополченцы бросились за своим командиром, турки дрогнули, но в это время три пули пробили грудь Калитина. Вокруг упавшего с коня командира произошла жестокая штыковая атака. В этом же бою были убиты и оба ротных командира — капитан Федоров и поручик Попов...

Во время моей службы был поставлен на средства, собранные офицерами, памятник павшим бойцам батальона, в том числе Калитину, Федорову и Попову. Он стоял в сквере перед казармами батальона.

Память о старшем Калитине свято хранилась в батальоне. Веселый и жизнерадостный, Калитин, по воспоминаниям старожилов, был смелым в бою и веселым в повседневной жизни.

Из четырех братьев Федоровых я застал в батальоне двух...»

Вот как не умирает подвиг, как живут в памяти поколений герои, их как живых вспоминает уже в наши дни советский маршал.

Интересно, сохранился ли под Ташкентом этот памятник?

И, наконец, связь времен привела меня к генерал-майору Советской Армии Георгию Николаевичу Караеву, сыну героя болгарского ополчения Николая Караева — ординарца легендарного Калитина.

Город на Неве. В старом доме, в квартире со старинной массивной мебелью, основательными книжными шкафами, с картинами исторических сражений под Эски-Загрой, у легендарной Шипки, под Плевной, портретами коренастого чернобородого воина в черкеске, его оружием на бархатной глади ковра, меня встречает высокий, статный, невзирая на преклонный возраст, подвижный человек.

— В те далекие времена отца, вероятно, назвали бы «диким горцем», — говорит Георгий Николаевич. — Родился он в горном осетинском ауле Цмти, был неграмотен, но смел, справедлив, добр и внимателен к людям. Так мне рассказывали о его юности долгожители аула, в частности, Асиат Кантемирова, умершая всего несколько лет назад. Помнит она и как провожали отца в поход, на войну. Как уж дошло до горного селения, что в Боснии и Герцеговине вспыхнуло восстание против турок, сказать трудно, но только отец вместе с группой добровольцев отправился бороться за свободу в Сербию еще в 1876 году. За храбрость был произведен в подпоручики, награжден серебряной медалью и орденом.

— Значит, он был уже офицером к началу русско-турецкой войны?

— Точнее, офицером сербской армии. Однако, узнав, что Россия вступила в войну с Турцией, отец тут же направился в Румынию, где формировалось болгарское ополчение, и обратился к генералу Столетову с просьбой о зачислении его рядовым дружинником. Так его и зачислили в Третью дружину к подполковнику Калитину, как он и просил в своем рапорте — «в число охотников».

Когда ополчение включилось в военные действия, отец часто ходил в разведку, участвовал более чем в восьмидесяти боях.

— И в знаменитом сражении под Эски-Загрой тоже?

— Конечно. Более того, он накануне боя был послан в разведку и лично докладывал генералу Столетову о расположении войск Сулеймана-паши. Было это 18 июля, а на следующий день и произошли те самые схватки, что прославили болгарское ополчение и особенно ее Третью дружину. Как ординарцу командира, отцу приходилось под огнем передавать распоряжения Калитина, самому участвовать в рукопашной. Он часто вспоминал Эски-Загру...

Георгий Николаевич прервал свой рассказ и достал из папки копию свидетельства начальника штаба болгарского ополчения подполковника Рынкевича, который тоже участвовал в этом бою вместе с дружиной Калитина.

«Перекрестный огонь вывел из строя почти половину дружины. Ополченцы не успевали наклониться, чтобы оказать помощь раненому, как тут же падали, подкошенные пулями противника. Ополченец Николай Дудар («это прозвище, полученное Николаем Караевым еще на родине», — объяснил Георгий Николаевич), ординарец командира дружины, после смерти последнего отдал свою лошадь раненому ротному командиру и, отстреливаясь, продолжал отступать пешком. Турки, увидев человека в черкеске, стрелявшего в них, сразу окружили Дудара, пытаясь взять его в плен живым. Но храбрый воин не растерялся: выхватив саблю и кинжал, он тут же уложил шесть человек и продолжал отступать к своим...»

Прочитав эти строки, я невольно бросил взгляд на оружие героя, мирно висевшее на стене. Перехватив мой взгляд, генерал Караев улыбнулся:

— Тут я могу внести маленькую поправку со слов отца: он действовал не только кинжалом, но еще и ружьем, которое выхватил у одного из турок. Уложил он пятерых, а шестой бежал. За этот бой отец был награжден своим первым Георгиевским крестом.

— Георгий Николаевич, а пистолет, что висит на стене?..

— Трофей. Однажды отец ехал мимо болгарского селения и увидел турка, тащившего за волосы болгарку, за юбку которой цеплялась плакавшая девочка. Отец поспешил на выручку, а тут выскочил еще турок на коне. Одного отец уложил из пистолета, второй выстрелил в него, но промахнулся и, развернув коня, стал уходить. Отец настиг его... Это пистолет того самого турка...

— А после — бои на Шипке?

— Да, как раз в августе 1877 года болгарское ополчение помогало русским войскам отражать наступление армии Сулеймана-паши и четыре месяца удерживало в своих руках этот вошедший в историю перевал. Снова схватки с превосходящим противником, невыносимая жара и катастрофическая нехватка воды. На все наши войска было только три источника, которые, как и путь к ним, находились под непрерывным обстрелом турок. Вот познакомьтесь, что писал один из участников этой эпопеи...

Георгий Николаевич снова подошел к отцовскому шкафу и достал книгу, изданную тоже почти сто лет назад, — «Сборник военных рассказов, составленных офицерами — участниками войны 1877—1878 гг.». Открыв томик с торчавшими из него закладками, генерал передал книгу мне. Там было отчеркнуто следующее.

«Дорога, ведущая к ключу... усеялась трупами, служившими некоторым образом живой траншеей, да, именно живой траншеей, потому что солдаты, идя впоследствии за водой, проползали между трупами своих же товарищей и этим не представляли для неприятеля слишком видимой цели, а кого мертвый товарищ не прикрывает, того пуля застигала, и он, бедняга, превращался в траншею... Так вот что значило в то время вызваться охотником за водой. А охотники вызывались часто, чему свидетельствует длинная густая цепь трупов».

Потом прочел я свидетельство и самого Столетова: «Мы посылали за водой все равно что на расстреляние».

— ...Вот так добывали воду, в том числе и отец. Во время одной из таких вылазок он был ранен в ногу. Вообще-то он три раза был ранен, но строя не оставлял.

Вот, скажем, моя запись рассказа отца, когда ему было поручено преградить путь туркам, взорвав фугас.

«Самое трудное — точно определить время, когда надо поджечь этот проклятый шнур. Турки приближаются, слышу их голоса, а огонь высечь не могу. То ли руки дрожат, то ли трут отсырел, не знаю. Ну, думаю, конец мне пришел... Пытаюсь еще раз, и вдруг искра! Загорелся шнур. Бросился бежать к своим, не тут-то было, турки увидели, открыли огонь. Залег... А в этот момент как рванет! Меня оглушило, засыпало землей, не помню, как выбрался и дополз до своих. Говорили, что потерял сознание, когда в своих окопах оказался...

— Мы тебе тогда голову водой окатили, — сказал один из сидевших в кабинете, — последнюю на тебя вылили...

— А турок там полегло при взрыве... — добавил другой, — я сам ходил потом смотреть...»

— Как сложилась дальнейшая судьба вашего отца?

— После тяжелого ранения и госпиталя отец снова вернулся в строй и воевал до конца кампании. За Шипку был награжден вторым Георгиевским крестом, почетным оружием, а всего семнадцатью русскими, болгарскими, сербскими, румынскими орденами и медалями. По представлению генерала Столетова был произведен в прапорщики. Служил в Петербурге, занимался самообразованием, встретил мою мать — студентку-бестужевку. А меня назвал Георгием в ознаменование того, что был георгиевским кавалером. Сами понимаете, что под влиянием рассказов отца я не мыслил себе иного пути, чем служба в армии. В 1910 году поступил в военное училище и подпоручиком вышел в 145-й Новочеркасский пехотный полк. С этим же полком пошел в 1914 году на фронт. Правда, воевать долго не пришлось, был тяжело ранен, долго лечился. Сразу же после Октябрьской революции вступил добровольно в Красную Армию.

Отец мой умер в 1919 году. Я старался быть верным памяти отца, когда воевал против Юденича, с Колчаком сражался, против Врангеля в Крыму... К началу Отечественной войны командовал бригадой, потом блокадный Ленинград — в одной из военных академий готовил кадры для фронта, затем долгие годы заведовал кафедрой военной истории... И это тоже связано с отцом: ведь желание узнать как можно больше о русско-турецкой войне и стало началом моего увлечения военной историей...

Я знал, что Георгий Николаевич, выйдя в 1955 году в отставку, продолжал заниматься историей военного искусства. Пять лет он возглавлял экспедицию Академии наук СССР по определению места Ледового побоища на Чудском озере в 1242 году, не оставлял своих исследований, связанных с русско-турецкой войной. Боевой дружбе русских воинов и болгарских ополченцев посвящена его книга «Не смолкнет слава этих дней», изданная в Болгарии. Член правления Общества советско-болгарской дружбы и председатель правления Ленинградского отделения этого общества, Георгий Николаевич Караев сейчас завершает составление альбома всех наград, медалей и знаков боевой дружбы наших народов. Мало кому известно; например, что в честь похода киевского князя Святослава в 971 году и его борьбы совместно с болгарами против Византии было выпущено 11 памятных медалей. На других медалях запечатлены славные победы Румянцева, Суворова, освободительной русско-турецкой войны. Особенно интересна специальная медаль с надписью: «Сеющие со слезами будут пожинать с радостью. В честь освобождения Болгар».

На двух славянских языках — русском и болгарском — одинаково звучит и одинаково будит воспоминания дорогое обоим народам, священное слово Шипка... На вершине, названной именем генерала Столетова, воздвигнут болгарами памятник Свободы. Над мраморным саркофагом стоят в вечном карауле братья-воины: русский солдат и болгарский ополченец...

Вот уже столетие приходят на Шипку болгары поклониться священным могилам храбрецов, восстановить перед мысленным взором героические картины минувших битв на бережно сохраненных русских редутах, батареях, постоять у орудий среди нагромождения скал неприступного Орлиного гнезда...

Отчизна нам безмерно дорога,

И мы прошли по дедовскому следу.

Чтоб уничтожить лютого врага

И утвердить достойную победу.

Эти строки на одном из памятников у деревни Шипки написал советский воин.

А в книге посетителей музея Освобождения Плевны я прочел такую запись: «В детстве я слышал от дедушки о Плевне и боях за освобождение Болгарии от турецкого ига. В ходе Великой Отечественной войны 1941—1945 годов мне выпало дойти до Болгарии. Вспомнились рассказы дедушки, потом пришло письмо от него, в котором сообщались подробности боев под Плевной. Десять месяцев я мечтал посетить Плевенский музей и вот сегодня — 25 сентября 1945 года — его посетил. Очень счастлив увидеть, как наши русские богатыри помогали болгарскому народу освободиться от турок.

Выражаю глубокую благодарность болгарскому народу, который сумел сохранить великую память о русских.

Я лейтенант, мне 32 года, а деду моему 114-й год, но он жив и гордится, что освобождал Плевен. Тут я увидел знамя гвардейского Павловского полка, это полк моего деда, а его внук — тоже гвардеец и гордится этим званием. Уверен, что пройдут годы, и мой сын Владимир прочтет эти строки, и ему не будет стыдно за своих отца и прадеда.

Гвардии лейтенант Василий Луговский».

А самарское знамя еще раз побывало в России. В 1961 году его любовно восстановили советские реставраторы, и вновь оно вернулось в Болгарию.

Самарское знамя

Сама́рское знамя - один из символов вооружённых сил Болгарии. Полотно, вышитое монахинями Иверского женского монастыря, было подарено жителями Самары болгарским ополченцам во время Русско-турецкой войны.

Самарское знамя - это триколор размером 1,85×1,90 метров из шёлковых полотен красного, белого и синего цветов. В центре полотнища находятся изображения Богоматери и Кирилла и Мефодия в золотом кресте, вышитые по рисунку санкт-петербургского художника Николая Симакова. Серебряный наконечник флагштока был выполнен в византийском стиле по эскизу графа Рошфора.

Знамя было вручено болгарским ополченцам недалеко от города Плоешти 18 мая 1877 года. Делегацию из города Самара возглавляли Ефим Кожевников и Пётр Алабин.

Флаг был передан Знамённой ротой болгарского ополчения - 3-й роте из 3-й дружины. Ополченцы сражались с ним в битве за Стара-Загору и Нова-Загору, за Шипку и Шейново.

Сначала знамя хранилось в Радомире, где скончался его последний знаменосец Павел Корчев. В 1881 году оно было перевезено в Царский Дворец в Софии (сейчас - Национальная художественная галерея), где хранилось до 1946 года. Сейчас знаменитое Самарское знамя хранится в Национальном музее военной истории Болгарии в отдельном помещении с особыми условиями и под усиленной охраной.

Самарское знамя - единственное полотнище, награждённое Орденом «За храбрость» республики Болгария, который позднее был помещён в богато украшенный наконечник флагштока.

Современный флаг Самарской области, утверждённый в 1998 году, взял за основу именно Самарское знамя.

Мемориал в честь Самарского знамени в городе Стара-Загора

Первые копии знамени были изготовлены в 1958 году. Одна из них была передана Центральному Военному Музею СССР. Ещё два полотна были сделаны позже: первое - в 1978 году в мастерской Михаила Малетского, а другое было вышито для Национального музея военной истории Болгарии в 2006 году послушницами Монастыря Покрова Святой Богоматери.

11 августа 2008 года депутат Народного собрания Болгарии Евгений Жеков и вице-мэр города Стара-Загора Мария Динева привезли в Самарскую область копию знамени, которое было изготовлено одним из наиболее известных художников Болгарии - Димо Геновым. Болгарская делегация передала знамя Иверскому монастырю.

Источники

• Администрация Самарской области - История Самарского знамени. Samara.ru.

Через некоторое время действительный статский советник Алабин в Самаре получил уведомление из Москвы о том, что он, согласно своему добровольному желанию, отправляется на войну в распоряжение заведующего гражданской частью при Главнокомандующем - князя Владимира Александровича Черкасского, и назначается уполномоченным Красного Креста и Главным агентом Славянского благотворительного общества в Болгарии. Так началась «болгарская страница» необыкновенной жизни этого благородного и самоотверженного человека. В конце 1877 года Алабин вступил на многострадальную землю братской Болгарии, чтобы «принесть некоторую пользу», то есть помочь болгарам обустроить свое собственное государство. К этому времени имя Петра Владимировича Алабина с благоговением и признательностью произносилось в войсках и окопах. И прежде всего в отрядах болгарского ополчения, среди молодых и старых болгар-повстанцев. Ибо именно он, простой государственный чиновник и гражданин города Самары, был одним из тех, кто вручил братьям-болгарам победное «Самарское знамя»...

«В сражении 19 июля 1877 года, у города Эски-Загора войска были сильно теснимы турками. В таком трудном положении Калитин, получивший уже две легкие раны, не взяв на себя отступать, решил атаковать турок. Во время штыковой атаки болгар был убит знаменщик третьей дружины, унтер - офицер Марчин. Вместе с ним поверглось на землю и прекрасное знамя, подаренное болгарам Самарою. Калитин, заметивший это падение, мигом соскакивает с лошади, хватается за древко и, снова вскочив в седло, выносится с высоко поднятым знаменем перед фронтом своей дружины. Ребята! Знамя наше с нами! Вперед, за ним, за мною! - звучным голосом кричит он своим ополченцам, не замечая, что с этого момента он сам сделался почти исключительно мишенью турецких стрелков. Повернув лошадь, Калитин устремился на турок. Дружно гаркнули «Ура»! в ответ ему болгары. В рядах у них уже была болгарская боевая «Песня свободы...». Турки попятились...В это мгновенье, зашатавшись в седле и бессильно свесив на грудь голову, Калитин вдруг упал на землю. Он был пронизан тремя пулями...». Так, по свидетельству очевидца и участника этого боя у Эски-Загора, началась героическая история «Самарского знамени», идея которого принадлежит Петру Владимировичу и его супруге - Варваре Васильевне, бывшей сестре милосердия. Они оба - участники трех военных кампаний и кровавых сражений в Ольтенице, Инкермане, Севастополе, Рущуке - хорошо знали из своего ратного опыта, что ничто так не вдохновляет солдат в бою, ничто так не помогает повергнуть более сильного врага, и поверить в собственную справедливую победу, как полковое знамя...

«Ближайшие люди подскочили на помощь к своему командиру, - продолжает свидетель и участник этого памятного боя у местечка Эски-Загора - но для него все уже было кончено: красивое, выразительное его молодое лицо, еще за мгновение перед тем столь вдохновенно дышавшее и мыслью, и отвагою, разом покрылась смертной бледностью - он был мертв. Один из унтер-офицеров вынул из руки его знамя, у которого почти на середине было уже перебито древко, и только что успел сделать с ним два-три шага, как и его положила турецкая пуля. На смену ему явился тотчас же другой унтер-офицер. В эти минуты бой шел в упор уже с противником. Кучка турок подобралась к лежавшему знамени и двое из них уже поволокли было его на свою сторону - с остервенением кинулись на них болгары: кто в штыки, кто в приклады и среди ожесточенной свалки с торжеством вынули свою драгоценную святыню - первое болгарское знамя - из рук неприятеля». «Самарское знамя» оказалось и подлинным шедевром геральдического искусства. Его сшили вручную монахини самарского женского монастыря Иверской Божьей Матери по оригинальному рисунку самарского художника Николая Ефстафьевича Симакова, служившего под началом Алабина в Самарской удельной конторе. Примечательна вышивка основного рисунка - лика Богоматери. Его создала Варвара Васильевна Алабина - верная спутница Петра Владимировича, поддерживающая все его разнообразные начинания на пользу отечеству - в большом и малом. Все расходы на закупку специальной ткани для полотнища, на пошив знамени, на выделку древка, отливку специальных серебряных гвоздей, на выделку золоченых и серебряных нитей, исполнение рисунков и эскизов Симакову Алабин взял на себя. На это ушла часть выигранных в 1875 году Петром Владимировичем по лотерейному билету 200 тысяч рублей. Остальное же было пожертвовано им в помощь братьям-болгарам после поражения апрельского восстания (правда, Алабин убедил думу оформить этот дар не от своего имени, а от имени города). Кроме того, большие суммы ушли на устройство супругами Алабиными в своем доме в центре Самары - госпиталя на 80 коек для больных и увечных воинов, прибывающих в Самару с Балканского театра военных действий...

• 12 апреля 1877 года Александр II издал долгожданный Манифест о вступлении России в войну с Турцией. И нет никакого сомнения, что на это решение Российского Императора серьезно повлияли горячие статьи Достоевского. Ибо такого рода публицистическое издание, как «Дневник писателя», было единственным в своем роде. И не только в России, но и во всем мире. «Мы, Россия, - восклицал Достоевский, - действительно необходимы и неминуемы и для всего восточного христианства, и для всей судьбы будущего православия на земле, для единения его. Так всегда понимали это наш народ и государи его... Одним словом, этот страшный восточный вопрос - это чуть ли не вся судьба наша в будущем. В нем заключаются как бы все наши задачи и, главное, единственный выход наш в полноту истории. В нем и окончательное столкновение наше с Европой, и окончательное единение с нею, но уже на новых, могучих, плодотворных началах. О, где понять теперь Европе всю ту роковую жизненную важность для нас самих в решении этого вопроса!» Царский манифест открыл «Самарскому знамени» путь на Балканы. Согласно своему предназначенью и высокой миссии. Активность, которую проявил Алабин и его сослуживцы по Самарской думе в деле скорой отправки боевого знамени из Самары на Дунай, заслуживает всяческого уважения. 17 апреля Самарская городская дума, спешно собравшись на экстренное заседание, приняла единогласно предложение своего гласного Алабина об отправке на войну знамени. И распорядилась именно ему самому и городскому голове Евгению Кожевникову тут же отправиться на Балканы. 20 апреля 1877 года, в полдень, под звон колоколов и при огромном стечении самарского люда от пристани отошел пароход «Вестник» с двумя именитыми делегатами, подарками от горожан и знаменем на борту. Вскоре делегаты прибыли в Москву. Там, по настойчивому желанию Ивана Сергеевича Аксакова, это знамя было на несколько дней выставлено в Кремле для показа москвичам и для благословения. А уже 6 мая в румынском городе Плоешти, в лагере, где формировались отряды болгарских воинов-ополченцев, Петр Алабин и Евгений Кожевников торжественно, перед строем только что сформированной З-й дружины болгарского ополчения передали самарское знамя специально прибывшему в лагерь главнокомандующему Русской армией Его Императорскому Высочеству Великому Князю Николаю Николаевичу. Тот, поцеловав знамя, в свою очередь вручил его коленопреклоненному генерал-майору Столетову, только что назначенному командовать отрядами болгар-ополченцев, будущему герою Шипки и Плевны. В Петербургском «Правительственном вестнике» и в «Самарских епархиальных ведомостях» было отпечатано подробное описание этого торжества. Но особенно трогательно был представлен читателям сам акт прибивки знамени к древку молотком... Первым, - вверху, внизу и посредине - прибил гвозди сам Великий Князь Николай Николаевич Младший, за ним - его адьютант, генерал Непокойницкий, далее - Столетов, за ними - Алабин, Кожевников, далее старейший повстанец и воин - болгарин Цеко Петков со словами: «...Давайте в час добрый! Да поможе Русский Бог счастливо нам кончить векова-то дело». И, наконец, офицер-болгарин Иван Иванов... Последним, кому было доверено вколотить в святое древко оставшиеся три серебряных гвоздя, был знаменосец Антон Марченко, которому суждено было первым обагрить своей кровью это знамя, и самому погибнуть, не отдав его в руки врагу... Потом генерал Столетов вручил древко болгарам 3-й дружины, которые на следующий день отправлялись на фронт. Получая знамя, командир болгарского отряда подполковник Павел Петрович Калитин, обращаясь к воинам своим, воскликнул: «Братцы, святого знамени этого, гордости и чести нашей, мы не отдадим врагу, пока хоть один из нас останется в живых; что до меня, клянусь перед вами, умру под ним, но не отдам его». Так и произошло - и он погиб, во след своему знаменосцу, но знамя не досталось туркам. Правда, имя третьего погибшего героя, поднявшего с земли перебитое древко с изорванным в клочья полотнищем, к превеликому сожалению, так и осталось неизвестным.
• 14 декабря 1877 года агент Славянского благотворительного общества в Болгарии статский советник Петр Владимирович Алабин, неожиданно получает от своего главного патрона князя В. А. Черкасского серьезное предложение - не оставляя порученные ему обязанности, принять должность губернатора Софии. Петра Владимировича все же одолевали сомнения: сумеет ли он оправдать доверие. Несмотря на его огромный административный опыт принять ему должность мешало незнание болгарского. На помощь пришел известный профессор-славист Харьковского университета, болгарин-ополченец, Марин Дринов. Алабин назначает его вице-губернатором Софии. И дело пошло. Прежде всего, они взялись организовать быт пострадавших болгарских семей, детей, сирот, беженцев, восстановить их жилища, распределить пайки, одежду, открыть временные приюты, воскресные школы, небольшие читальни, комитеты вспомоществования. Открыли народный банк, вступили в почтовый союз, учредили почтовую марку, основали городскую администрацию из болгар, основали несколько военных школ для юношей, начали реставрировать разрушенные типографии для печатания книг и газет, открыли благотворительное «Общество Софийской публичной библиотеки», составили Устав будущей публичной библиотеки. А вскоре, 28 ноября 1878 года, открыли вместе с Марином Дриновыми и саму Библиотеку (ныне это непреходящая гордость Болгарии - Народная публичная библиотека). Город начал оживать, появились чайные, зрелищные залы. Губернская канцелярия подсчитала убыток, причиненный Софии войной. Он составил более 10 миллионов рублей. Сумма по тем временам огромная. Но это не смущает губернатора. «Громадность приведенной цифры, - пишет он Аксакову в Москву и князю Черкасскому в Петербург, - не должна, я думаю, остановить благотворную и великую деятельность России в деле помощи народу, с кровью которого мы смешали ныне свою кровь и тем сделали еще более близкими себе его нравственные и умственные интересы...». Особой заботой Алабина на посту губернатора Софии были дети погибших болгарских воинов. Вот история десятилетней девочки Ружи Стояновой, дочери священника из города Копривштицы, который умер в турецкой тюрьме. Его старший сын Найден, учитель, был участником апрельского восстания и погиб, мать умерла от горя, а другой сын стал в ряды 3-й дружины болгарского ополчения и воевал под «Самарским знаменем». Петр Владимирович хорошо знал храброго воина Стоянова и искал возможность помочь Ружи, которая вынуждена была жить с братом в полку. Через посредство друзей Алабин отправил девочку за счет Славянского благотворительного в Россию, где она была принята в одну из гимназий Петербурга. Алабин и его супруга до конца своих дней следили за ее судьбой. За делами материальными губернатор Софии старался не забывать о душе. Он принялся за обустройство разграбленных османами храмов и церквей. Своим личным делом он считал восстановление болгарских национальных святынь. На месте казни Васила Левского Алабин предложил поставить памятник народному герою Болгарии. Теперь, когда город разросся, алабинский памятник Василу Левскому оказался в самом центре столицы Болгарии. В августе 1878 года Алабин ненадолго выезжает в Петербург, дабы отчитаться перед Славянским благотворительным обществом о проделанной им работе в Болгарии за год работы агентом (прежде всего это касалось употребления огромных благотворительных денежных сумм, которые Общество собирало по всей России для братского народа, а распределением их на месте занимался Алабин). Заканчивая свой доклад, Петр Владимирович сказал: «Болгары вполне и высоко ценят то участие, которое принимают в их судьбе в России. Нет деревни, где бы не знали о существовании в России благодетельных для их отечества русских братьев...». Летом 1879 года, когда русский Двор передал гражданскую и военную власть болгарам, и к управлению приступило первое правительство свободной Болгарии, Петр Владимирович Алабин был отозван. Он возвратился в Россию, в родную Самару. За свою бескорыстную и ревностную службу на посту первого гражданского губернатора Софии, он был награжден Орденом святой Анны I степени. Вскоре после смерти Петра Владимировича в 1896 году в Самаре, где он был городским головой, его преемник, статский советник Николай Арычкин, обратился к известному петербургскому художнику, академику Александру Новоскольцеву с просьбой изготовить большой поясной портрет Алабина для главного зала Самарской публичной библиотеки. Заказ был принят и вскоре Самара получила большой портрет почетного гражданина Алабина. В советское время к Алабину в Куйбышеве было отношение довольно холодное. Ибо - Петр Алабин был дворянин, искренний и деятельный монархист, беззаветно любил Бога, Царя и Отечество, ему всегда была близка идея просвещенного православия. Были и такие «деятели», которые находили у Алабина «нерусские черты лица»… А его огромный вклад в городское хозяйство и культуру Самары: городская Александровская публичная библиотека, старинный театр, музей, храм, уличное освещение, водопровод, мостовые, набережные, железная дорога, мост через Сызрань, разбивка скверов, парков, коллекции, архив, и так далее - прежняя власть или не замечала, или - приписывала «проклятому прошлому», или просто - себе самой. Только героическое «Самарское знамя», созданное Петром Алабиным для Болгарского народа и вдохновленное идеей Достоевского, всегда было и останется за Петром Алабиным.

Самарское знамя

В 1877 году начался славный путь на Балканы легендарного символа российско-болгарской дружбы

Поражение русской армии в Крымской войне 1853-1856 годов, когда против Российской империи совместно выступили Турция, Англия и Франция, тяжело сказалось на международном положении нашего Отечества. Воодушевленная победой над северным соседом, Османская империя заметно усилила свое давление на Балканах. В течение двух десятилетий после завершения Крымской войны в этом регионе явственно нарастала напряженность, которая в итоге вылилась в очередной вооруженный конфликт.

Делегаты с берегов Волги

Русско-турецкая война 1877-1878 годов (рис. 1)

в первую очередь была вызвана подъёмом национального самосознания на Балканах. Жестокость, с которой османами было подавлено Апрельское восстание 1876 года в Болгарии (рис. 2),

вызвала сочувствие к положению христиан Османской империи в Европе и особенно в России. Попытки мирными средствами улучшить положение христиан были сорваны упорным нежеланием турок пойти на уступки Европе, и тогда 1 апреля 1877 года Россия объявила войну Османской империи.

Освободительная борьба балканских народов против османского владычества, начавшаяся еще в 1875 году, вызвала мощный патриотический подъем в православной России. Сразу же после объявления войны на всей громадной территории империи в боевые дружины стали записываться тысячи добровольцев.

Передовые жители Самары тоже не оставались в стороне от общероссийского движения в поддержку болгарского народа. Группа городских гласных (по-нынешнему - депутатов) при поддержке купечества еще в 1876 году решила изготовить особое Самарское знамя для вручения его сражающимся против турок славянам. Активное участие в организации этого дела приняли видный общественный деятель, гласный Думы Петр Владимирович Алабин (рис. 3)

и его жена Варвара Васильевна (рис. 4).

Эскиз необычного дара разработал самарский художник Николай Симаков. За изготовление знамени по его эскизу взялись монахини Иверского женского монастыря (рис. 5).

На одной стороне красно-бело-синего полотнища в черном кресте, украшенном золотыми арабесками, они изобразили славянских первоучителей, равноапостольных Кирилла и Мефодия (рис. 6),

на другой - икону Иверской Божьей Матери, во имя которой в Самаре и был основан женский монастырь (рис. 7).

На широкой голубой ленте была помещена вышитая золотом надпись: «Болгарскому народу г. Самара. 1876 г.» И ниже: «Слава болгарскому народу. 1876 г.». Древко знамени сделали черным, виде копья, вызолоченного в византийском стиле. К древку была прикреплена позолоченная скоба с надписью: «Болгарскому народу г. Самара. 1876 г.».

На своем заседании 17 апреля 1877 года городская Дума приняла решение ассигновать для поддержки братского славянского народа 25 тысяч рублей, что для самарского бюджета того времени было огромной суммой (рис. 8).

На другой день на экстренном заседании гласные Думы приняли решение об отправке уже изготовленного к тому моменту Самарского знамени в главную квартиру Дунайской армии для вручения балканскому ополчению. В документе было записано, что знамя следует вручить «болгарским дружинам, когда они будут призваны для освобождения своего народа» (рис. 9).

Тогда же городской Думы избрали делегацию из двух человек для передачи знамени болгарскому ополчению, а также приветственного адреса и образа покровителя Самары святого Алексия. В делегацию вошел гласный городской Думы Петр Алабин, а главой ее был назначен городской голова Ефим Кожевников.

В дальний путь делегацию провожали 20 апреля на самарской пристани чуть ли не всем городом. Вскоре знамя на пароходе «Вестник» было доставлено в Сызрань, и здесь делегаты со своим драгоценным грузом пересели в поезд. По железной дороге они 23 апреля добрались до Москвы, 1 мая - до Кишинева, а 4 мая их уже встречали в Болгарии. На другой день самарцев принял командир болгарского ополчения, русский генерал от инфантерии Николай Столетов (рис. 10).

Ефим Кожевников и Петр Алабин вручили Самарское знамя ополченцам в городе Плоешти 6 (по новому стилю 18) мая 1877 года (рис. 11).

При этом каждый из делегатов забил по гвоздю в древко, к которому прикрепили привезенное из России полотнище. Затем изготовленный в Самаре стяг был освящен (рис. 11), после чего торжественно вручен третьей дружине болгарского ополчения (рис. 12).

Передавая воинам знамя, Алабин сказал: «Издалека, через всю русскую землю, знамя принесено к вам как живое свидетельство того, что оно дается вам не каким-нибудь уголком России, а всею русскою землею. Идите же под сенью этого знамени! Пусть оно будет залогом любви к вам России. Пусть оно будет знаменем водворения в вашей многострадальной стране навсегда мира, тишины и просвещения». В ответ над войсками прокатилось громогласное «Ура».

Сражение за Стара-Загору

причем о его приближение жителям стало известно заранее. Встречать братьев вышло все население города. Освободителей приветствовали хлебом-солью и колокольным звоном, у многих на глазах стояли слезы. На другой день в город прибыли генералы Иван Гурко и Николай Столетов, которые возглавили оборону города. С болгарской стороны был создан городской административный совет, главной задачей которого была помощь русскому командованию.

В тот же день лазутчики доложили в штаб османского генерала Сулейман-паши о занятии ополченцами Стара-Загоры. Против десятитысячного русско-болгарского войска, необстрелянного и слабо вооруженного, турецкий командующий бросил свою 45-тысячную армию, до этого победоносно прошедшую немало сражений. Пользуюсь своим преимуществом, турки атаковали город сразу с нескольких сторон.

Этот жестокий бой за город Стара-Загора произошел 19 (31) июля 1877 года. Именно в этом сражении Самарское знамя получило свое первое боевое крещение (рис. 14).

Несмотря на значительный перевес в силах, туркам так и не удалось взять город с ходу. Русские и болгарские воины и не только успешно оборонялись, но и предприняли несколько контратак на османские позиции.

Впереди атакующих во время каждой такой вылазки с Самарским знаменем в руках скакал конный воин (рис. 15),

который сразу же становился главной мишенью для турецких стрелков. Несколько знаменосцев погибло под этим боевым символом, и в их числе был командир ополченцев русский подполковник Павел Калитин (рис. 16).

Турки пытались захватить знамя, но падающий стяг всегда подхватывал новый знаменосец. В итоге, несмотря на все ожесточение боя, свою святыню ополченцы сумели отстоять. Однако силы оказались слишком неравными, и после полудня генерал Гурко дал приказ к отступлению.

Ворвавшиеся на улицы Стара-Загоры османские войска варварски разрушали город и уничтожали его жителей в течение нескольких последующих дней. Только по приблизительным данным, тогда ими было вырезано около 8 тысяч человек мирного населения, а всего во время сражения за Стара-Загору и после него здесь погибло не менее 20 тысяч человек, гражданских и военных.

Турки снова были выбиты из города через месяц, когда к нему подошли дополнительные силы русско-болгарских войск. Передовые части вошли в освобожденную Стара-Загору под Самарским знаменем. Впоследствии под этим священным стягом болгарские дружинники и русские воины героически сражались с турками и у легендарной Шипки (рис. 17), и у Шейновского лагеря.

Побратим Самары

В ходе дальнейших боевых действий русская армия, используя пассивность турок, успешно форсировала Дунай (рис. 18),

захватила Шипкинский перевал, а затем после пятимесячной осады принудила лучшую турецкую армию Осман-паши капитулировать в Плевне (рис. 19).

Затем последовал рейд через Балканы, в ходе которого русская армия разбила последние турецкие части, заслонявшие дорогу на Константинополь, привел к выходу Османской империи из войны (рис. 20).

После двухнедельных переговоров 19 февраля 1878 года Россия подписала с Османской империей предварительный Сан-Стефанский мирный договор с Турцией (рис. 21).

Окончательно же все разрешилось летом 1878 года на Берлинском конгрессе, где подписан трактат, зафиксировавший возврат России южной части Бессарабии и присоединение Карса, Ардагана и Батума. По тому же договору восстанавливалась государственность Болгарии, которая была завоевана Османской империей еще в 1396 году, и с того времени существовала лишь как вассальное княжество. Также за счет отвоеванных у османов земель увеличивались территории Сербии, Черногории и Румынии, а бывшая турецкая колония Босния и Герцеговина присоединялась к Австро-Венгрии.

После победного для нашего Отечества окончания русско-турецкой войны в 1878 году Самарское знамя сразу же стало исторической реликвией болгарского народа. По решению правительства Болгарии после обретения ею независимости Самарское знамя было награждено высшим военным орденом «За храбрость». А самарский гласный Петр Алабин, доставивший в составе делегации эту святыню из России, после освобождения Болгарии от турецкого владычества стал первым гражданским губернатором ее столицы Софии (рис. 22).

Должность эту он занимал около года.

Что касается дальнейшей истории Самарского знамени, то после окончания русско-турецкой войны оно сначала хранилось в Радомире, где скончался его последний знаменосец Павел Корчев. В 1881 году оно было перевезено в Царский Дворец в Софии (сейчас - Национальная художественная галерея), где находилось до 1946 года. Сейчас знаменитое Самарское знамя хранится в Национальном музее военной истории Болгарии в отдельном помещении с особыми условиями (рис. 23).

Самарское знамя прославило наш город далеко за пределами России. Легендарному дару самарцев ныне посвящены научные монографии и художественные произведения, почтовые марки и настольные медали.

В Болгарии сооружен мемориал Самарского знамени (рис. 24),

оно стало исторической реликвией болгарского народа, его наградили высшим военным орденом Болгарии «За храбрость». Точная копия знамени была подарена болгарской делегацией Самаре 22 сентября 1981 года и помещено в музей истории войск Приволжско-Уральского военного округа. На прикрепленной к древку ленте была сделана надпись: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его».

Еще раз это знамя, ставшее одним из символов вооружённых сил Болгарии, вернулось к его создателям 11 сентября 2008 года. В этот день делегация из балканской страны прибыла в Самарский Иверский монастырь, послушницы которого в 1876 году вышили его для болгарских ополченцев. В процедуре торжественной передачи знамени принял участие губернатор Самарской области Владимир Артяков (рис. 25).

Что же касается города Стара-Загора, то он был официально назван побратимом Куйбышева-Самары в 1958 году, когда в нашей стране проходили торжества по случаю 80-летия окончания русско-турецкой войны. В мае 1959 года в Куйбышеве торжественно открылось городское отделение общества советско-болгарской дружбы. А затем решением горисполкома от 28 октября 1965 года улица Памирская в областном центре была переименована в улицу Стара Загора. В то время она почти на всем своем протяжении была застроена одноэтажными домами частного сектора. Но уже через несколько лет здесь началось массовое строительство крупнопанельных жилых и административных зданий (рис. 26),

и ныне эта улицу считают одним из самых красивых и густонаселенных районов Самары.

Кратко о побратиме

Стара-Загора - шестой по величине город Болгарии, административный центр Старозагорского округа. Его население превышает 152 тысячи человек (данные на 2008 год).

Считается, что впервые на его месте люди поселились еще в древнеримскую эпоху, в период существования на Балканах государства Фракии. Таким образом, возраст Стара-Загоры - около 2500 лет. Во времена Фракии город назывался Августа Траяна Берея, в византийскую эпоху - Иринопол. Через эти места издавна проходили торговые пути с юга на север и с востока, из Малой Азии, в Центральную Европу и в Италию.

Как во всей Болгарии, здесь на протяжении пяти с лишним столетий хозяйничали турецкие власти, насаждая мусульманскую культуру. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов османские войска почти до основания разрушили город, после чего он был заново отстроен по проектам русских военных инженеров.

В настоящее время Стара-Загора является одним из центров болгарского машиностроения, химической и текстильной промышленности. Стара-Загорский оперный театр считается вторым по значимости в стране после софийского (рис. 27).

В местном музее собрано большое количество памятников древнего искусства. В городе и его окрестностях в римские времена находились усадьбы богатых землевладельцев, в погребениях которых сохранилось много произведений искусства - мраморные и бронзовые скульптуры из Греции и Рима.