Работа ленина государство и революция краткое содержание. Комментарии

В. И. Ленин

ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ

Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции

Предисловие к первому изданию

Вопрос о государстве приобретает в настоящее время особенную важность и в теоретическом и в практически-политическом отношениях. Империалистская война чрезвычайно ускорила и обострила процесс превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм. Чудовищное угнетение трудящихся масс государством, которое теснее и теснее сливается с всесильными союзами капиталистов, становится все чудовищнее. Передовые страны превращаются - мы говорим о «тыле» их - в военно-каторжные тюрьмы для рабочих.

Неслыханные ужасы и бедствия затягивающейся войны делают положение масс невыносимым, усиливают возмущение их. Явно нарастает международная пролетарская революция. Вопрос об отношении ее к государству приобретает практическое значение.

Накопленные десятилетиями сравнительно мирного развития элементы оппортунизма создали господствующее в официальных социалистических партиях всего мира течение социал-шовинизма. Это течение (Плеханов, Потресов, Брешковская, Рубанович, затем в чуточку прикрытой форме гг. Церетели, Чернов и К° в России; Шейдеман, Легин, Давид и пр. в Германии; Ренодель, Гед, Вандервельд во Франции и Бельгии; Гайндман и фабианцы в Англии и т. д. и т. д.), социализм на словах, шовинизм на деле, отличается подлым лакейским приспособлением «вождей социализма» к интересам не только «своей» национальной буржуазии, но именно «своего» государства, ибо большинство так называемых великих держав давно эксплуатирует и порабощает целый ряд мелких и слабых народностей. А империалистская война является как раз войной за раздел и передел этого рода добычи. Борьба за высвобождение трудящихся масс из-под влияния буржуазии вообще, и империалистской буржуазии в особенности, невозможна без борьбы с оппортунистическими предрассудками насчет «государства».

Мы рассматриваем сначала учение Маркса и Энгельса о государстве, останавливаясь особенно подробно на забытых или подвергшихся оппортунистическому искажению сторонах этого учения. Мы разберем затем специально главного представителя этих искажений, Карла Каутского, наиболее известного вождя второго Интернационала (1889-1914 гг.), который потерпел такое жалкое банкротство во время настоящей войны. Мы подведем, наконец, главные итоги опыта русских революций 1905 и особенно 1917-го года. Эта последняя, видимо, заканчивает в настоящее время (начало августа 1917 г.) первую полосу своего развития, но вся эта революция вообще может быть понята лишь как одно из звеньев в цепи социалистических пролетарских революций, вызываемых империалистской войной. Вопрос об отношении социалистической революции пролетариата к государству приобретает таким образом не только практически-политическое значение, но и самое злободневное значение, как вопрос о разъяснении массам того, что они должны будут делать, для своего освобождения от ига капитала, в ближайшем будущем.

Август 1917 г.

Предисловие ко второму изданию

Настоящее, второе, издание печатается почти без перемен. Добавлен только параграф 3-й к главе 11-й.

КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО

1. Государство - продукт непримиримости классовых противоречий

С учением Маркса происходит теперь то, что не раз бывало в истории с учениями революционных мыслителей и вождей угнетенных классов в их борьбе за освобождение. Угнетающие классы при жизни великих революционеров платили им постоянными преследованиями, встречали их учение самой дикой злобой, самой бешеной ненавистью, самым бесшабашным походом лжи и клеветы. После их смерти делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать, канонизировать их, предоставить известную славу их имени для «утешения» угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание революционного учения, притупляя его революционное острие, опошляя его. На такой «обработке» марксизма сходятся сейчас буржуазия и оппортунисты внутри рабочего движения. Забывают, оттирают, искажают революционную сторону учения, его революционную душу. Выдвигают на первый план, прославляют то, что приемлемо или что кажется приемлемым для буржуазии. Все социал-шовинисты нынче «марксисты», не шутите! И все чаще немецкие буржуазные ученые, вчерашние специалисты по истреблению марксизма, говорят о «национально-немецком» Марксе, который будто бы воспитал так великолепно организованные для ведения грабительской войны союзы рабочих!

При таком положении дела, при неслыханной распространенности искажений марксизма, наша задача состоит прежде всего в восстановлении истинного учения Маркса о государстве. Для этого необходимо приведение целого ряда длинных цитат из собственных сочинений Маркса и Энгельса. Конечно, длинные цитаты сделают изложение тяжеловесным и нисколько не посодействуют его популярности. Но обойтись без них совершенно невозможно. Все, или по крайней мере все решающие, места из сочинений Маркса и Энгельса по вопросу о государстве должны быть непременно приведены в возможно более полном виде, чтобы читатель мог составить себе самостоятельное представление о совокупности взглядов основоположников научного социализма и о развитии этих взглядов, а также чтобы искажение их господствующим ныне «каутскианством» было доказано документально и показано наглядно.

Начнем с самого распространенного сочинения Фр. Энгельса: «Происхождение семьи, частной собственности и государства», которое в 1894 году вышло в Штутгарте уже 6-ым изданием. Нам придется переводить цитаты с немецких оригиналов, потому что русские переводы, при всей их многочисленности, большей частью либо неполны, либо сделаны крайне неудовлетворительно.

«Государство - говорит Энгельс, подводя итоги своему историческому анализу, - никоим образом не представляет из себя силы, извне навязанной обществу. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство» (стр. 177-178 шестого немецкого издания).

Здесь с полной ясностью выражена основная идея марксизма по вопросу об исторической роли и о значении государства. Государство есть продукт и проявление» непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы.

Именно по этому важнейшему и коренному пункту начинается искажение марксизма, идущее по двум главным линиям.

С одной стороны, буржуазные и особенно мелкобуржуазные идеологи, - вынужденные под давлением бесспорных исторических фактов признать, что государство есть только там, где есть классовые противоречия и классовая борьба, - «подправляют» Маркса таким образом, что государство выходит органом примирения классов. По Марксу, государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться, если бы возможно было примирение классов. У мещанских и филистерских профессоров и публицистов выходит, - сплошь и рядом при благожелательных ссылках на Маркса! - что государство как раз примиряет классы. По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов. По мнению мелкобуржуазных политиков, порядок есть именно примирение классов, а не угнетение одного класса другим; умерять столкновение - значит примирять, а не отнимать у угнетенных классов определенные средства и способы борьбы за свержение угнетателей.

Например, все эсеры (социалисты-революционеры) и меньшевики в революции 1917 года, когда вопрос о значении и роли государства как раз встал во всем своем величии, встал практически, как вопрос немедленного действия и притом действия в массовом масштабе, - все скатились сразу и целиком к мелкобуржуазной теории «примирения» классов «государством». Бесчисленные резолюции и статьи политиков обеих этих партий насквозь пропитаны этой мещанской и филистерской теорией «примирения». Что государство есть орган господства определенного класса, который не может быть примирен со своим антиподом (с противоположным ему классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии понять. Отношение к государству - одно из самых наглядных проявлений того, что наши эсеры и меньшевики вовсе не социалисты (что мы, большевики, всегда доказывали), а мелкобуржуазные демократы с почти-социалистической фразеологией.

«ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ»

История философии, т. 5, М., 1961.

Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия . Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов . 1983 .

Смотреть что такое "«ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ»" в других словарях:

- («Государство и революция») Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции» произведение, в котором В. И. Ленин развивает марксистскую теорию о государстве (См. Государство) (Полное собрание соч., 5 изд. т 33 с. 1… …

Важнейший труд Ленина о гос ве, о диктатуре пролетариата, о социалистич. революции, социализме и коммунизме, направленный против оппортунистич. извращений коренных вопросов марксизма. Книга создана Лениным в период подготовки Октябрьской… … Философская энциклопедия

1) политическая целостность, созданная национальной или многонациональной общностью на определенной территории, где с помощью политической элиты, монополизирующей власть, поддерживается юридический порядок, включая законное право применения… … Философская энциклопедия

- (state) Система политических институтов, занимающихся организацией общественной жизни на определенной территории. Можно утверждать, что государство является центральным понятием в политике, и поэтому его определение служит предметом острых… … Политология. Словарь.

Революция (от позднелат. revolutio поворот, переворот, превращение, обращение) глобальное качественное изменение в развитии природы, общества или познания, сопряжённое с открытым разрывом с предыдущим состоянием. Первоначально термин revolution… … Википедия

Революция социальная, способ перехода от исторически изжившей себя общественно экономической формации к более прогрессивной, коренной качественный переворот во всей социально экономической структуре общества. Содержание Р. классически раскрыто К … Большая советская энциклопедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Революция (значения). Революция коренное преобразование в какой либо области человеческой деятельности. Революция (от позднелат. revolutio поворот, переворот, превращение, обращение) … … Википедия

См. также: Революция 1905 1907 годов в России Смена власти в России в 1917 1918 годах … Википедия

Государство и революция

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке http://filosoff.org/ Приятного чтения! В. И. Ленин ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции Предисловие к первому изданию Вопрос о государстве приобретает в настоящее время особенную важность и в теоретическом и в практически-политическом отношениях. Империалистская война чрезвычайно ускорила и обострила процесс превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм. Чудовищное угнетение трудящихся масс государством, которое теснее и теснее сливается с всесильными союзами капиталистов, становится все чудовищнее. Передовые страны превращаются - мы говорим о «тыле» их - в военно-каторжные тюрьмы для рабочих. Неслыханные ужасы и бедствия затягивающейся войны делают положение масс невыносимым, усиливают возмущение их. Явно нарастает международная пролетарская революция. Вопрос об отношении ее к государству приобретает практическое значение. Накопленные десятилетиями сравнительно мирного развития элементы оппортунизма создали господствующее в официальных социалистических партиях всего мира течение социал-шовинизма. Это течение (Плеханов, Потресов, Брешковская, Рубанович, затем в чуточку прикрытой форме гг. Церетели, Чернов и К° в России; Шейдеман, Легин, Давид и пр. в Германии; Ренодель, Гед, Вандервельд во Франции и Бельгии; Гайндман и фабианцы в Англии и т. д. и т. д.), социализм на словах, шовинизм на деле, отличается подлым лакейским приспособлением «вождей социализма» к интересам не только «своей» национальной буржуазии, но именно «своего» государства, ибо большинство так называемых великих держав давно эксплуатирует и порабощает целый ряд мелких и слабых народностей. А империалистская война является как раз войной за раздел и передел этого рода добычи. Борьба за высвобождение трудящихся масс из-под влияния буржуазии вообще, и империалистской буржуазии в особенности, невозможна без борьбы с оппортунистическими предрассудками насчет «государства». Мы рассматриваем сначала учение Маркса и Энгельса о государстве, останавливаясь особенно подробно на забытых или подвергшихся оппортунистическому искажению сторонах этого учения. Мы разберем затем специально главного представителя этих искажений, Карла Каутского, наиболее известного вождя второго Интернационала (1889-1914 гг.), который потерпел такое жалкое банкротство во время настоящей войны. Мы подведем, наконец, главные итоги опыта русских революций 1905 и особенно 1917-го года. Эта последняя, видимо, заканчивает в настоящее время (начало августа 1917 г.) первую полосу своего развития, но вся эта революция вообще может быть понята лишь как одно из звеньев в цепи социалистических пролетарских революций, вызываемых империалистской войной. Вопрос об отношении социалистической революции пролетариата к государству приобретает таким образом не только практически-политическое значение, но и самое злободневное значение, как вопрос о разъяснении массам того, что они должны будут делать, для своего освобождения от ига капитала, в ближайшем будущем. Автор Август 1917 г. Предисловие ко второму изданию Настоящее, второе, издание печатается почти без перемен. Добавлен только параграф 3-й к главе 11-й. Автор Москва. 17 декабря 1918 г. Глава I КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО 1. Государство - продукт непримиримости классовых противоречи С учением Маркса происходит теперь то, что не раз бывало в истории с учениями революционных мыслителей и вождей угнетенных классов в их борьбе за освобождение. Угнетающие классы при жизни великих революционеров платили им постоянными преследованиями, встречали их учение самой дикой злобой, самой бешеной ненавистью, самым бесшабашным походом лжи и клеветы. После их смерти делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать, канонизировать их, предоставить известную славу их имени для «утешения» угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание революционного учения, притупляя его революционное острие, опошляя его. На такой «обработке» марксизма сходятся сейчас буржуазия и оппортунисты внутри рабочего движения. Забывают, оттирают, искажают революционную сторону учения, его революционную душу. Выдвигают на первый план, прославляют то, что приемлемо или что кажется приемлемым для буржуазии. Все социал-шовинисты нынче «марксисты», не шутите! И все чаще немецкие буржуазные ученые, вчерашние специалисты по истреблению марксизма, говорят о «национально-немецком» Марксе, который будто бы воспитал так великолепно организованные для ведения грабительской войны союзы рабочих! При таком положении дела, при неслыханной распространенности искажений марксизма, наша задача состоит прежде всего в восстановлении истинного учения Маркса о государстве. Для этого необходимо приведение целого ряда длинных цитат из собственных сочинений Маркса и Энгельса. Конечно, длинные цитаты сделают изложение тяжеловесным и нисколько не посодействуют его популярности. Но обойтись без них совершенно невозможно. Все, или по крайней мере все решающие, места из сочинений Маркса и Энгельса по вопросу о государстве должны быть непременно приведены в возможно более полном виде, чтобы читатель мог составить себе самостоятельное представление о совокупности взглядов основоположников научного социализма и о развитии этих взглядов, а также чтобы искажение их господствующим ныне «каутскианством» было доказано документально и показано наглядно. Начнем с самого распространенного сочинения Фр. Энгельса: «Происхождение семьи, частной собственности и государства», которое в 1894 году вышло в Штутгарте уже 6-ым изданием. Нам придется переводить цитаты с немецких оригиналов, потому что русские переводы, при всей их многочисленности, большей частью либо неполны, либо сделаны крайне неудовлетворительно. «Государство - говорит Энгельс, подводя итоги своему историческому анализу, - никоим образом не представляет из себя силы, извне навязанной обществу. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство» (стр. 177-178 шестого немецкого издания). Здесь с полной ясностью выражена основная идея марксизма по вопросу об исторической роли и о значении государства. Государство есть продукт и проявление» непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы. Именно по этому важнейшему и коренному пункту начинается искажение марксизма, идущее по двум главным линиям. С одной стороны, буржуазные и особенно мелкобуржуазные идеологи, - вынужденные под давлением бесспорных исторических фактов признать, что государство есть только там, где есть классовые противоречия и классовая борьба, - «подправляют» Маркса таким образом, что государство выходит органом примирения классов. По Марксу, государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться, если бы возможно было примирение классов. У мещанских и филистерских профессоров и публицистов выходит, - сплошь и рядом при благожелательных ссылках на Маркса! - что государство как раз примиряет классы. По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов. По мнению мелкобуржуазных политиков, порядок есть именно примирение классов, а не угнетение одного класса другим; умерять столкновение - значит примирять, а не отнимать у угнетенных классов определенные средства и способы борьбы за свержение угнетателей. Например, все эсеры (социалисты-революционеры) и меньшевики в революции 1917 года, когда вопрос о значении и роли государства как раз встал во всем своем величии, встал практически, как вопрос немедленного действия и притом действия в массовом масштабе, - все скатились сразу и целиком к мелкобуржуазной теории «примирения» классов «государством». Бесчисленные резолюции и статьи политиков обеих этих партий насквозь пропитаны этой мещанской и филистерской теорией «примирения». Что государство есть орган господства определенного класса, который не может быть примирен со своим антиподом (с противоположным ему классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии понять. Отношение к государству - одно из самых наглядных проявлений того, что наши эсеры и меньшевики вовсе не социалисты (что мы, большевики, всегда доказывали), а мелкобуржуазные демократы с почти-социалистической фразеологией. С другой стороны, «каутскианское» извращение марксизма гораздо тоньше. «Теоретически» не отрицается ни то, что государство есть орган классового господства, ни то, что классовые противоречия непримиримы. Но упускается из виду или затушевывается следующее: если государство есть продукт непримиримости классовых противоречий, если оно есть сила, стоящая над обществом и «все более и более отчуждающая себя от общества», то явно, что освобождение угнетенного класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан и в котором это «отчуждение» воплощено. Этот вывод, теоретически ясный сам собою, Маркс сделал, как мы увидим ниже, с полнейшей определенностью на основании конкретно-исторического анализа задач революции. И именно этот вывод Каутский - мы покажем это подробно в дальнейшем изложении - …«забыл» и извратил. 2. Особые отряды вооруженных людей, тюрьмы и пр. …«По сравнению со старой гентильной (родовой или клановой) организацией - продолжает Энгельс - государство отличается, во-первых, разделением подданных государства по территориальным делениям»… Нам это деление кажется «естественным», но оно стоило долгой борьбы со старой организацией по коленам или по родам. … «Вторая отличительна я черта - учреждение общественной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое «себя, как вооруженная сила. Эта особая общественная власть необходима потому, что самодействующая вооруженная организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы… Эта общественная власть существует в каждом государстве. Она состоит не только из вооруженных людей, но и из вещественных придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые были неизвестны родовому (клановому) устройству общества»… Энгельс развертывает понятие той «силы», которая называется государством, силы, происшедшей из общества, но ставящей себя над ним и все более и более отчуждающей себя от него. В чем состоит, главным образом, эта сила? В особых отрядах вооруженных людей, имеющих в своем распоряжении тюрьмы и прочее. Мы имеем право говорить об особых отрядах вооруженных людей, потому что свойственная всякому государству общественная власть «не совпадает непосредственно» с вооруженным населением, с его «самодействующей вооруженной организацией». Как все великие революционные мыслители, Энгельс старается

Предисловие к первому изданию

Вопрос о государстве приобретает в настоящее время особенную важность и в теоретическом и в практически-политическом отношениях. Империалистская война чрезвычайно ускорила и обострила процесс превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм. Чудовищное угнетение трудящихся масс государством, которое теснее и теснее сливается с всесильными союзами капиталистов, становится все чудовищнее. Передовые страны превращаются – мы говорим о «тыле» их – в военно-каторжные тюрьмы для рабочих.

Август 1917 г.

Предисловие ко второму изданию

Настоящее, второе, издание печатается почти без перемен. Добавлен только параграф 3-й к главе 11-й.

Глава I
КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО

1. Государство – продукт непримиримости классовых противоречий

«Государство – говорит Энгельс, подводя итоги своему историческому анализу, – никоим образом не представляет из себя силы, извне навязанной обществу. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действительность разума», как утверждает Гегель. Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство» (стр. 177-178 шестого немецкого издания).

Именно по этому важнейшему и коренному пункту начинается искажение марксизма, идущее по двум главным линиям.

С одной стороны, буржуазные и особенно мелкобуржуазные идеологи, – вынужденные под давлением бесспорных исторических фактов признать, что государство есть только там, где есть классовые противоречия и классовая борьба, – «подправляют» Маркса таким образом, что государство выходит органом примирения классов. По Марксу, государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться, если бы возможно было примирение классов. У мещанских и филистерских профессоров и публицистов выходит, – сплошь и рядом при благожелательных ссылках на Маркса! – что государство как раз примиряет классы. По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов. По мнению мелкобуржуазных политиков, порядок есть именно примирение классов, а не угнетение одного класса другим; умерять столкновение – значит примирять, а не отнимать у угнетенных классов определенные средства и способы борьбы за свержение угнетателей.

Например, все эсеры (социалисты-революционеры) и меньшевики в революции 1917 года, когда вопрос о значении и роли государства как раз встал во всем своем величии, встал практически, как вопрос немедленного действия и притом действия в массовом масштабе, – все скатились сразу и целиком к мелкобуржуазной теории «примирения» классов «государством». Бесчисленные резолюции и статьи политиков обеих этих партий насквозь пропитаны этой мещанской и филистерской теорией «примирения». Что государство есть орган господства определенного класса, который не может быть примирен со своим антиподом (с противоположным ему классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии понять. Отношение к государству – одно из самых наглядных проявлений того, что наши эсеры и меньшевики вовсе не социалисты (что мы, большевики, всегда доказывали), а мелкобуржуазные демократы с почти-социалистической фразеологией.

С другой стороны, «каутскианское» извращение марксизма гораздо тоньше. «Теоретически» не отрицается ни то, что государство есть орган классового господства, ни то, что классовые противоречия непримиримы. Но упускается из виду или затушевывается следующее: если государство есть продукт непримиримости классовых противоречий, если оно есть сила, стоящая над обществом и «все более и более отчуждающая себя от общества», то явно, что освобождение угнетенного класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан и в котором это «отчуждение» воплощено. Этот вывод, теоретически ясный сам собою, Маркс сделал, как мы увидим ниже, с полнейшей определенностью на основании конкретно-исторического анализа задач революции. И именно этот вывод Каутский – мы покажем это подробно в дальнейшем изложении – …«забыл» и извратил.

2. Особые отряды вооруженных людей, тюрьмы и пр.

…«По сравнению со старой гентильной (родовой или клановой) организацией – продолжает Энгельс – государство отличается, во-первых, разделением подданных государства по территориальным делениям»…

Нам это деление кажется «естественным», но оно стоило долгой борьбы со старой организацией по коленам или по родам.

… «Вторая отличительна я черта – учреждение общественной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое «себя, как вооруженная сила. Эта особая общественная власть необходима потому, что самодействующая вооруженная организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы… Эта общественная власть существует в каждом государстве. Она состоит не только из вооруженных людей, но и из вещественных придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые были неизвестны родовому (клановому) устройству общества»…

Энгельс развертывает понятие той «силы», которая называется государством, силы, происшедшей из общества, но ставящей себя над ним и все более и более отчуждающей себя от него. В чем состоит, главным образом, эта сила? В особых отрядах вооруженных людей, имеющих в своем распоряжении тюрьмы и прочее.

Мы имеем право говорить об особых отрядах вооруженных людей, потому что свойственная всякому государству общественная власть «не совпадает непосредственно» с вооруженным населением, с его «самодействующей вооруженной организацией».

Как все великие революционные мыслители, Энгельс старается обратить внимание сознательных рабочих именно на то, что господствующей обывательщине представляется наименее стоящим внимания, наиболее привычным, освященным предрассудками не только прочными, но, можно сказать, окаменевшими. Постоянное войско и полиция суть главные орудия силы государственной власти, но – разве может это быть иначе?

С точки зрения громадного большинства европейцев конца XIX века, к которым обращался Энгельс и которые не переживали и не наблюдали близко ни одной великой революции, это не может быть иначе. Им совершенно непонятно, что это такое за «самодействующая вооруженная организация населения»? На вопрос о том, почему явилась надобность в особых, над обществом поставленных, отчуждающих себя от общества, отрядах вооруженных людей (полиция, постоянная армия), западноевропейский и русский филистер склонен отвечать парой фраз, заимствованных, у Спенсера или у Михайловского, ссылкой на усложнение общественной жизни, на диференциацию функций и т. п.

Не будь этого раскола, «самодействующая вооруженная организация населения» отличалась бы своей сложностью, высотой своей техники и пр. от примитивной организации стада обезьян, берущих палки, или первобытных людей, или людей, объединенных в клановые общества» но такая организация была бы возможна.

Она невозможна потому, что общество цивилизации расколото на враждебные и притом непримиримо враждебные классы, «самодействующее» вооружение которых привело бы к вооруженной борьбе между ними. Складывается государство, создается особая сила, особые отряды вооруженных людей, и каждая революция, разрушая государственный аппарат, показывает нам воочию, как господствующий класс стремится возобновить служащие ему особые отряды вооруженных людей, как угнетенный класс стремится создать новую организацию этого рода, способную служить не эксплуататорам, а эксплуатируемым.

Энгельс ставит в приведенном рассуждении теоретически тот самый вопрос, который практически, наглядно и притом в масштабе массового действия ставит перед нами каждая великая революция, именно вопрос о взаимоотношении «особых» отрядов вооруженных людей и «самодействующей вооруженной организации населения». Мы увидим, как этот вопрос конкретно иллюстрируется опытом европейских и русских революций.

Но вернемся к изложению Энгельса.

Он указывает, что иногда, например, кое-где в Северной Америке, эта общественная власть слаба (речь идет о редком исключении для капиталистического общества и о тех частях Северной Америки в ее доимпериалистическом периоде, где преобладал свободный колонист), но, вообще говоря, она усиливается:

…«Общественная власть усиливается по мере того, как обостряются классовые противоречия внутри государства, и по мере того, как соприкасающиеся между собой государства становятся больше и населеннее. Взгляните хотя бы на теперешнюю Европу, в которой классовая борьба и конкуренция завоеваний взвинтили общественную власть до такой высоты, что она грозит поглотить все общество и даже государство.»…

Это писано не позже начала 90-х годов прошлого века. Последнее предисловие Энгельса помечено 16 июня 1891 года. Тогда поворот к империализму – и в смысле полного господства трестов, и в смысле всевластия крупнейших банков, и в смысле грандиозной колониальной политики и прочее – только-только еще начинался во Франции, еще слабее в Северной Америке и в Германии. С тех пор «конкуренция завоеваний» сделала гигантский шаг вперед, тем более, что земной шар оказался в начале второго десятилетия XX века окончательно поделенным между этими «конкурирующими завоевателями», т. е. великими грабительскими державами. Военные и морские вооружения выросли с тех пор неимоверно, и грабительская война 1914-1917 годов из-за господства над миром Англии или Германии, из-за дележа добычи, приблизила «поглощение» всех сил общества хищническою государственною властью к полной катастрофе.

Энгельс умел еще в 1891 году указывать на «конкуренцию завоеваний», как на одну из важнейших отличительных черт внешней политики великих держав, а негодяи социал-шовинизма в 1914-1917 годах, когда именно эта конкуренция, обострившись во много раз, породила империалистскую войну, прикрывают защиту грабительских интересов «своей» буржуазии фразами о «защите отечества», об «обороне республики и революции» и т. под.!

3. Государство – орудие эксплуатации угнетенного класса

«Обладая общественной властью и правом взыскания налогов, чиновники – пишет Энгельс – становятся, как органы общества, над обществом. Свободное, добровольное уважение, с которым относились к органам родового (кланового) общества, им уже недостаточно – даже если бы они могли завоевать его»… Создаются особые законы о святости и неприкосновенности чиновников. «Самый жалкий полицейский служитель» имеет больше «авторитета», чем представители клана, но даже глава военной власти цивилизованного государства мог бы позавидовать старшине клана, пользующемуся «не из-под палки приобретенным уважением» общества.

Вопрос о привилегированном положении чиновников, как органов государственной власти, здесь поставлен. Намечено, как основное: что ставит их над обществом? Мы увидим, как этот теоретический вопрос практически решался Парижской Коммуной в 1871 году и реакционно затушевывался Каутским в 1912 году.

…«Так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность классов; так как оно в то же время возникло в самых столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является государством самого могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает таким образом новью средства для подавления и эксплуатации угнетенного класса»… Не только древнее и феодальное государства были органами эксплуатации рабов и крепостных, но и «современное представительное государство есть орудие эксплуатации наемного труда капиталом. В виде исключения встречаются однако периоды, когда борющиеся классы достигают такого равновесия сил, что государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними»…

Такова абсолютная монархия XVII и XVIII веков, бонапартизм первой и второй империи во Франции, Бисмарк в Германии.

Таково – добавим от себя – правительство Керенского в республиканской России после перехода к преследованиям революционного пролетариата, в такой момент, когда Советы благодаря руководству мелкобуржуазных демократов уже бессильны, а буржуазия еще недостаточно сильна, чтобы прямо разогнать их.

В демократической республике – продолжает Энгельс – «богатство пользуется своей властью косвенно, но зато тем вернее», именно, во-первых, посредством «прямого подкупа чиновников» (Америка), во-вторых, посредством «союза между правительством и биржей» (Франция и Америка).

В настоящее время империализм и господство банков «развили» оба эти способа отстаивать и проводить в жизнь всевластие богатства в каких угодно демократических республиках до необыкновенного искусства. Если, например, в первые же месяцы демократической республики в России, можно сказать в медовый месяц бракосочетания «социалистов» эсеров и меньшевиков с буржуазией в коалиционном правительстве г. Пальчинский саботировал все меры обуздания капиталистов и их мародерства, их грабежа казны на военных поставках, если затем ушедший из министерства г. Пальчинский (замененный, конечно, другим совершенно таким же Пальчинским) «награжден» капиталистами местечком с жалованьем в 120 000 рублей в год, – то что это такое? прямой подкуп или непрямой? союз правительства с синдикатами или «только» дружественные отношения? Какую роль играют Черновы и Церетели, Авксентьевы и Скобелевы? – «Прямые» ли они союзники миллионеров-казнокрадов или только косвенные?

Всевластие «богатства» потому вернее при демократической республике, что оно не зависит от плохой политической оболочки капитализма. Демократическая республика есть наилучшая возможная политическая оболочка капитализма и потому капитал, овладев (через Пальчинских, Черновых, Церетели и К°) этой наилучшей оболочкой, обосновывает свою власть настолько надежно, настолько верно, что никакая смена ни лиц, ни учреждений, ни партий в буржуазно-демократической республике не колеблет этой власти.

Надо отметить еще, что Энгельс с полнейшей определенностью называет всеобщее избирательное право орудием господства буржуазии. Всеобщее избирательное право, говорит он, явно учитывая долгий опыт немецкой социал-демократии, есть

«показатель зрелости рабочего класса. Дать большее оно не может и никогда не даст в теперешнем государстве».

Мелкобуржуазные демократы, вроде наших эсеров и меньшевиков, а также их родные братья, все социал-шовинисты и оппортунисты Западной Европы, ждут именно «большего» от всеобщего избирательного права. Они разделяют сами и внушают народу ту ложную мысль, будто всеобщее избирательное право «в теперешнем государстве» способно действительно выявить волю большинства трудящихся и закрепить проведение ее в жизнь.

Мы можем здесь только отметить эту ложную мысль, только указать на то, что совершенно ясное, точное, конкретное заявление Энгельса искажается на каждом шагу в пропаганде и агитации «официальных» (т. е. оппортунистических) социалистических партий. Подробное выяснение всей лживости той мысли, которую отметает здесь прочь Энгельс, дается нашим дальнейшим изложением взглядов Маркса и Энгельса на «теперешнее» государство.

Общий итог своим взглядам Энгельс дает в своем наиболее популярном сочинении в следующих словах:

«Итак, государство существует не извечно. Были общества, которые обходились без него, которые понятия не имели о государстве и государственной власти. На определенной ступени экономического развития, которая необходимо связана была с расколом общества на классы, государство стало в силу этого раскола необходимостью. Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития производства, на которой существование этих классов не только перестало быть необходимостью, но становится прямой помехой производству. Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором».

Не часто случается встречать эту цитату в пропагандистской и агитационной литературе современной социал-демократии. Но даже тогда, когда эта цитата встречается, ее приводят большей частью, как будто бы совершали поклон перед иконой, т. е. для официального выражения почтения к Энгельсу, без всякой попытки вдуматься в то, насколько широкий и глубокий размах революции предполагается этой «отправкой всей государственной машины в музей древностей». Не видно даже большей частью понимания того, что называет Энгельс государственной машиной.

Фабианцы – члены реформистского, крайне оппортунистического «Общества фабианцев», основанного группой буржуазной интеллигенции в Англии в 1884 году. Оно названо по имени римского полководца Фабия Кунктатора («Медлителя»), известного своей выжидательной тактикой, уклонением от решительных боев. Фабианское общество, по выражению Ленина, представляет собой «самое законченное выражение оппортунизма и либеральной рабочей политики». Фабианцы отвлекали пролетариат от классовой борьбы, проповедывали возможность мирного, постепенного перехода от капитализма к социализму путем реформ. В период мировой империалистической войны (1914-1918) фабианцы занимали позицию социал-шовинизма. Характеристику фабианцев см. в произведениях В. И. Ленина: «Предисловие к русскому переводу книги: „Письма И. Ф. Беккера, И. Дицгена, Ф. Энгельса, К. Маркса и др. к Ф. А. Зорге и др."“ (Сочинения, 4 изд., том 12, стр. 330-331), „Аграрная программа социал-демократии в русской революции“ (Сочинения, 4 изд., том 15, стр. 154), „Английский пацифизм и английская нелюбовь к теории“ (Сочинения, 4 изд., том 21, стр. 234) и другие.

[Глава книги МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА (ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬТЕРНАТИВЫ: 1903-1929 гг.). В 2-х книгах. Кн. II. Большевистская концепция демократии (1917-1929 гг.). Часть первая.- Кишинев: Editura «Arc», 1995.-XVI+280 с.]

3.2. Сочинение В. И. Ленина «Государство и революция»- теоретико-пропагандистская утопия (и ребус) большевизма, «литературный памятник» радикальнопримитивно-демократической,
революционно-охлократической (ясный смысл) и партолигархической (сокровенный смысл) политической культуры, выразитель психологии, менталитета стихийных движений пролетарских, люмпен-пролетарских масс

3.2.1. «Государство и революция»: Основные
идеи концепции пролетарской демократии. Антиномии концепции

3.2.1.1. Две группы политических идей «Государства и революции». Теоретические предпосылки большевистской концепции демократии.

«Государство и революция» - самое влиятельное, по мнению одних, самое интересное, по мнению других исследователей[См.:Примечание 20], произведение Ленина - мировой (и апологетической и критической) литературой комментировалось бесчисленное количество раз под различным ракурсом анализа.

Тем не менее, ввиду того исключительного места, которое занимает это сочинение в суммировании и обосновании ключевых идей политической доктрины большевизма, его концепции демократии, той весьма существенной, хотя и противоречивой роли, которое оно сыграло в идеологическом обеспечении политической практики большевизма, необходимо остановиться на анализе и оценке его основных положений.

Это следует сделать также и потому, что сам Ленин придавал своей концепции «государства-коммуны», вполне сложившейся к моменту написания, столь большое значение, что по поводу работы «Марксизм о государстве», являющейся подготовительным материалом к «Государству и революции», написал Л. Б. Каменеву в июле 1917 г. своего рода письмо-завещание: обязательно опубликовать ее, если автор будет убит.

В своем сочинении вождь большевизма, наряду с центральной проблемой «ПС1-Р-ПС2», или «пролетарская революция - государство» и сопряженной ключевой - «диктатура пролетариата», много внимания уделяет разработке концепции иной, чем буржуазная, пролетарской демократии, продолжая углублять идеи, сформулированные ранее. Ничего принципиально нового по сравнению с ленинской линией прежних лет, в этой работе нет, она являлась продолжением его взглядов.

Хотя Ленин поставил перед собой задачу, прежде всего, восстановить искаженное, по его мнению, оппортунистами II Интернационала истинное учение Маркса и Энгельса о государстве, а также о диктатуре пролетариата, в действительности эту задачу он не выполнил. Игнорируя многомерность политической доктрины классиков марксизма, амбивалентность их концепции демократии, он востребовал из теоретического наследия основоположников марксизма лишь те положения, которые могли обосновать его собственную точку зрения, а главное - теоретически оправдать его антимарксистскую политическую тактику 1917 г.

Как мы уже показали в первой главе, он сфальсифицировал (сознательно или несознательно - это другой вопрос) ряд политических идей К. Маркса и Ф. Энгельса: а) «слома» государственной машины в ходе пролетарской революции; б) диктатуры пролетариата; в) формально-демократического и относительно мирного пути пролетарской революции; г) демократической республики как формы диктатуры пролетариата.

Основные политические идеи «Государства и революции» по отношению к существующим политическим институтам можно подразделить на две группы.

В первой из них отвергаются традиционные общегосударственные, а также классические демократические политические институты: парламентаризм, разделение властей (причем Ленин вовсе не упоминает судебную власть как равноправную с законодательной и исполнительной властями), чиновничество, судейское сословие, постоянная армия, полиция, общегражданская политическая свобода и т. д.

Во второй группе формулируется концепция «государства-коммуны», согласно которой взамен сломанных в ходе пролетарской революции традиционных политических институтов предлагается институт выборности и сменяемости всех должностных лиц на первом этапе, а впоследствии введение форм прямой демократии: участие в управлении вначале большинства, а затем и всего взрослого, поголовно вооруженного социально однородного населения.

Адекватной институциональной формой «пролетарской» прямой (примитивной) демократии признается только республика Советов как система Советов снизу доверху.

Вместе с тем в брошюре «Удержат ли большевики государственную власть?», уточняющей и развивающей некоторые идеи «Государства и революции», Ленин дополняет свою концепцию положением, что и в существующем государственном аппарате наряду с той частью, которую надо разбить (постоянная армия, полиция, чиновничество и т. д.), имеется часть, которую надо сохранить, вырвав из подчинения капиталистов и подчинив пролетарским Советам: это «аппараты учета вроде банков, синдикатов, почты, потребительских обществ, союзов служащих».

В основе ленинской концепции демократии (как и всей, политической доктрины в целом) лежит иллюзорная, утопическая теория отмирания государства и вообще публично властных отношений как таковых, провозглашенная классиками марксизма и абсолютизированная вождем большевизма в «Государстве и революции».

Эта идея, в свою очередь, непосредственно зиждется, во-первых, на основополагающей утопической иррациональной вере марксизма в конкретную возможность формирования в новых, постреволюционных условиях нового, лишенного недостатков идеального человека, а во-вторых, на иллюзорном предположении об упрощении подавляющего большинства функций государственной власти по мере развития технической цивилизации, что и позволяет, по мнению Ленина, приобщить к управлению «всех грамотных людей».

Еще одной теоретической предпосылкой концепции Ленина является абсолютизация им мыслей, высказанных Марксом и Энгельсом в связи с обобщением опыта Парижской коммуны. И хотя впоследствии, как мы уже установили в первой главе, основоположники марксизма стали более критически относиться к политическому опыту Парижской коммуны, Ленин тенденциозно подбирал и использовал в качестве аргументов лишь те цитаты классиков, которые подтверждали его одностороннюю интерпретацию опыта Коммуны, не замечая тех, которые ставили ее под сомнение.

Если суммировать разрозненные высказывания Ленина, то концепция «пролетарской» (и «советской») демократии, в концентрированном виде выраженная в «Государстве и революции», сведется к следующим основным пунктам.

3.2.1.2. Идеал радикальнопримитивной, прямой демократии масс - декларируемая основа большевистской концепции пролетарской демократии

Ленин изначально отвергает почти все (об исключениях мы поговорим дальше) достижения мировой политической мысли последних столетий (либерально-демократическую традицию) и существующие демократические институты и нормы западной цивилизации. Он предлагает учиться на «опыте массового движения», у стихийно складывающихся в ходе революции институтов примитивной демократии, радикально настроенного пролетариата, осуществляющего массовые прямые действия.

Но, призывая учиться на примере массового движения, Ленин, достаточно ясно, хотя еще и абстрактно, представляя, какая политическая система ему нужна, сам (вопреки самой идее самодеятельной пролетарской демократии) осуществляет выборку того, что может быть использовано пролетариатом, а что нет.

Мера полноты демократии как таковой определяется мерой распространения форм прямой демократии, степенью выборности и сменяемостью всех должностных лиц, мерой участия большинства, а затем и всех (в бесклассовом обществе) в выполнении функций государственной (безгосударственной) власти.

Ленин по сути дела бездоказательно, априори исходит из того, что <<на основе социализма «примитивная» демократия будет не примитивной>>. Отвергаются парламентаризм, принцип разделения властей, правовое государство, политические права и свободы.

Вместе с тем в «пролетарской» демократии сохраняются принципы выборности и представительства, представительные учреждения, в которых осуществляется единство законодательной и исполнительной власти: в них депутаты, «должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять то, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями».

Солидаризируясь с классиками марксизма (непосредственно следуя за ними) и разрабатывая дальше положения утопичной и иллюзорной, имеющей многовековую историю, теории отмирания государства, власти, управления людьми, преодоления бюрократии, Ленин в то же время, вполне реалистично полемизируя с анархистами, утверждал, что, так как уничтожение чиновничества сразу и повсюду невозможно, то пролетарская революция в сфере государственного и хозяйственного управления должна начаться (после немедленного слома старой бюрократической машины и начала строительства новой) со сведения государственных чиновников и специалистов, управляющих-хозяйственников на роль простых исполнителей поручений вооруженного пролетариата, создающего железную дисциплину.

Вместе с тем он предлагал поэтапное и расширяющееся привлечение пролетариата, революционного охлоса к управлению: <<Мы не утописты,- писал Ленин в брошюре «Удержат ли большевики государственную власть?», корректирующей некоторые идеи «Государства и революции».- Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством... Но мы... требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, т. е. к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту>>.

3.2.1.3. Мифологемы и идеологемы ленинской концепции «управляющие/управляемые» («у/у») в контексте большевистской концепцииБ демократии

3.2.1.3.1. Проблема аутентичного реконструирования ленинской концепции «у/у».
Три слоя «управляющих»

Вопрос о том, как Ленин в «Государстве и революции» ставит и разрешает проблему «управляющие/управляемые», частную проблему бюрократии, нуждается в более детальном исследовании.

Это объясняется не только тем важным местом, которое занимает указанная проблема в большевистской концепции пролетарской демократии, но и тем, что здесь мы сталкиваемся с проблемой аутентичного реконструирования воззрений вождя по данному вопросу, осложненной широко распространенным среди исследователей стереотипом, будто Ленин считал, что «весь вооруженный и освобожденный народ будет непосредственно осуществлять все функции по управлению государством, хозяйством, судом, обороной, поддержанием общественного порядка и т. д.».

Ученые, придерживающиеся подобного мнения, проходят мимо того обстоятельства, что - как нетрудно установить при текстуальном анализе - согласно теоретической схеме вождя, сразу же после завоевания власти «пролетариатом» должны функционировать три слоя «управляющих».

Первый слой составляют в большинстве своем старые специалисты (инженеры, техники, бухгалтеры, агрономы и пр.), непосредственно занятые управленческим трудом в народном хозяйстве, и в меньшей мере старые чиновники, занятые в сфере государственно-административного управления.

Второй слой включает в себя вооруженных пролетариев, организованных в Советы, в рабочую милицию как исполнительные органы Советов и в другие пролетарские институты и непосредственно контролирующих и надзирающих за специалистами и чиновниками (пока те существуют).

Третий слой управляющих составляют партийные олигархи, функционеры, воспитывающие, организующие пролетариат и руководящие им. В отличие от прямо называемых в тексте двух первых слоев «управляющих», непосредственно в «Государстве и революции» о слое партийных функционеров речь не идет, но они подразумеваются в том фрагменте сочинения, где речь идет о руководящей и организующей роли «рабочей партии».

Кроме того, Ленин подразумевает их существование и в другой, более ранней своей работе, майской (1917 г.) статье «Неминуемая катастрофа и безмерные обещания», когда пишет о необходимости выдвижения талантливых организаторов из всех слоев народа (очевидно, что выдвигать и контролировать их будет партия).

Прежде всего, следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что Ленин, выделяя в составе первого слоя две группы - специалистов, занятых управленческим трудом в производственно-технической сфере («управлением вещами», по терминологии А. Сен-Симона/ Ф. Энгельса), и бюрократию, - предначертал им различные судьбы в будущем: сохранение первых и упразднение вторых.

Внимательный и скрупулезный анализ текста «Государства и революции» убеждает, что (как это ни покажется непривычным, даже парадоксальным на фоне мифов, распространенных о «Государстве и революции») нигде в своем сочинении вождь большевизма ни прямо, ни косвенно не пишет о ненужности и упразднении в послереволюционном будущем специалистов - инженеров, техников, агрономов и т. д. Он или обходит стороной этот вопрос, или в скобках замечает, что не надо смешивать вопрос о контроле и учете, осуществляемых вместо капиталистов, чиновников вооруженными пролетариями, с вопросом «о научно образованном персонале инженеров, агрономов и пр.: эти господа работают сегодня, подчиняясь капиталистам, будут работать еще лучше завтра, подчиняясь вооруженным рабочим».

Более ясно и определенно мысль о важности и нужности использования пролетариатом старых специалистов Ленин аргументировал (учитывая критику со стороны оппонентов своей концепции «государства-коммуны», но публично в этом не признаваясь) в статье «Удержат ли большевики государственную власть?».

Кроме преимущественно угнетательского аппарата - постоянной армии, полиции, чиновников, отмечал вождь, в современном государстве есть и аппарат, «связанный особенно тесно с банками и синдикатами» и выполняющий «массу работы учетно-регистрационной». Этот аппарат, считал Ленин, разбивать нельзя. «Его надо вырвать из подчинения капиталистам, от него надо отрезать, отсечь, отрубить капиталистов с их нитями влияния, его надо подчинить пролетарским Советам, его надо сделать более широким, более всеобъемлющим, более всенародным».

А служащих такого аппарата, выполняющих работу «счетоводства, контроля, регистрации, учета и счета» и в большинстве своем находящихся в пролетарском или полупролетарском положении, можно и нужно одним указом пролетарского правительства - при условии контроля и надзора Советов - перевести на положение государственных служащих, которых социалистическому государству понадобится много больше, чем буржуазному.

Но описанным моментом не ограничивается, как мы уже упоминали, ленинская постановка вопроса о старых специалистах. Кроме привлечения тех из них, которые заняты в народном хозяйстве, Ленин в «Государстве и революции» считал возможным и необходимым допустить на административные должности в первое время после завоевания власти также и представителей старого чиновничества (специалистов государственно-административного управления), но только при соблюдении условий, что они работают: а) не в старом административном аппарате (он в принципе ломается), а в новом, строящемся; б) не по назначению, а будучи выборными; в) сменяясь в любое время; г) с окладом не выше средней зарплаты квалифицированного рабочего.

Более того, в работе «Государство и революция» есть одно важное положение (редко цитируемое в литературе, на что справедливо обращал внимание Б. М. Лазарев), позволяющее сделать вывод, что и Ленин в вопросе о сломе старого аппарата управления проявлял некоторую гибкость.

Так, анализируя критику Паннекука Каутским, Ленин писал: <<Каутский обнаруживает «суеверное почтение» к «министерствам», но почему они не могут быть заменены, скажем, комиссиями специалистов при полновластных и всевластных Советах рабочих и солдатских депутатов?

Суть дела совсем не в том, останутся ли «министерства», будут ли «комиссии специалистов» или иные какие учреждения, это совершенно неважно. Суть дела в том, сохраняется ли старая государственная машина (связанная тысячами нитей с буржуазией и насквозь пропитанная рутиной и косностью) или она разрушается и заменяется, н о в о й>>.

Понятно, что, исходя из контекста ленинского сочинения, не следует искать в процитированном тексте какой-то потаенный смысл или придавать ему большее значение, чем он то¬го заслуживает. Для Ленина установление той или иной институциональной формы исполнительно-распорядительных учреждений («министерства», «комиссии специалистов» и т. п.) как органов полновластных и всевластных Советов не играет особой роли в системе диктатуры пролетариата при условии их полного подчинения и подконтрольности Советам и слома старого подведомственного бюрократического аппарата.

Но этот фрагмент симптоматичен как свидетельство политической гибкости Ленина и его умения правильно вычленять главное в конкретном политическом моменте.

Состав второго слоя управляющих, в отличие от первого, не постоянен, в него входят поочередно - воплощая идеал примитивной демократии - вначале часть пролетариев, затем все пролетарии и, наконец, все трудящиеся, сочетающие попеременно труд на производстве с выполнением функций контроля и надзора.

Как известно, находясь еще за пределами революционной России и пребывая в состоянии революционно-романтического экстаза, Ленин в «Письмах из далека» писал, что институт пролетарской (а затем и всенародной) милиции (всеобщее вооружение пролетариата, крестьянства, всего народа) возьмет на себя не только функции обороны и охраны общественного порядка (функции «народной армии» и «полиции»), но и контроль за мерой производства и мерой потребления, проведением трудовой повинности.

По приезде в Россию, непосредственно наблюдая на практике «плюсы» и «минусы» деятельности рабочей милиции и размышляя (про себя, не артикулируя в тексте) над доводами своих оппонентов, Ленин конкретизировал и скорректировал свое положение о пролетарской (и всенародной) милиции в направлении частичного ограничения ее функций и полномочий, сфер управления, предложив, наряду с участи¬ем в ее работе всего пролетариата, всего народа, выдвигать также из всех слоев талантливых организаторов, проверять их на деле и <<проводить в «министры» - не в старом смысле, не в смысле награждения портфелем, а в смысле должности общенародного инструктора, разъездного организатора, помощника в деле налаживания повсюду строжайшего порядка, величайшей экономии человеческого труда, строжайшей товарищеской дисциплины>>, т. е. счел необходимым определить узкий слой управляющих из рабочих и других слоев народа, непосредственно организующих пролетарскую (и всенародную) милицию и управляющих ею.

(Повторим, что Ленин в тексте обходит стороной вопрос о том, кто же будет выдвигать «талантливых организаторов» и проверять их на деле. Но, очевидно, для вождя само собой разумеющимся является то, что именно большевистская партия, ее функционеры будут выявлять и выдвигать, а значит и сменять «талантливых организаторов».)

Более того, разрабатывая в «Государстве и революции» проблему поэтапного перехода к поголовному управлению по мере созревания предпосылок, Ленин вполне определенно высказывал мысль, что управление государством при переходе от капитализма к социализму доступно не всем трудящимся, а преимущественно горожанам, образ жизни и деятельность которых на базе капиталистической экономики, техники и культуры лишь и позволяет выполнять управленческие функции.

Сам же контроль и надзор пролетариев за специалиста¬ми и чиновниками Ленин предполагал осуществить двояким образом: «снизу», через механизм революционной демократии на уровне предприятий, учреждений, и условно «сверху», посредством Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Понятно, что три слоя управляющих не может не означать и три структуры управления.
Таким образом, Ленин, надеясь своей моделью управляющей системы покончить с бюрократией и бюрократизмом, по сути дела умножает количество людей, занятых разного рода управленческим трудом и утраивает количество управленческих структур. (Более подробно вопрос об опасности нового типа бюрократизма, таившейся в ленинской схеме управления постреволюционным обществом, мы рассмотрим далее.)

По Ленину, только в конце переходного периода по мере подготовки «своих» специалистов, роста общекультурного и образовательного уровня трудящихся масс, повышения их дисциплинированности и сознательности в ходе дальнейшего постулируемого им упрощения функций управления трехслойность управляющих структур должна будет смениться двуслойностью, чтобы затем - по мере построения коммунизма и воспитания нового человека - вместе с отмиранием государства и управленческих структур исчезнуть вообще (за исключением «технократов», занятых «управлением вещами»).

Правда, здесь следует сделать одно небольшое уточнение.

Трехслойность управляющих ясно обозначена у Ленина в системе управления народным хозяйством, как в целом по стране, так и на отдельных предприятиях, но в системе государственно-административного управления наличие первого слоя - старых чиновников - не безусловно, а вероятностно, что и понятно, ибо концепция «государства-коммуны» основывается в принципе на системе Советов снизу доверху, на поголовном и непосредственном участии всех трудящихся в управлении и на единстве законодательной, исполнительной и контролирующей власти. И только на начальном этапе формирования PC возможно не спорадическое, а более или менее широкое использование бывших чиновников в строящемся новом аппарате управления.
В целом же, как мы видим, взгляды Ленина на решение проблемы «управляющие/управляемые», изложенные им в «Государстве и революции», весьма отличаются от вульгаризированной интерпретации ленинизма, согласно которой Ленин предлагает тотчас же после революции перейти к по¬головному участию всех трудящихся к управлению, к тому же полностью отказавшись от услуг старых специалистов и чиновников.

ПРИМЕЧАНИЯ

20 Фишер Л. Жизнь Ленина. London: OPI, 1970. С. 177; Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. С. 103.

21 Современного исследователя подстерегает опасность пренебрежительного в лучшем случае, а то и просто тотально и огульно негативного отношения к той горе (в буквальном смысле слова) апологетической литературы, посвящен¬ной в той или иной мере «Государству и революции», которая была опубликована в СССР за более чем семь десятков лет. Подобная позиция, безусловно, имеет под собой веские основания. Но при этом надо отличать ошибочные выводы и панегирические оценки, высказанные в адрес ленинского утопического проекта, как правило, всеми писавшими на эту тему, от самого текстуального анализа, проведенного рядом отечественных обществоведов достаточно адекватно.

Еще в 20-е гг. как из рога изобилия «посыпались» многочисленные сочинения большевистских авторов. Здесь, прежде всего, выделяется статья Е. Пашуканиса из юбилейного номера журнала «Революция права»: Пашуканис Е. Десятилетие «Государства и революции» Ленина // РП. 1927. № 4. С. 9-22. Среди других можно назвать: Гойхбарг А. Ленин о государстве // СП. 1924. № 6. С. 3-23; Каценбоген С. Ленин и государство // Труды Белорусского государственного университета.1925. № б-7. С. 1-9; Луппол И. Ленин как теоретик пролетарского государства // ПЗМ. 1924. № 2. С. 173-195; Нечаев И. Открытие В. И. Лениным учения Маркса и Энгельса о государстве // Коммунист (Нижний Новгород). 1924. № 1. С. 108-111; Пашуканис Е. Ленин и вопросы права // Революция права. Сборник № 1. Изд-во Ком. Академии, 1925. С. 40-60; Разумовский И. К воззрениям Ленина на государство и право // ПЗМ. 1926. № 1. С. 31-53; Рязанов Д. Ленин как теоретик пролетарского государства // Правда. 1924. 4 марта. № 52; Стучка П. Ленинизм и государство. (Политическая революция). М.: Прометей, 1924.- 174 с.; Стучка П., Вечер В. Ленин о пролетарском государстве / С предисловием и примечаниями составителей: Хрестоматия. М.: ГПЗ, 1924.-440с.; Стэн Я. Марксизм и ленинизм // КИ. 1925. № 2. С. 39, 94-108.

См, также: Адоратский В. Диктатура // Энциклопедия государства и права. Вып. II. М.: Изд-во Ком. Академии, 1925. С. 927-937; Он же. О государстве. М,: Изд-во Соц. Академии, 1923.- 148 с.; Он же. Рец. на «Революционную роль права и государства» П. Стучки // ПиР. 1923. № 2. С. 186-187; Ангаров А. К вопросу о классовой борьбе и диктатуре пролетариата // РП. 1927. № 3. С. 40-47; Он же. Де-Лион и Ленин по вопросу о пролетарском государстве // РП. 1927. № 4. С. 33-45; Берман Я. Основные вопросы теории пролетарского государства. М.: Изд-во Наркомюста РСФСР, 1925.- 147 с.; Бошко В. Очерки развития правовой мысли: от Хаммураби до Ленина. Харьков: Изд-во Наркомюста УССР, 1925.- 570 с.; Бухарин Н. Теория пролетарской диктатуры // Атака: Сб. статей. М.: ГИЗ, 1924. С. 89-114.

Весьма примечательно, что Н. Бухарин в этой своей работе, впервые изданной в 1919 г., излагая большевистскую теорию пролетарской диктатуры, в основном тексте никак не касается «Государства и революции», хотя дважды упоминает ее в примечаниях, присовокупив при этом эпитеты «великолепная книжка» и «блестяще изложена»; Он же. Ленин как марксист. М.: Пролетарий, 1924.- 52с.; Гурвич Г. Основы советской конституции. М.: ГИЗ, 1924.- 162 с.; Он же. Общественная организация классового господства // СП. 1926. № 3. С. 3-26; Деборин А. Диктатура пролетариата и теория марксизма // ПЗМ. 1927. № 10- 11. С. 5-45; Ильинский И. Введение в изучение Советского права. М.: ГИЗ, 1925.- 124 с.; Колесников А. Советское строительство: Научные предпосылки. М.: Изд-во Ком. Академии, 1926. -91 с.; Ксенофонтов Ф. Государство и право: Опыт изложения марксистского учения о существе государства и права. М.: Юрид. изд. Н.К.Ю., 1924.- 171 с.; Магеровский Д. Государственная власть и государственный аппарат. М.: Новая Москва, 1924.- 181 с.; Он же. Советская власть и взаимоотношения классов // СП. 1925. № 5. С. 3-16; Марголин И. К вопросу о государстве переходного времени // Зап. Науч. О-ва марксистов. 1923. Кн. I (V). С. 162-197; Пашуканис Е. Общая теория права и марксизм. М.: Изд-во Соц. Академии, 1924.- 160 с.; Он же. Марксистская теория права и строительство социализма // РП. 1927. № 3. С. 3-12; Попов А. Основные течения марксистской юридической мысли, Новочеркасск: Изд-во Северо-Кавказского отд. ГИЗ"а, 1925.- 56 с.; Разумовский И. Детские и старческие болезни в правовой теории // ПЗМ. 1925. № 5-6. С. 26-43; Он же. К критике общей теории права: По поводу книги Е. Пашуканиса «Общая теория права и марксизм» // Вестник Коммунистической Академии (далее ВКА). 1924. № 8. С. 357-365; Он же. Проблемы марксистской теории права. М.: Изд-во Ком. Академии. 1925.- 136с.; Рейснер М. Основы советской конституции. М.: Изд. Ген¬штаба, 1920.- 238 с.; Он же. Государство, буржуазия и конституция РСФСР. М.: ГИЗ, 1923.-417 с.; Розанов Я. Философско-социологическая литература марксизма. За первое десятилетие советской власти (1917-1927). М.: Изд-во Ком. Академии, 1928.- 319 с.; Он же. Литература по основным вопросам права и государства в марксистском освещении // ВКА. 1925, № 14. С. 294-311; Рязанов Д. Маркс и РКП // Очерки по истории марксизма. М.: Московский рабочий, 1923. С. 475-482; Сафаров Г. Общество и государство. Пг.: ГИЗ, 1919.- 116 с.; Стучка П. Государство // Энциклопедия государства и права. Вып. II. С. 655-699; Он же. Государство и право в период социалистического строительства // РП. 1927. № 2. С. 3-26; Он же. Государство и революция // СП. 1922. № 1. С. 5-24; Он же. Три этапа Советского пра¬ва // РП. 1927. № 4. С. 3-8; Он же. Учение о государстве и конституция РСФСР. Изд. 2-е. М.: Красная Новь, 1923.- 346 с.; Он же. Рец. на книгу Адоратского «О государстве» //" ПиР. 1923. № 6. С. 204-206; Энгель Е. Общество и государство//Зап. Науч. О-ва марксистов. 1923. № 5. С. 126-148.

В последующие годы количество литературы, посвященной «Государству и революции», неизмеримо возросло. Только перечень авторов займет множество страниц, а библиография отечественных работ наверняка составит толстый том. Понятно, что мера научности этих сочинений до перестройки в целом хотя и определялась личностью ученого, но еще в большей степени ограничивалась узкими рамками дозволенной свободы творчества в общественных науках. Назовем вначале ряд работ доперестроечного и раннеперестроечного периода, а затем несколько сочинений последнего времени, более адекватно рассматривающих интересующую нас тему. В той или иной мере, прямо или косвенно содержание «Государства и революции» исследовалось или затрагивалось в следующей литературе:

1)историко-политическая: История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. В/ С. Нерсесянца. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юрид. лит., 1988. С. 644-652; Ис¬тория политических учений: Учебник / Под ред. К. А. Мокичева. Часть II. М.: Высшая школа, 1972. С. 205-214, и др.;

Учение о государстве и праве. История развития и современность / Ред. кол.: Н. В. Витрук, Л. С. Мамут и др. М.: Наука, 1977. С. 76-96, 271-287; Основы теории политической системы / Отв. ред. д. ю. н. Ю. А. Тихомиров, В. Е. Чиркин. М.: Наука, 1985.- 248 с.; Знаменский О. И., Шишкин В. А. Ленин, революционное движение и парламентаризм. Л.: Лениздат, 1977.- 296 с.; Крашенинников М. А. Политическая власть рабочего класса: вопросы становления, содержания, формы. Казань: Изд-во-КГУ. 1990.- 267 с.; Курашвили. Б. П. Очерк теории государственного управления. М.: Наука, 1987.- 296 с.; Лазарев Б. М. Государственное управление на этапе перестройки. М.: Юрид. лит., 1988.- 320 с.; Мухина Г. 3. Социалистическая революция и государство. Март 1917 - март 1918. М.: Мысль, 1975. С. 212-273; Пискотин М. И. Социализм и государственное управление (уроки истории и перестройка). 2-е изд. М.: Наука, 1988.- 336 с.; Платковский В. В. И. Ленин о диктатуре пролетариата и социалистическом государстве. М.: Политиздат, 1973. С. 111 - 174; и др.;

3)историко-философская: История философии в СССР: В 5-ти т. Т. 4. / Под. общ. ред. Е. В. Евграфова и др. М.: Наука, 1971. С. 533-554; и др.;

4)по истории международного рабочего движения: Международное рабочее движение: Вопросы истории и теории. Т. 4: Великий Октябрь и международный рабочий класс /Редкол.: В. В. Загладин (отв. ред.) и др.; Введ. Б. Н. Пономарев. М.: Мысль, 1980. С. 46-55; и др.;

5) по истории государства и права в СССР: История государства и права СССР. Ч. 2. / Под ред. О. И, Чистякова, Ю.С. Кукушкина. М.: Изд-во МГУ, 1986.- 326 с.; История; государства и права СССР. Ч. 2 (Советский период): Учебник / Под ред. Г. С. Калинина, Г. В. Швекова. 2-е изд. перераб. и доп. М.: Юрид. лит., 1981.- 520 с.; Косицын А. П. Государство, рожденное Октябрем. М.: Юрид. лит., 1987.-320 с.; и др.;

6) научно-библиографическая: Лебединская Л. Н. О книге В. И. Ленина «Государство и революция». М.: Политиздат, 1988.- 94 с.; Марценюк С. Ф. Научно-теоретическая основа подготовки и победы Великой Октябрьской социалистической революции (к 70-летию книги В. И. Ленина «Государство и революция») // НК. 1987. № 8. С. 3-12; Солодухин Ю. Источник неувядающих идей. К 70-летию работы B. И. Ленина «Государство и революция» // ПС. 1987. № К C. 59-67; и др.

Мы вовсе не касались литературы историко-партийной, биографической, по критике буржуазной, реформистской ревизионистской идеологии, публицистической и т. п.
Из последних отечественных работ хотелось бы выделить (в хронологическом порядке):
Иванченко А. В. Демократические институты в истории советского государства // СГП
1989. № 1. С. 118- 126; Медведев Р. А. Советы в истории нашего государства // ОН. 1989. № 3. С. 104-124; Деев. Н. Н. От государства-аппарата к государству-ассоциации // Известия вузов: Правоведение. 1990. № 5. С. 3-11; Леонов С. В. Советская государственность: замыслы и действительное (1917-1920) // ВИ. 1990. № 12. С. 29-46; Оболонский А. В. Какую политическую систему мы унаследовали: Анатомия доапрельского политического режима // СГП. 1990. № 10.С.59-72; Социалистическое правовое государство: концепции и пути реализации. М.: Юрид. лит., 1990.- 320 с.; Симонов Н. С. Реформа политического строя: замыслы и реальность (1921 - 1923 гг.) // ВИ КПСС. 1991. № 1. С. 42-55; Волобуев П. Власть Советов: расчеты и просчеты (1917-1923 гг.) // К-ст. 1991. № 1. С. 69-82;Гимпельсон Е. Г. Политическая система и НЭП: неадекватность реформ // ОН. 1993. №2. С. 29-43; и др.

Не имея возможности обозреть многочисленную литературу, впервые опубликованную на Западе и анализирующую «Государство и революцию», назовем: Карр Э. История Советской России. Кн. I: Т. 1-2 / Пер. с англ. М.: Прогресс,1990. С. 191-205; Фишер Л. Жизнь Ленина.London:OPI, 1970. С. 165-189; См. также: Авторханов А. Происхождение партократии. Т. I. Frankfurt/Main: Possev, 1981. С. 13-14,592-593; Он же. Ленин в судьбах России // НМ. 1991. № \. С. 166-168; Мизес Л. Бюрократия. Запланированный хаос. Антикапиталистическая ментальность / Пер. с англ. М.: Де¬ло. 1993. С. 98-100, 181 - 182; Некрич А. М., Геллер М. Я. Утопия у власти. London: OPI. 1989. С. 48-49, 57, 60-61.; Van den Berg A. The immanent Utopia: From Marxism on the state: to the state of Marxism. Princeton (N. Y.): Princeton univ. press, 1988.-XI, 580 p.; Jessop B. State theory: Putting (he capitalist state in its Place. Cambridge; Oxford: Polity press, 1990.-XII, 413 p.

Упомянем сочинения, авторы которых не затруднили себя особым анализом ленинского труда, хотя тема исследования обязывала их это сделать: Пайпс Р. Создание однопартийного государства в Советской России (1917-1918) / Пер. с англ. // Минувшее. Исторический альманах. М.: Прогресс; Феникс, 1991. № 3. С. 81 - 130; № 4. С. 95-139; Такер Р. Политическая культура и лидерство в Советской России (главы из книги) // США- ЭПИ. 1990. № 1. С. 76-85; № 2. С. 87-96; № 3: С. 73- 83; № 4. С. 77-90; № 5. С. 70-81; Шапиро Л. Коммунистическая партия Советского Союза / Пер. с англ. London: OPI, 1990.- 933 р. Сразу же оговоримся, что хотя свое замеча¬ние мы делаем на основе неполных текстов Р. Пайпса и Р. Такера, но концептуальный подход обоих авторов не ос¬тавляет сомнений, что работа «Государство и революция» ими сколько-нибудь тщательно не проанализирована, не является предметом специального исследования.

22 См.: Ленин В. И. ПСС. Т. 49. С. 444.
23 Там же. Т. 33. С. 6.
24 Там же. С. 34.
25 Там же. Т. 34. С. 307.
26 Там. же. Т. 33. С. 44.
27 Там же. С. 40.
28 Там же. С. 43.
29 Там же. С. 231.
30 Там же. С. 48.
31 Там же.
32 Там же. С. 48, 50.
33 Там же. Т. 34. С. 315.

34Макаренко В. П. Бюрократизм и сталинизм. Р.-н/Д.: Изд-во Ростовского ун-та, 1989. С.55. Любопытно, что в работе, вышедшей двумя годами раньше и посвященной ле¬нинской концепции «у/у», В. П. Макаренко точнее и полнее исследует ленинские взгляды на проблему бюрократии. Па¬радоксально, но факт - большая свобода для публичного изложения своих взглядов, предоставленная за это время ученому, не пошла впрок (см.: Бюрократия и государство: Ленинский анализ бюрократии царской России. Р.-н/Д.: Изд-во Ростовского ун-та, 1987.- 192 с.).

35 См.: Ленин В. И. ПСС. Т. 33. С. 50, 78, 101.
36 Там же. С. 48-50. См. также: Т. 31. С. 146.
37 Там же. Т. 33. С. 100-102.
38 Там же. С. 26.
зя Там же. Т. 32. С. 111.
40 Там же. Т. 33. С. 49, 101. См. также: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 291-292.
41 См.: Ленин В. И. ПСС. Т. 33. С. 101.
42 См.: Там же. Т. 34. С. 307.
43 Там же.
44 Там же.
45 См.: Там же. Т. 33. С. 48-50. См. также: Т. 31. С. 146.
46 См.: Лазарев Б; М. Государственное управление на этапе перестройки. М.: Юрид. лит., 1988. С. 15.
47 Ленин В. И. ПСС. Т. 33. С. 114.
48 Там же. С. 116.
49 См.: Там же. Т. 31. С. 34-47, 55-57.
50 Там же. Т. 32. С. 111.
51 См.: Там же. Т. 33. С. 44, 49, 100.

[Продолжение последует]

Работа ленина государство и революция краткое содержание. Комментарии

Смотреть что такое "«ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ»" в других словарях:

Предисловие к первому изданию

Предисловие ко второму изданию

Глава IКЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО

1. Государство – продукт непримиримости классовых противоречий

2. Особые отряды вооруженных людей, тюрьмы и пр.

3. Государство – орудие эксплуатации угнетенного класса

Глава I
КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО