Интенции в речевых актах. Лингвистические средства речевого этикета в сфере делового общения (на материале русского и английского языка)

Введение

Глава I. СЕМАНТИЧЕСКОЕ ИСТОЛКОВАНИЕ РЕЧЕВОЙ ИНТЕНЦИИ НЕОДОБРЕНИЯ И ЕЕ КОММУНИКАТИВНЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ

1.1. Понятие речевой интенции 9

1.2. Номинации речевой интенции неодобрения и лексико-семантическая группа неодобрения 12

1.3. Реализация речевой интенции неодобрения в нарративных конструкциях 23

1.4. Способы воплощения речевых интенций в коммуникативном режиме 30

1.5. Речеактовые реализации интенции неодобрения 42

1.6. Коммуникативно-семантическая группа «Неодобрение». Коммуникативно-функциональное поле неодобрения 47

Выводы по первой главе 55

Глава II. ОПИСАНИЕ РЕЧЕВОЙ ИНТЕНЦИИ НЕОДОБРЕНИЯ В КОММУНИКАТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ

2.1 Неодобрение как проявление речевой агрессии 60

2.2. Компоненты коммуникативной ситуации. Ситуация неодобрения 66

2.3. Неодобрение как речевой жанр 74

2.4. Коммуникативно-прагматическая характеристика дискурса неодобрения; 84

2.5. Описание дискурса неодобрения с точки зрения речевых ходов и интенциональных значений 95

2.6. Перлокутивность речевого акта неодобрения 103

2.7. Косвенные вопросительные речевые акты как языковая причина коммуникативных неудач 109

2.8. Невербальные проявления интенции неодобрения 114

Выводы по второй главе 118

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 123

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 128

СПИСОК СЛОВАРЕЙ 145

Введение к работе

Данное диссертационное исследование посвящено коммуникативно-прагматическому описанию речевой интенции с общим значением неодобрения. Речевая интенция оказывается смыслообразующей интенциональной основой любого высказывания, поэтому именно она определяет содержание коммуникативного акта, организует и определяет его речедеятельную силу. В русском языке речевая интенция со значением неодобрения воплощается в разнообразных речевых актах и дискурсах.

В русле исследований прагмалингвистики, теории речевых актов, анализа дискурса актуальным является описание речевых актов и дискурсов с конкретным интенциональным значением, выявление основных моделей речевого взаимодействия (Апресян 1986; Арутюнова 2002; Богданов 1990; Вежбицка 1985; Падучева 2002; Почепцов 1987; Романов 2002; Сусов 1979; Федосюк 1997; Формановская 1998, 2002 и др.).

Внутренний мир человека отражается в языке, как в лексемах - номинативный аспект, так и в сообщениях адресату (высказывание, дискурс) -коммуникативный аспект. Анализ существующих работ по прагматике и теории речевых актов, наблюдения над конкретным языковым / речевым материалом привели нас к убеждению о возможности трехаспектного описания интенции с общим значением неодобрения: с позиций средств ее номинации, с точки зрения коммуникативных и прагматических ее характеристик, условий и правил функционирования, а также с точки зрения описания и систематизации реализующих ее языковых и речевых единиц.

Необходимо подчеркнуть, что различение номинативного и коммуникативного аспектов при оперировании понятием речевой интенции принципиально важно. Номинации речевых интенций - это лексические единицы, подвергаемые рассмотрению по методике семантического анализа. Именно лексико-семантическая группа (далее - ЛСГ) глаголов речи лежит в основе номинаций речевых интенций.

В работе рассматриваются основные факторы, которые оказывают влияние на выбор и употребление вербальных и невербальных средств в высказываниях и дискурсах неодобрения. Рассмотрение и описание явлений языка как инструмента для достижения коммуникативных целей говорящего, анализ перлокутивных актов с точки зрения коммуникативно-прагматического подхода являются актуальными для повышения эффективности взаимопонимания при общении. Данная работа входит в общую проблематику современной коммуникативной лингвистики, исследующей коммуникативные процессы в антропоцентрической парадигме языкознания.

Объектом исследования является речевая интенция с общим значением неодобрения, а также семантическая и коммуникативно-прагматическая характеристика языковых / речевых единиц, реализующих эту интенцию.

Предметом исследования служат способы называния и выражения речевой интенции неодобрения (вербальные и невербальные), мотивы и цели, стратегии и тактики коммуникантов, статус и социальные роли общающихся, ситуации общения, социальные нормы, правила, конвенции.

Научная новизна работы заключается в комплексном описании способов выражения речевой интенции неодобрения (с позиций номинативного и коммуникативно-прагматического подходов). Интенциональность речевых актов предполагает возможность их отбора, что исключительно важно для построения коммуникативной модели. Выявление наиболее типичных способов выражения неодобрения и возможных перлокутивных эффектов позволяет определить способы понижения порога агрессивности, проявляющейся на уровне вербального общения, выявить наиболее пригодные для сохранения социального равновесия выражения коммуникативных намерений общающихся. Подобное комплексное описание позволит получить целостное представление об интенции неодобрения как единице, в которой взаимодействуют языковое и внеязыковое содержание.

Цель состоит в номинативном и коммуникативно-прагматическом описании речевой интенции неодобрения, дискурса неодобрения и его составляющих - речевых актов, которые реализуют данную интенцию.

Для достижения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:

определить лексический массив языковых единиц с общим значением неодобрения методом сплошной выборки из толковых словарей русского языка;

определить состав ЛСГ с общим значением неодобрения в языковой системе;

рассмотреть функционирование номинаций речевой интенции неодобрения в нарративных контекстах;

определить состав коммуникативно-семантической группы «Неодобрение»;

выявить особенности построения дискурса неодобрения с коммуникативно-прагматических позиций;

6) выявить типизированные перлокутивные эффекты, связанные с реа
лизацией речевых актов (далее - РА) неодобрения.

Методы исследования; метод сплошной выборки с привлечением элементов статистического анализа, метод компонентного анализа, социолингвистический анализ ролевых взаимодействий коммуникантов, прагма-лингвистический метод исследования РА и дискурсов неодобрения.

Материалом исследования послужили фрагменты текстов из разговорной речи, имитация устного речевого общения, зафиксированная в художественной литературе. Картотека насчитывает 1700 дискурсов с общим значением неодобрения.

Отдавая себе отчет в том, что интонация в высказывании с точки зрения выражения интенционального значения способна придавать высказыванию значение, которое не выражено в лексическом составе этого высказыва-

ния, мы обращаем внимание лишь на некоторые типы подобных конструкций, потому что исследование интонации - тема отдельной диссертации.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что подобное дифференцированное описание речевых единиц с учетом их языковой семантики и функционирования вносит вклад в разработку коммуникативно-прагматического направления теории речевого общения.

Практическая значимость состоит в том, что результаты исследования могут быть использованы в учебных курсах по современному русскому языку, теории общения, общему языкознанию, а также в практике обучения русскому языку иностранцев. Знание типичных способов выражения неодобрения, овладение стратегиями и тактиками поведения в коммуникативной ситуации неодобрения позволит коммуникантам выбирать наиболее эффективные средства воздействия на адресата и планировать перлокутивный эффект.

На защиту выносятся следующие положения.

1. В системе языка речевая интенция неодобрения номинируется инфини
тивами, девербативами, глагольно-именными словосочетаниями соответст
вующего интенционального характера.

2. Номинации речевой интенции неодобрения, синтагматические воз
можности номинаций используются при формировании нарративных контек
стов. Нарративный режим рассказывает о событиях, отклоняющихся от нормы
и, следовательно, вызывающих неодобрение наблюдателя / говорящего.

Высказывания, реализующие интенцию неодобрения, составляют коммуникативно-функциональное поле неодобрения. Центральной частью поля является коммуникативно-семантическая группа «Неодобрение».

Речевая интенция неодобрения является одним из важных компонентов социальной коммуникации, отражающим рост агрессии, в том числе и речевой, в современном обществе.

6. Коммуникативное намерение / замысел говорящего в речевом акте неодобрения ставит целью добиться изменения отношений, действий, состояний

Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры русского языка Тверского государственного университета, были представлены на XVI, XVII и XVIII Тверских межвузовских конференциях ученых-филологов (Тверь 2002, 2003,2004).

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка словарей.

Понятие речевой интенции

Конкретно-коммуникативные смыслы, выраженные в процессе общения, связываются с понятием коммуникативного намерения (речевой интенции) говорящего. В научной литературе существует большое число толкований понятия «интенция». Необходимо дать более или менее четкое определение понятию «речевая интенция», потому что именно речевая интенция как научная абстракция и, что более важно, как конкретная реалия в ее языковом воплощении является предметом нашего исследования.

Понятие речевой интенции было введено последователями Дж. Остина с целью уточнения его идей относительно иллокутивного уровня анализа РА. Литература, описывающая различные точки зрения, демонстрирует «широкий» и «узкий» подходы к пониманию данной категории. В «широком» смысле интенция понимается как «установка на смысл будущего высказывания» (Колшанский 1979: 53) или как своеобразный сплав потребности, мотива и цели. При таком подходе интенция является «основной стратегической целью сообщения, которая сформировалась на основе определенных потребностей и мотивов общения, которая реализуется автором «пошагово» с использованием оптимальных речевых средств» (Галлямова 2001: 104). В «узком» смысле интенция соотносится с понятием иллокутивного акта (т.е. под интенцией понимается действенное назначение, целеустановка РА).

Понятие «интенция», т.е. намерение, толкуется в словарях как «предположение сделать что-нибудь, желание, замысел». В отличие от «желания», которое представляет собой влечение, стремление к осуществлению чего-нибудь, «замысел» истолковывается как задуманный план действий, поэтому представляется целесообразным связывать интенцию, прежде всего, с замыслом.

Интенцию, по мнению О.Г. Почепцова, можно обозначить как «разновидность желания, которое сформировалось на основе определенных целей и мотивов говорящего и для реализации которого носитель коммуникативного намерения предпринимает определенные шаги, используя оптимальные языковые средства» (Почепцов 1986: 170).

И.П. Сусов определяет интенцию как «основной текстообразующий фактор, организующее звено в многослойной содержательной структуре речевого произведения» (Сусов 1979: 101).

«Речевая интенция - это намерение совершить действие с помощью такого инструмента, как язык - речь, т.е. осуществить речевое действие в коммуникативной деятельности, взаимодействии с партнером» (Формановская 2002: 29). Н.И. Формановская считает, что интенция - коммуникативное намерение - может явиться как замысел строить речь в информативном или фа-тическом ключе, в официально-деловом, разговорном или ином стиле, в монологической или диалогической форме, устно или письменно, в той или иной стратегии и тактике.

Интенция играет особую роль в процессе речевого общения. Главная трудность изучения интенций заключается в сложности и уникальности самого объекта исследования. Относясь к внутренней сфере человека и являя собой определенные ментальные психические состояния, коммуникативные намерения в значительной степени нечетки, смутны, что очень затрудняет их исследование.

Интенциональный анализ текстов также связан с определенными трудностями. В реальном общении лишь немногие РА употребляются в своем прямом значении. Высказывания в речи всегда обрастают различными экстралингвистическими событиями, поэтому значение любого высказывания, даже очень простого по составу лингвистических единиц, всегда является многомерным, коммуникативное намерение говорящего - глубоко скрытым в значениях внешних слов, часто весьма далеких от истинных мотивов речи. Совершенно нейтральные с точки зрения коммуникативной направленности предложения информативного характера могут пониматься не только с позиций системного значения, но и с позиций ситуативного интенционального значения в конкретном речевом употреблении. Чтобы установить прагматический тип того или иного РА, необходимо обращаться к экстралингвистическому анализу ситуации, анализу контекста.

Речевая интенция имеет структурообразующее влияние двоякой силы: с одной стороны, это своеобразный психический денотат соответствующей лексемы: обвинять, упрекать и др. С другой стороны, это мотивирующая и целевая установка воздействовать на адресата и взаимодействовать с ним с помощью интенции - пропозиции высказывания: обвиняю вас и т. д.

Речевая интенция как психическое состояние и когнитивный конструкт определяется мотивом и целью употребить высказывание, поэтому, как замысел говорящего, имеет волевую установку, планирование воздействия на адресата и последующего взаимодействия с ним, предвидение респонсивных действий адресата.

Речевая интенция - одна из центральных категорий теории речевой деятельности и речевого общения. Несмотря на многообразие толкований понятия речевой интенции, можно выделить наиболее общие ее характеристики: речевое намерение мотивирует РА, лежит в его основе, воплощается в интенциональном смысле, который имеет разные способы языкового выражения.

Речевая интенция неодобрения составляет неотъемлемую часть речевого общения, часто осложняет отношения партнеров коммуникации. Интенция неодобрения - негативное проявление для адресата, способное перевести общение коммуникантов из кооперативного русла в конфликтное.

Номинации речевой интенции неодобрения и лексико-семантическая группа неодобрения

Обвинять, упрекать, попрекать и т. д. человека можно не только какими-либо неречевыми действиями и поступками, которые интерпретируются как обвинение, упрек, попрек и т. д., но и посредством произнесения некоторого перформативного высказывания. Именно поэтому лексемы, номинирующие речевые действия, являются объектом нашего внимания и исследования.

Из работ по прагматике, теории речевых актов известно, что функцию номинаций речевых интенций коммуникантов выполняют как глаголы, так и существительные. «Семантика глагола есть нечто более сложное, чем простое обозначение действия, процесса или состояния. Глагол можно, с нашей точки зрения, рассматривать не столько как обозначение разных процессов, действий, состояний, что правильно, но недостаточно, сколько как обозначение свернутых ситуаций, относящихся либо к описанию человеческой деятельности, либо к описанию положения дел, прежде всего описанию межпредметных связей и отношений» (Кубрякова 1985: 148, цитир. по: Валеева 2000: 38).

Перечень номинаций и глаголов с иллокутивной силой упрека был дан в диссертации Е.П. Савельевой (Савельева 1991), она же определила и состав ЛСГ упрека. Выявление списка номинаций речевой интенции со значением упрека осуществлялось Е.П. Савельевой с опорой на толковый словарь русского языка (Ожегов 1988). «Правильность такого решения вопроса очевидна. Именно в словаре в виде содержащихся в нем наименований отражен и обобщенно зафиксирован опыт носителей языка, отражена картина мира, существующая в общественном языковом сознании» (Савельева 1991: 43).

Номинации речевой интенции неодобрения составляют соответствующую ЛСГ глаголов и девербативов. Список номинаций речевой интенции неодобрения выявлялся методом сплошной выборки интенциональной лексики из толкового словаря (Ожегов, Шведова 1996) с учетом определений, содержащих разного рода указания на искомое речевое действие. Абсолютным критерием отбора слов - номинаций речевых интенций - оказывается явление перформативности (и, прежде всего, возможность употребления эксплицитного перформатива): «речь равна действию» в прагматических координатах «я - ты - здесь - сейчас» (подробнее о перформатив-ном высказывании - п. 1.5.).

Обращение к понятию перформативного высказывания, в котором не употребляется эксплицитный перформативный глагол, является весьма важным: расширяется число интересующих нас лексем. Известно, что существует большая группа иллокутивных глаголов типа упрекать, оскорблять, обвинять и т. д. («иллокутивные самоубийцы»). Эти глаголы в принципе не могут употребляться перформативно. Вместе с тем совершенно ясно, что они обозначают речевые действия говорящего, поэтому они также выделяются и соответственно отбираются номинации речевых намерений: упрек, укор, попрек.

Группа речевых интенций со значением упрека, выделенная Е.П. Савельевой, состоит из 15 лексических единиц, объединенных общей семой «выразить неудовольствие, неодобрение, обвинить, упрекнуть».

Список, предложенный Е.П. Савельевой: глаголы: обвинять - счесть виновным, упрекнуть, укорить; инкриминировать - вменить в вину, предъявить кому-н. обвинение в чем-н.; судить - 3. Осуждать, укорять, обвинять в чем-н.; осуждать - выразить неодобрение кому-чему-н., признать плохим; упрекать - сделать упрек; попрекать - делать кому-н. попреки за что-н., ставить что-н. кому-н. в укор; укорять - то же, что упрекать; корить - упрекать, попрекать (разг.); стыдить - то же, что совестить; пенять - укорять кого-н., сетовать на кого-н.; нападать - 2. Резко и неодобрительно выступать; придираться - незаслуженно упрекать, делать выговор за мелкую или кажущуюся провинность (разг.); прицепиться - 2. перен. То же, что придраться (прост., неодобр.); цепляться - 3. перен. Приставать, придираться (прост.); дергать - 5. перен. Беспокоить, мешать кому-н. мелкими требованиями, придирками (разг.).

Учитывая ЛСГ упрека, мы составили ЛСГ с общим значением неодобрения, значительно пополнив список существительными, глаголами и глагольно-именными словосочетаниями со значением неодобрения. ЛСГ неодобрения: грызть - 2. перен. Постоянно придираться к кому-нибудь, бранить (прост.); совестить - устар., разг. То же, что стыдить (укорять, чтобы вызвать в ком-нибудь чувство стыда, раскаяния); усовещивать - (то же, что совестить); ворчать - о человеке: сердито бормотать, выражая неудовольствие; пилить (перен.) - беспрерывно упрекать, попрекать (разг.); брюзжать -говорить брюзгливо, (брюзгливый - постоянно недовольный, надоедливо-ворчливый); срамить - укорять, стыдить, бранить (простор.); песочить -критиковать, бранить; крыть - (обих.-разгов.) грубо бранить, критиковать (прост.); громить - резко и открыто обличать, уничтожающе критиковать (разгов.); выговаривать - делать выговор кому-н.; бичевать - изобличать, подвергать суровой критике; порицать - (книжн.). Относиться к кому-чему-н. неодобрительно, с осуждением; пристыдить (см. стыдить); журить (разг.). Делать легкий выговор, слегка бранить; критиковать - подвергать критике; бранить - 1. Порицать, выражать свое недовольство бранными словами; ругать - грубо бранить; взгреть - (прост., фам., усилит.). Ругая, сделать выговор; костить - (прост., фам., усилит.). Ругать, поносить; костерить - (прост., усилит.). То же, что костить; честить - (прост., обих. - разгов., усилит.). Бранить, обзывать обидными словами; существительные: упрек - выражение неудовольствия, неодобрения, обвинение; укор - упрек, порицание; попрек - обидный упрек, укор; укоризна - то же, что укор; порицание - выражение неодобрения, осуждения; выговор - 2. Строгое словесное внушение, замечание, являющееся высказыванием, наказанием за проступок (офиц.).

Неодобрение как проявление речевой агрессии

Переход современной науки от изучения языка как системы к изучению языковой личности не только затронул вопросы существования и функционирования языка, но еще и очертил круг проблем, связанных с взаимоотношениями говорящих людей. Деятельность людей носит совместный характер, она предполагает кооперацию мотивов, целей, планов и стратегий. «Важнейшая в генетическом плане функция речи - служить организации совместной деятельности общающихся. Коммуникативная функция подчинена ей и вырастает из нее, поскольку передача информации не имеет самодовлеющего значения, сам этот процесс предполагает каждый раз определенное воздействие на общающихся, вовлечение их в той или иной роли в какую-либо деятельность или по крайней мере изменение информационного состояния партнеров по общению» (Сусов 1986: 8).

Современное состояние общества невольно подталкивает людей к агрессивным речевым проявлениям, среди которых свое место занимает и неодобрение (Жельвис 1997). Обращение к неодобрению как к виду речевой агрессии объясняется, во-первых, частотностью употребления высказываний и дискурсов с соответствующей интенциональной семантикой, во-вторых, тем, что неодобрение осложняет коммуникацию, приводя общающихся к конфронтации.

Как отмечает Л.П. Крысин, «в наши дни чрезвычайно высок уровень агрессивности в речевом поведении людей. Необыкновенно активизировался жанр речевой инвективы, использующий многообразные средства негативной оценки поведения и личности адресата - от экспрессивных слов и оборотов, находящихся в пределах литературного словоупотребления, до грубой просторечной и бранной лексики. Все эти особенности современной устной и, отчасти, книжно-письменной речи - следствие негативных процессов, происходящих во внеязыковой действительности; они тесно связаны с общими деструктивными явлениями в области культуры и нравственности» (Крысин 1996: 385-386).

Психологи говорят о биологичности природы агрессии и о том, что агрессия - нормальное естественное состояние. Агрессия при этом рассматривается как «инстинкт борьбы, направленный против собратьев по виду, у животных и у человека» (Лоренц 1992: 5). Понятие «речевая агрессия» в современной лингвистической науке возникло недавно и трактуется неоднозначно. Агрессия -одна из форм человеческого поведения. Субъект и объект речевой агрессии - человек, поэтому налицо обращение к антропоцентрической парадигме. А.П. Сковородников определяет речевую агрессию как «не аргументированное вовсе или недостаточно аргументированное открытое или скрытое воздействие на адресата, имеющее целью изменение его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных)» (Сковородников 1997: 15).

О.Н. Быкова речевую агрессию понимает как форму речевого поведения, нацеленную на оскорбление или преднамеренное причинение вреда человеку, группе людей, организации или обществу в целом. Речевая агрессия мотивирована агрессивным состоянием говорящего и зачастую преследует цель вызвать или поддержать агрессивное состояние адресата (Быкова 1999). Е.Н. Шолохова отмечает: «Предложенное О.Н. Быковой определение не учитывает два очень важных (но одновременно и спорных) момента. Во-первых - степень осознаваемости говорящим агрессивности своей речи {Я вовсе не хотел тебя обидеть). Во-вторых - вероятность восприятия речи собеседником как агрессивной. Речевая агрессия может быть очевидна в силу лингвистических характеристик высказывания (наличие грубых обращений, просторечной, жаргонной и т. п. лексики, инвективных выражений, особых синтаксических конструкций), но, с точки зрения слушающего, не нести в себе ничего обидного, оскорбительного.

Речевая деятельность человека, как и всякая его деятельность, целенаправленна. Высказывание говорится с определенной целью: выразить свои собственные чувства, отношения и вместе с тем побудить собеседника к определенным действиям, вызвать у него определенную реакцию. Общая цель, на разрешение которой направлено высказывание, называется коммуникативной интенцией. В соответствии с коммуникативной интенцией формируются типы речевых актов. Самая общая функциональная классификация речевых актов имеет формальные признаки и давно уже известна в грамматике, она отражается в категории целенаправленности (коммуникативной установки, см. § 482). Прежде всего различаются речевые акты, направленные на сообщение, запрос информации, побуждение и выражение пожелания. В связи с этим формируются повествовательные, вопросительные, повелительные и оптативные предложения. Однако более углубленный анализ натолкнул логиков и лингвистов на выявление более узких типов речевых актов.

Английский логик Остин выделил два типа речевых актов: констатирующие и перформативные. Первые представляют собой сообщения о каком-либо событии, поступке, вторые – равносильны самим поступкам, и в этом случае произнесение фразы совпадает с совершением дела. Констатирующим высказыванием является, например: Pierre est parti, примером перформативного: Je déclare la séance ouverte или Je vous conseille d"arrêter de fumer, последнем случае глагол сообщает о действии говорящего и вместе с тем реализует само это действие, которое заключается в том, чтобы сделать объявление (о начале заседания) или дать совет. Перформативные высказывания имеют ряд грамматических особенностей: они обычно содержат глагол определенного семантического типа, который Бенвенист называл делокутивным (promettre, ordonner и т.п.) в форме 1-го лица настоящего времени. Кроме того, для успешности речевого акта необходимо, чтобы говорящий обладал соответствующим полномочием (то есть, например, чтобы он имел право открывать заседание). Однако перформативные высказывания могут и совпадать по форме с констатирующими. Так, фраза Je serai là à deux heures может быть понята как простая констатация (Я буду там в два часа) и как обещание (Я обещаю быть там в два часа) . В последнем случае она приобретает перформативный характер и более сильно воздействует на слушающего. Если поместить перформативный глагол в конец предложения Je serai là à deux heures, je vous promets, то воздействие это окажется несколько ослабленным. Следовательно, фразы при одном и том же значении могут различаться по силе воздействия на собеседника. Поэтому Остин стал различать три разновидности речевых актов: локутивные, иллокутивные и перлокутивные. Локутивный аспект высказывания – это простое произнесение предложения с определенным значением, но без определенной цели воздействовать на собеседника. Иллокутивная сила – степень направленности акта речи на реализацию обозначаемого действия. В приведенном примере je promets подчеркивает иллокутивную силу высказывания. Наиболее явно иллокутивная сила выражена в императиве. Наконец, перлокутивный акт заключается в оказании определенного эффекта на говорящего (убеждение, успокоение и т. п.). Один и тот же по целевой направленности речевой акт может вызывать различную реакцию. Так, на просьбу можно ответить согласием, несогласием, уточнением (могу, но только завтра), аргументацией (был бы рад, но не могу, и т. п.).

Многие логики и лингвисты разных стран пытались детализировать классификацию речевых актов. Так, Серль, исходя из 12 параметров, выделяет пять общих их типов: репрезентативы (описывающие определенное положение дел), директивы (аксептивы; побуждения к действию), комиссивы (взятие на себя или возложение обязательства), экспрессивы (формулу социального этикета: благодарность, извинение и т. п.), декларативы (заявление типа перформативных высказываний) . Можно дробить классификацию и дальше, различая, например, обещания и угрозы, поздравления и сожаления, пожелания, просьбы, требования и т. п. В пособии Un Niveau-Seuil, предназначенном для обучения французскому языку иностранцев, различается несколько десятков разнообразных речевых актов .

Речевые акты прежде всего следует делить на информативные и неинформативные. К неинформативным относятся те, что не связаны непосредственно с передачей или запросом информации. Наиболее характерными из них являются контактоустанавливающие (формулы социального этикета: приветствия, извинения, расспросы о здоровье типа: Comment ça va и т. п.), обращения и эмоционально-оценочные,которыене выражают новой информации, но выражаютоценкусообщаемого с точки зрения говорящего.

Информативные речевые акты делятся на констатирующие, вопросительные, побудительные, декларативные (перформативные) и др. Каждый тип акта характеризуется использованием определенного коммуникативного типа предложения, глаголов определенной семантики, таких категорий, как время, лицо, модальность.

Акт речи (высказывание) может быть чисто информативным либо вместе с тем и аргументативным. Часто люди говорят, чтобы не только сообщить информацию, но одновременно и аргументировать свою точку зрения, противопоставить данную информацию возможным другим. На вопрос – Quel temps faisait-il hier? можно ответить: Il faisait très beau (чистая информация) или Il faisait certainement très beau . Модальное слово certainement показывает, что фраза – результат логического вывода, опровержения или подтверждения определенной невысказанной мысли. В языке имеется много слов, выражающих подобного рода аргументацию; déjà, encore, donc, même; empêcher, oublier и многие другие. Так, même в Même Pierre est venu выражает неожиданность данного явления и вместе с тем крайнюю степень заинтересованности участников в действии.

Аргументация часто направлена на подтверждение высказываемой мысли. Это нередко достигается повтором на уровне предложения (повтор вообще эффективное средство экспрессивности, убеждения), а также использованием средств, выражающих эмоции. Вторая фраза может находиться в причинно-следственных отношениях с суждением первой: La place ne coûte pas 10 F, tu ne te ruineras pas. Второе предложение подчеркивает дешевизну билетов. Второе предложение может быть семантическим гиперонимом по отношению к первому, оно возводит высказываемое суждение на уровень общего правила, сентенции: – Vous mentez! Vous agissez par égoïsme. Vous n"êtes pas un père. (= так отец не поступает).

Специальность ВАК РФ10.02.01
Количество страниц 177

Глава 1. Дискурс с интенцией лжи, обмана в семантическом и коммуникативно-прагматическом аспектах.

1.1. Неискренний дискурс.

1.2. Концепт «Ложь, обман».

1.3. Номинативный аспект ЛСГ «Ложь, обман».

1.4. Речевой акт лжи, обмана.

1.5. Коммуникативно-прагматическая характеристика речевой интенции лжи, обмана.

1.6. Фактор адресата в неискреннем дискурсе.

1.7. Роли коммуникантов в неискреннем дискурсе.

1.8. Коммуникативный и нарративный режимы.

Глава 2. Семантический анализ ЛСГ «Ложь, обман» и коммуникативно-прагматическое описание неискреннего дискурса.

2.1. Стилистическая характеристика.

2.2. Речевая интенция лжи, обмана в поговорках, пословицах и фразеологизмах.

2.2.1. Поговорки пословицы.

2.2.2. Фразеологизмы.

2.3. Называние речевых и неречевых действий глаголами ЛСГ «Ложь, обман».

2.4. Лексическое значение глаголов ЛСГ «Ложь, обман».

2.5. Сценарии и коммуникативные тактики неискреннего дискурса в коммуникативном режиме.

2.5.1. Выражение адресатом сомнения, недоверия по поводу высказанного адресантом.

2.5.2. Уличение во лжи.

2.5.3. Одобрение лжи.

2.5.4. Сообщение о намерении солгать, обмануть.

2.5.5. Протест против высказанного как недостоверного.

2.6. Описание речевой интенции лжи, обмана в нарративном режиме.

2.6.1. Повествователь является рассказчиком (нарратив от 1-го и 3-го лица). Художественные диалоги, описывающие или разоблачающие ложь, обман.

2.6.2. Повествователь не является персонажем произведения (нарратив от 3-го лица).

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Речевая интенция "ложь, обман" в семантическом и коммуникативно-прагматическом аспектах»

Данная работа посвящена лексико-семантическому и коммуникативно-прагматическому исследованию речевой интенции лжи, обмана, которая имеет обширную область номинаций и реализуется в разнообразных речевых актах и дискурсах.

Описание речевых актов и дискурсов с конкретным интенциональ-ным значением является одной из задач, которые на современном этапе развития лингвистики актуальны с позиции анализа дискурса, ТРА, праг-малингвистики (Арутюнова, 1988; Вежбицка, 1997; Падучева, 1982; По-чепцов, 1987; Формановская, 2000 и др.). В современной лингвистике понятие дискурс точно не определено. В нашем исследовании придерживаемся точки зрения М.Я. Дымарского и Н.И. Формановской, которые рассматривают дискурс как сочетание высказываний (есть и единичные высказывания, образующие законченный дискурс), как текущую речевую деятельность в какой-либо сфере. На этом основании мы строим свое понимание дискурса и неискреннего дискурса.

В работе анализируется ЛСГ «Ложь, обман» с точки зрения употребления глаголов и девербативов для называния исследуемой интенции. Однако девербативы, как например, ложь, неправда, брехня и т. д., отдельно не описываются и приводятся лишь в словосочетаниях (говорить неправду, ложь и др.). Неискренний дискурс рассматривается как выражение интенции лжи, обмана в коммуникативно-прагматическом аспекте и описание языковых средств в неискреннем дискурсе, необходимых для достижения коммуникативных целей адресанта. Термин неискренность/неискренний является в нашем исследовании синонимичным терминам ложь/ложный. Рассмотрение неискренности может служить одним из звеньев общего анализа интерпретативной деятельности, направленной на адекватное понимание языковых общений, что немаловажно в преподавании русского языка как иностранного.

Актуальность диссертационного исследования объясняется недостаточной изученностью некоторых вопросов прагмалингвистики. Лингвисты ищут ответ на вопрос, как формируются интенции и стратегии говорящего, какие речевые тактики и типы речевого поведения используются в процессе порождения сообщений, каковы правила интерпретации речи, в том числе правила понимания косвенных и скрытых смыслов, что дает выход в более широкую научную проблематику коммуникации. Данная тема актуальна и с точки зрения ее широкой функциональной ориентации и связи с прикладными областями, в частности, с исследованиями в судебной лингвистике и психологии, в области теории литературоведения.

Выбор темы определен общей тенденцией изучения проблем современной лингвистики, связанной с задачей выявить закономерности, лежащие в основе влияния взаимопонимания язык - человек, человек - язык.

Предметом исследования выступает речевая интенция ложь, обман, способы ее называния и выражения.

Объектом является семантический анализ лексем в ЛСГ «Ложь, обман», отражение лжи, обмана в определенном пласте русской культуры, а также неискренний дискурс как коммуникативное взаимодействие адресанта и адресата в пределах исследуемой интенции.

Научная новизна исследования состоит в выборе его предмета и объекта, поскольку с дискурсом в целом и неискренним дискурсом как особым лингвистическим явлением связан ряд сложных вопросов, принятых к рассмотрению в последние годы. В диссертации впервые предпринята попытка описания речевых актов и нарративного контекста с интенцией лжи, обмана, а также семантизации соответствующей ЛСГ на материале художественных текстов. Новым является анализ прагматической ситуации неискренности и выделение на этой основе различных типов сценариев неискреннего дискурса, а также семантическо-прагматическая характеристика языковых и речевых единиц, реализующих интенцию лжи, обмана.

Материалом для исследования послужили примеры из нескольких произведений художественной прозы XX в. (Адамов, Бадигин, Баконина, Березин, Булгаков, Бушков, Грин, Степанов, Санин, Обручев, Кабаков, Стругацкие), выбранных на основе сплошной выборки. Примеры приведены в коммуникативном и нарративном режимах. Для лексико-семантического описания единиц ЛСГ «Ложь, обман» были использованы толковые, синонимические, фразеологические и другие словари.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты смогут найти применение в преподавании РКИ, в теоретических курсах стилистики и лингвистического анализа текста, в дискурсном анализе интерпретации художественного текста. Исследование вносит вклад в представления о прагматике русской речи и русском менталитете, что, в свою очередь, существенно для иностранцев, в частности, чехов, изучающих русский язык.

Цель исследования заключается в проведении семантического анализа данной глагольной и девербативной группы лексики, выделении и описании основных речевых актов, способствующих выявлению исследуемой интенции в дискурсах коммуникативного и нарративного контекста.

Задачи, поставленные для достижения цели:

1. Семантически проанализировать все единицы данной группы лексем.

2. Охарактеризовать стилистически каждую лексему.

3. Охарактеризовать речевую интенцию лжи, обмана с семантическопрагматических позиций.

4. Описать неискренний дискурс с коммуникативно-прагматических позиций.

5. Описать обобщенные структурно-семантические параметры (номинативных единиц, синтаксических конструкций), наблюдаемых при выражении неискренности.

7. Осуществить анализ формальных механизмов, способствующих распознаванию неискреннего дискурса. Основные положения, выносимые на защиту:

1. Данная интенция номинируется с помощью глаголов и девербати-вов, объединенных в ЛСГ «Ложь, обман».

2. Лексемы и фразеологизмы ЛСГ «Ложь, обман» в количестве 311 имеют разную стилистическую окраску, однако большинство из них является разговорными, просторечными и жаргонными.

3. В русском языке наблюдается немало пословиц, поговорок и фразеологизмов, представляющих коммуникативное поведение говорящего в ситуации лжи, обмана.

4. Говорящий, выражающий интенцию лжи, обмана, конструирует ложные пропозиции и выдает их за истинные в соответствии со своей коммуникативной стратегией.

5. С точки зрения целей говорящего, неискренний дискурс, как правило, представляет собой дискурс воздействия, в котором говорящий, осуществляет высказывания с интенцией лжи, обмана, использует слушающего для достижения своих, чаще всего корыстных целей.

6. Неискренний дискурс функционирует в основном в контексте искреннего дискурса других участников коммуникации, однако наблюдаются также случаи взаимной неискренности.

7. Неискренность может быть выражена в структуре как диалога, так и монолога.

8. Выявлены две основные модели адресата дискурсов с интенцией лжи, обмана - адресат, не осознающий неискренность собеседника, и адресат, осознающий неискренность собеседника или догадывающийся о ней и соответственно реагирующий. Методы исследования: а) семантико-прагматический анализ номинаций; б) коммуникативно-прагматический анализ речевых актов, выражающих интенцию лжи, обмана; в) дискурсный анализ отрывков из художественных произведений.

Структура работы: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, а также списка использованной литературы. В библиографию также включены работы, которые стали опорой теоретических размышлений.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Кубинова, Йитка

В данной главе проведен семантический анализ глагольных и девер-бативных лексических единиц с общей номинацией лжи, обмана. На основании анализа в разных толковых словарях русского языка установлена стилистическая принадлежность отдельных лексем. Поскольку ложь и обман - это явления, обществом не одобряемые, большая часть глаголов принадлежит к разговорным, просторечным и жаргонным.

Проведя аналогичный анализ, было определено лексическое и словарное значение глагольных единиц. Наибольшее число глаголов является номинацией лжи, обмана в своем первом и втором словарном значении. Что касается остальных лексем, то их употребление, связанное с данной номинацией, обусловлено контекстом высказывания.

Важная роль интенции лжи, обмана в русской культуре отражена в поговорках, пословицах и фразеологизмах. Они имеют разную смысловую оценку, что является своего рода психолингвистическим показателем.

В результате анализа реплик из художественной прозы, мы разделили данную группу лексем на глаголы, выражающие речевое и неречевое действие. Имеются единицы, которые можно употребить и для совершения и описания результата и речевого и неречевого действия.

Далее рассматриваются сценарии неискреннего дискурса из художественной прозы и на основании данного анализа выявляются основные типы диалогов с интенцией лжи, обмана. Данная интенция выражается при помощи сценария говорящего, не имеющего строго регламентированной жесткой структуры. Целью говорящего в таких диалогах является попытка под видом сообщения истины воздействовать на сознание и поведение адресата и создать такую ситуацию, которая бы соответствовала целям неискреннего участника коммуникации.

Интенция лжи, обмана в структуре диалога может выражаться как в инициирующих, так и в ответных репликах. Неискренний спрашивающий задает вопросы, у которых появляются дополнительные качества по сравнению с обычной структурой вопросительной конструкции. Чаще всего неискренность проявляется в том, что предполагаемые ответы приблизительно известны. Вопросы задаются не в целях получения информации, а для реализации личного замысла говорящего, который пытается солгать, обмануть.

Выражение неискренности в ответных репликах проявляется в том, что с собеседником можно неискренне согласиться, задать встречный вопрос и повторять опорные слова иницирующей реплики, или ссылаться на незнание, либо изменение значения опорного слова, употребленного в вопросе.

В нарративном режиме происходит описание речевых актов, реализующих данную интенцию. Важную роль играет повествователь, который или является или не является персонажем повествования. Нарративный режим может служить дополнительным описанием прямой речи, в котором не всегда раскрываются намерения собеседников, однако чаще всего он носит характер косвенных описаний действий участников ситуации. Нарративное описание имеет также форму монолога, где совмещено сразу несколько действий, как например, одновременное уличение во лжи и ее распознание. Как в коммуникативном, так и в нарративном режимах возможно саморазоблачение лжи, обмана.

Заключение

Настоящее исследование выполнено в русле общей лингвистической концепции, опирающейся на широкое понимание сущности языка - прежде всего как вида коммуникативной деятельности людей, проявляющейся в воздействии субъекта на партнера по речевому общению.

Проблемы дискурсного анализа общения выходят на первый план лишь в последние годы. Говорящий рассматривается как языковая личность и субъект речевой деятельности.

Исследователи придерживаются разных подходов к изучению дискурса, что можно объяснить разногласием мнений по поводу понятия дискурс. Дискурс - это минимально одно высказывание, в котором удовлетворены коммуникативные целеустановки, стратегии, интенции говорящего.

Речевая интенция мотивирует речевой акт, осуществляемый говорящим, лежит в его основе, воплощается в интенциональном смысле, который имеет разные способы языкового выражения в высказываниях.

Дискурс, выражающий интенцию лжи, обмана, представляет собой особый тип дискурса, семантической основой которого является ментальный мир, создаваемый говорящим, который осуществляет неискренние высказывания под видом истинных. Такой говорящий, выдавая свои неискренние высказывания за искренние, удовлетворяет в процессе общения свои коммуникативные потребности как частный случай общей коммуникативной потребности.

Языковые средства, выражающие или описывающие речевые акты, в которых воплощена речевая интенция лжи, обмана, объединены в единую глагольную и девербативную группу с общей семой ложь. Имеются также другие средства выражения, как например, интонация, междометия и т. д., которые в данной работе не рассматриваются и требуют дальнейшего исследования.

Ложь и обман представляют собой концепт, находящийся в языковом сознании и выражающийся в активном запасе большого числа лингвистических средств. Этот концепт является универсальным концептом культуры и языка. Однако высказывания оцениваются в разных языках с помощью разных языковых механизмов. Следовательно, высказывания, выражающие интенцию лжи, обмана будут отличаться своим выражением.

Проведя анализ высказываний на материале примеров из художественной прозы, где в коммуникативном режиме выражаются, а в нарративном режиме описываются неискренние высказывания и речевые акты, мы пришли к такому выводу:

Семантической основой высказываний с исследуемой интенцией является выражение особой ментальности, присущей говорящему как языковой личности, осуществляемой высказывания с интенцией лжи, обмана;

Говорящий, выражающий интенцию лжи, обмана, конструирует ложные пропозиции и выдает их за истинные в соответствии со своей коммуникативной стратегией;

В структуре речевого акта интенция накладывается на пропозицию, представляя собой начальный этап речевого действия;

Специфика описания интенции лжи, обмана в нарративном режиме заключается в том, что факт выражения ложных пропозиций известен лишь говорящему, осуществляющему данное высказывание, тогда как его собеседник о происходящем не догадывается;

С точки зрения целей, ситуация неискренности, как правило, представляет собой ситуацию воздействия, в которой говорящий, осуществляющий высказывания с интенцией лжи, обмана использует слушающего для достижения своих, чаще всего корыстных целей;

Выявлены две основные модели адресата диалогов с интенцией лжи, обмана - адресат, не осознающий неискренность собеседника и адресат, осознающий неискренность собеседника; Проведенное исследование открывает перспективы для дальнейшего, более подробного анализа выражения и функционирования интенции лжи, обмана в русском языке.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Кубинова, Йитка, 2002 год

1. Абалакина М.А, Агеев B.C. Анатомия взаимопонимания. М.: Знание, 1990. 64 с.

2. Адмони П.Г. Грамматика и текст // Вопр. языкознания. 1985. №1. С.63-69.

3. Азнабаева JI.A. Метакоммуникагивный аспект речевого поведения адресата // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики. Тезисы докл. Всероссийской науч. конф. Челябинск: ЮжноУральский гос. ун-т, 1999. С.6-7.

4. Акишина А.А., Кано X., Акишина Т.Е. Жесты и мимика в русской речи. Лингвострановедческий словарь. М., 1991. 145 с.

5. Акишина А. А., Формановская Н. И. Этикет русского письма. М., 1983. 192с.

6. Акишина А.А., Формановская Н.И. Русский речевой этикет. М., 1986. 181с.

7. Александрова Г.А. Текстовая референция и референциальная структура текста: Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. Л., 1989. 23 с.

8. Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса: Учебное пособие. М.: Высшая школа, 1984. 211 с.

9. Александрова С.А. Комплементарность как категория диалогического текста // Проблемы стилистики и прагматики высказывания и текста. Меж-вуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Ю.А. Ладыгин. Иркутск: ИГЛУ, 1997. С.13-18.

10. Ю.Алисова Т.В. Дополнительные отношения модуса и диктума И Вопр. языкознания. 1971. №2. С.54-64.

11. Аллеи Дж.Ф., Перро Р. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С.322-362.

12. Антропова М.В. Личностные доминанты и средства их языкового выражения: Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. М., 1996. 24 с.

13. Аошуан Т. Китайский язык и концептуальный мир говорящего // Вопр. языкознания. 1994. №5. С.90-97.

15. Апресян Ю.Д. О регулярной многозначности // Изв. АН СССР. Сер лит. и яз. 1971. Т.ЗО. Вып.6. С.509-524.

16. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопр. языкознания. 1995. №1. С.37-67.

17. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и в грамматике и наивная модель мира// Семиотика и информатика. М., 1986. Вып.28. С.5-33.

19. Апресян Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре // Изв. АН СССР Сер. лит. и яз. 1986. Т. 45. №3. С.208-223.

20. Арнольд И.В. Современные лингвистические теории взаимодействия системы и среды // Вопр. языкознания. 1991. №3. С. 118-126.

21. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык (К проблеме языковой "картины мира") //Вопр. языкознания. 1987. №3. С.3-20.

22. Арутюнова Н.Д. Вторичные истинностные оценки: правильно, верно // Логический анализ языка. Ментальные действия / Отв. ред. Т.В. Булы-гина. М.: Наука, 1993. С.67-78.

23. Арутюнова Н.Д. Истина: фон и коннотации // Логический анализ языка. Культурные концепты / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991. С.21-30.

24. Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (проблемы референции). М.: Радуга, 1982. С.5-40.

25. Арутюнова Н.Д. Некоторые типы диалогических реакций и "почему"реплики в русском языке // Филологические науки. 1970. №3. С.44-58.

26. Арутюнова Н.Д. О стыде и стуже // Вопр. языкознания. 1997. №2. С.59i

27. Арутюнова Н.Д. Речеповеденческие акты и истинность, Речеповеден-ческие акты в зеркале чужой речи. "Я" и "Другой" // Человеческий фактор в языке. Коммуникация. Модальность. Дейксис. М.: Наука, 1992. С.6-52.

28. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т.40. №4. С.6-17.

29. Арутюнова Н.Д. Феномен второй реплики, или о пользе спора // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1990. С. 175-189.

30. Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики / Новое в зарубежной лингвистике. 1985. Вып.16. С.3-42.

31. Арутюнова Н.Д. Об объекте общей оценки //Вопр. языкознания. 1985. №3. С.13-24.

32. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М.,1976. 381с.

33. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факты. М., 1988. 341с.

34. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.,1998. 895 с.

35. Астафурова Т.Н. Стратегия: когнитивный или коммуникативный концепт? // Язык в эпоху знаковой культуры. Тезисы докл. международной науч. конф. Иркутск: ИГПИИЯ, 1996. С.8-10.

36. Ахманова О.С. О стилистической дифференциации слов // Сб. ст. по языкознанию. М., 1958. С.24-39.

37. Ахутина Т.В. Единицы речевого общения, внутренняя речь, порождение речевого высказывания // Исследование речевого мышления в психолингвистике. М: Наука, 1985. С.99-116.

38. Бакушева Е.М. Социолингвистический анализ речевого поведения мужчины и женщины: Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. М.; 1995. 16с.

39. Балаян А.Р. Основные коммуникативные характеристики диалога. Дисс. . канд. филолог, наук. М.,1971. 253 с.

40. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Знаковые функции вещных сущностей // Язык Система. Язык - Текст. Язык - Способность / Отв. ред. Ю.С. Степанов. М: Ин-трусск. яз. РАН, 1995. С.80-90.

41. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики //Изв. РАН. Сер. лит. и язык. 1997. Т.56. №1. С. 11-22.

42. Баранов А.Н., Крейдлин Г.Е. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога // Вопр. языкознания. 1992. №2. С.84-100.

43. Баранов А.Н., Крейдлин Г.Е. Структура диалогического текста: лексические показатели минимальных диалогов // Вопр. языкознания. 1992. №3. С.84-94.

44. Баранов А.Н. Лингвистическая теория аргументации (когнитивный подход): Автореф. дисс. . д-ра филолог, наук. М.,1990. 48с.

45. Баранов А.Н., Тарасов Е.Ф. Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. М., 1990. 244с.

46. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. Пер. с франц. М.: Прогресс, 1989. 616 с.

47. Баскова М.Е. Прагмасемантические и интеракциональные характеристики высказывания несогласия: Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. СПб., 1994. 16с.

48. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худ. литература, 1975. 504с.

49. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 424 с.

50. Беляева Е.И. Модальность в различных типах речевых актов // Филологические науки. 1987. №3. С.64-69.

51. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. 447 с.

52. Белова Е.Н. Структура и семантика аргументативного дискурса: Авто-реф. дисс. . канд. филолог, наук. СПб., 1995. 18 с.

53. Бергельсон М.Б., Кибрик А.Е. Прагматический "принцип приоритета" и его отражение в грамматике языка // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т.40. №4. С.343-355.

54. Бердяев Н.А. Философия неравенства. М.: ИМА-пресс, 1990.286с.

55. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений. Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы. СПб., 1992. 334 с.

56. Бим И.Л. Методика обучения иностранным языкам как наука и проблема школьного учебника. М., 1977. 288 с.

57. Бисималиева М.К. О понятиях «текст» и «дискурс» // Филологические науки. 1999. №2. С.78-85.

58. Блакар Р. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия / Отв. ред. В.М. Сергеев. М.: Прогресс, 1987. С.88-125.

59. Блох М.Я. Вопросы изучения грамматического строя языка. М.:МГПИ, 1976. 108 с.

60. Блохина И.А. Типологические свойства и коммуникативные смыслы междометных высказываний. Дисс. . канд. филолог, наук. М.,1990. 242 с.

61. Бобырева Е.В. Семантика и прагматика инициальных и финальных реплик диалога: Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. Волгоград, 1996. 22 с.

62. Богданов В.В. Коммуникативная компетенция и коммуникативное лидерство //Язык, дискурс, личность. Тверь, 1990. С.66-73.

63. Богданов В.В. Перформативное предложение и его парадигмы // Прагматический и семантический аспекты синтаксиса. Калинин, 1985. С. 1828.

64. Богданов В.В. Речевое общение. Семантический и прагматический аспекты. Л., 1991. 88 с.

65. Богин Г.И. Интенциональность как средство выведения к смысловым мирам // Понимание и интерпретация текста: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Г.И. Богин. Тверь: ТГУ, 1994. С.8-18.

66. Богин Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: Автореф. дисс. . д-ра филолог, наук. Л., 1984. 40 с.

67. Богин Г.И. Переход содержаний в смыслы как одна из техник понимания // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики. Тезисы докл. Всероссийской науч. конф. Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 1999. С. 14-15.

68. Богин Г.И. Типология понимания текста: Учебное пособие. Калинин: КГУ, 1986. 87 с.

69. Богуславская О.Ю. Учет базы знаний адресата в процессе номинации и референции // Диалоговое взаимодействие и представление знаний / Отв. ред. А.С. Нариньяни. Новосибирск: Вычислительный центр СО АН СССР, 1985. С. 18-27.

70. Бондарко А.В. К проблеме, соотношения универсальных и идиоэтниче-ских аспектов семантики: интерпретационный компонент грамматических значений //Вопр. языкознания. 1992. №3. С.5-21.

71. Бондарко А.В. Опыт лингвистической интерпретации соотношения системы и среды // Вопр. языкознания. 1985. №1. С. 13-23.

72. Борботько В.Г. Элементы теории дискурса: Учебное пособие. Грозный: Чечено-Ингушский гос. ун-т, 1981. 113 с.

73. Брчакова Д.О связности в устных коммуникатах // Синтаксис текста / Отв. ред. Г.А. Золотова. М.: Наука, 1979. С.248-261.

74. Бубер М. Я и Ты. М.: Высшая школа, 1993. 175 с.

75. Бубнова Г.И. Интонация и синтаксис в устнопорождаемом высказывании // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики. Тезисы докл. Всероссийской науч. конф. Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 1999. С. 17-18.

76. Будагов Р.А. Человек и его язык. М.,1976. 428 с.

77. Булыгина Т.В. К проблеме моделирования способности говорящих к контекстному разрешению неоднозначности // Семиотические аспекты формализации интеллектуальной деятельности. М., 1983.

78. Булыгина Т.В. О границах и содержании прагматики // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т.40. №4. С.333-342.

79. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Возможность и необходимость в логике и языке // Человеческий фактор в языке. Коммуникация. Модальность. Дейксис / Отв. ред. Т.В. Булыгина. М.: Наука, 1992. С. 137-153.

80. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Диалогические функции некоторых типов вопросительных предложений. Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1982, №4, С.314-326.

81. Бур дина З.Г. Грамматика и коммуникативно-когнитивные стратегииинтерпретации текста // Филологические науки. 1995. №4. С.84-91.

82. Вайнрих X. Лингвистика лжи // Язык и моделирование социального взаимодействия / Отв. ред. В.М. Сергеев. М.: Прогресс, 1987. С.44-87.

83. Вайсгербер Й.Л. Язык и философия // Вопр. языкознания. 1993. №2. С.114-124.

84. Васильев Л.Г. Рефлексия, понимание, фреймы // Понимание и интерпретация текста: Сб. науч. тр. Тверь: ТГУ, 1994. С.66-72.

85. Васильев С.А. Синтез смысла при создании и понимании текста. Киев: Наукова думка, 1988. 240 с.

86. Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. М.,1985. Вып. 16. С.238-251

87. Вежбицка А. Речевые жанры // Жанры речи, Саратов, 1997. С.135-147.

88. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. 16. С.238-251.

89. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М.,1976. 251с.

90. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.,1963. 255 с.

91. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М., 1993. 170с.

92. Вольф Е.М. О соотношении квалификативной и дескриптивной структур в семантике слова и высказывания // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т.40. №4. С.391-397.

93. Вольф Е.М. Эмоциональные состояния и их представление в языке // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1989. С.55-75.

94. Вольф Е.М. Грамматика и семантика прилагательных. М.,1978. 276 с.

95. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.,1985. 228 с.

96. Вопросы стилистики. Вып.25. Проблемы культуры речи. Саратов, 1993. 168с.

97. Вопросы стилистики. Вып.26 Язык и человек. Саратов, 1996. 103 с.

98. Воркачев С.Г. Зависть и ревность: К семантическому представлению моральных чувств в естественном языке // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1998. Т.57. №3. С.39-45.

99. Воробьева О.П. Лингвистические аспекты адресованности художественного текста (одноязычная и межъязыковая коммуникация): Автореф. дисс. . д-ра. филолог, наук. М., 1993. 38 с.

100. Воронова С.К. Грамматика угрозы // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний. Материалы Всероссийской науч. конф. Иркутск. ИГЛУ, 1998. С. 35.

101. Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. Мышление и речь. Проблемы психологического развития ребенка. М.: Изд-во Академии пед. наук, 1956. 519 с.

102. Гадамер Х.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 704с.

103. Гак В.Г. Истина и люди // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1995. С.24-31.

104. Гак В.Г. Литературные варианты и особенности национальной культуры // Филологические науки. 1996. №3. С.54-63.

105. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. 138с.

106. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М.: Новое литературное обозрение, 1996. 352 с.

107. Герасимов В.И., Петров В.В. На пути к когнитивной модели языка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.23. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. С.5-11.

108. Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. Пер. с франц. М.: Прогресс, 1992. 218 с.

109. Глаголев Н.В. Ложная информация и способы ее выражения в тексте // Филологические науки. 1987. №4. С.61-67.

110. Глаголев Н.В. Коммуникативное воздействие с элементами сложной информации // Речевое воздействие. Психологические и психолингвистические проблемы. М., 1986. С.19-28.

111. Гловинская М.Я. Семантика глаголов речи с точки зрения теории речевых актов // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М.,1993. 219с.

112. Голубева-Монаткина Н.И. Вопрос, ответ и отрицание // Филологические науки. 1991. №1 С.107-111.

113. Гольдин В.Е. Этикет и речь. Саратов, 1979. 112 с.

114. Гольдин В.Е. Обращение: теоретические проблемы. Саратов, 1987. 129с.

115. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С.276-302.

116. Горелов И.Н. Вопросы теории речевой деятельности. Психолингвистические основы искусственного интеллекта. Таллин: Валгус, 1987. 196 с.

117. Городецкий Б.Ю., Кобозева И.М., Сабурова И.Г. К типологии коммуникативных неудач // Диалоговое взаимодействие и представление знаний / Отв. ред. А.С. Нариньяни. Новосибирск: Вычислительный центр СО АН СССР, 1985. С.64-79.

118. Горошко Н.И. Особенности мужского и женского вербального поведения. Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. М. 1996. 21 с.

119. Горский Д.П., Нарский И.С., Ойзерман Т.И. Истина как процесс и какрезультат познания // Современные проблемы теории познания диалектического материализма. М.: Мысль, 1970. С.3-53.

120. Готлиб Н.В. Типы социальных ситуаций и «право» говорящего на антисоциальное речевое поведение (на материале речевого акта угрозы) // Язык в эпоху знаковой культуры. Тезисы докл. международной науч. конф. Иркутск: ИГПИИЯ, 1996. С.31-33.

121. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985, Вып. 16. С.217-238.

122. Гумбольдт В.фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. 400с.

123. Дейк ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. 312с.

124. Дейк ван Т.А., Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.23. Когнитивные аспекты языка. М: Прогресс, 1988. С.153-211.

125. Дейк ван Т.А. Вопросы прагматики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.8. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. С.259-336.

126. Дементьев В.В. Фатические речевые жанры // Вопросы языкознания. 1999. №1. С.37-55.

127. Дементьев В.В. Жанровая структура фатической коммуникации. Авто-реф. дисс. . канд. филолог, наук. Саратов, 1995. 19с.

128. Дементьев В.В. Основы теории непрямой коммуникации. Автореф. дисс. . д-ра филолог, наук. Саратов, 2001. 39 с.

129. Демина Л.А. Парадоксы нереференциальности // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1990. С Л 0-20.нова. М.: Наука, 1990. С.10-20.

130. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века // Язык и наука конца 20 века / Отв. ред. Ю.С. Степанов. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. С.239-320.

131. Демьянков В.З. Конвенции, правила и стратегии общения (интерпретирующий подход к аргументации). // Изв. АН СССР, серия лит. и яз. Т.41. №4. 1982. С.327-337.

132. Дешериева Т.И. Лингвистический аспект категории времени в его отношении к физическому и философскому аспектам // Вопр. языкознания. 1975. №2. С.111-117.

133. Добрович А.Б. Ролевая модель межличностного общения // Принципиальные вопросы теории знаний. Тарту, 1984. Вып.688. С.70-84.

134. Добровольский Д.О., Караулов Ю.Н. Идиоматика в тезаурусе языковой личности//Вопр. языкознания. 1993. №2. С.5-15.

135. Долинин К. А. Интерпретация текста. Л., 1985. 288 с.

136. Доценко Е.Л. Психология манипуляции. Феномены, механизмы и защита. М.: ЧеРо. Изд-во МГУ, 1996. 344 с.

137. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. СПб.: Изд. СПб. ун-та, 1999. 281с.

138. Ермакова О.Н., Земская Е.А. К Построению типологии коммуникативных неудач (на материале естественного русского диалога) // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект / Отв. ред. Е.А. Земская. М.: Наука, 1993. С.30-64.

139. Ермолаев Б.А. Целеобразование и коммуникация // Оптимизация речевого воздействия / Отв. ред. Р.Г. Котов. М.: Наука, 1990. С.46-55.

140. Жанры речи. Саратов, 1997. 212с.

141. Жанры речи-2. Саратов, 1999. 286 с.

142. Жанры речи-3. Саратов, 2002. с.

143. Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи // Вопр. языкознания. 1964. №6. С.26-38.

144. Жинкин Н.Н. Речь как проводник информации. М.: Наука, 1982. 160с.189.3анина E.JI. Вариативность возражения как текстового значения отрицания // Фразеология и личность. Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. A.M. Каплуненко. Иркутск: ИГПИИЯ, 1995. С.11-17.

145. Земская Е.А., Ширяев Е.Н. Устная публичная речь: разговорная или кодифицированная? // Вопросы языкознания. 1980. №2. С.61-72.

146. Земская Е.А. Русская разговорная речь. Лингвистический анализ и проблемы обучения. М.,1970. с.240.

147. Земская Е.А. Русская разговорная речь. (Тексты). М., 1979. 306 с.

148. Земская Е.А., Китайгородская М.А., Розанова Н.Н. Особенности мужской и женской речи // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993. С.90-135.

149. Зернецкий И.П. Единицы речевой деятельности в диалогическом дискурсе / Языковое общение. Единицы и регулятивы. Калинин, 1987. С.89-95.

150. Зимняя И. А. Психология студента как субъекта учебной деятельности // Сб. науч. тр. М., 1989. 130 с.

151. Знаков В. В. Психология понимания правды. СПб.: Алетейя, 1999. 279 с.

152. Значение и смысл речевых образований / Отв. Ред. И.П. Сусов. Калинин: Калин, гос. ун-т, 1979. 173 с.

153. Зобов Р.А., Мостепаненко А.М. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства // Ритм, пространство и времяв литературе и искусстве. JL: Наука, 1974. С. 11-25.

154. Золотарева Е.В. О прагматике самооценки // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний. Материалы Всероссийской науч. конф. Иркутск: ИГЛУ, 1998. С.58-60.200.3олотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М.: Наука, 1982. 366 с.

155. Золотова Г.А. Роль ремы в организации и типологии текста // Синтаксис текста/ Отв. ред. Г.А. Золотова. М.: Наука, 1979. С. 113-133.

156. Иванов О.В. Коммуникативно-прагматическое описание диалога принуждения в русском языке. Дисс. . канд. филолог, наук. М., 1994. 204с.

157. Изаренков Д.И. Обучение диалогической речи. М., 1986. 160 с.

158. Изаренков Д.И. Структура и функциональные особенности диалога в современном русском языке. Дисс. . канд. филолог, наук. М.,1979. 199 с.

159. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М.: УРСС, 2002. 284 с.

160. Йокояма О. Теория коммуникативной компетенции и проблематика порядка слов в русском языке // Вопр. языкознания. 1992. №6. С.94-103.

161. Йотов Ц.Д. Диалог в общении и в обучении. София, 1979. 245 с.

162. Каменская О.Л. Компоненты семантической структуры текста: Автореф. дисс. . д-ра. филолог, наук. М., 1988. 49 с.

163. Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М.,1990. 151с.

164. Камчатнов A.M. Подтекст: термин и понятие // Филологические науки. 1988. №З.С.40-44.

165. Капанадзе Л.А. Семейный диалог и семейные номинации // Язык и личность. М., 1989. С. 100-105.

166. Каплуненко A.M. Об интенциональном горизонте двусмысленности // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний. Материалы Всероссийской науч. конф. Иркутск: ИГЛУ, 1998. С.73-74.

167. Каплуненко A.M. Развитие фразеологии и человеческий фактор // Фразеология и личность. Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. A.M. Каплуненко. Иркутск: ИГПИИЯ, 1995. С. 17-28.

168. Каплуненко A.M. Язык в эпоху знаковой культуры: бегство от символа // Язык в эпоху знаковой культуры. Тезисы докл. международной науч конф. Иркутск: ИГПИИЯ, 1996. С.55-56.

169. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.,1992. 332 с.

170. Караулов Ю.Н. О русском языке зарубежья // Вопр. языкознания. 1992. №6.С.5-18.

171. Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989. С.3-8.

172. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 263с.

173. Касевич В.Б. Язык и знание // Язык и структура знания 1 Отв. ред. P.M. Фрумкина. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1990. С.8-25.

174. Касевич В.Б., Храковский B.C. От пропозиции к семантике предложения // Типология конструкций с предикатными актантами. Л.: Наука, 1985.С.9-17.

175. Касимова Г.К. Русские глаголы со значением информации и их субъектные связи. Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. М., 1986. 24 с.

176. Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопр. языкознания. 1994. №5.С. 126-139.

177. Кибрик А.А. Фокусирование внимания и местоименно-анафорическая номинация//Вопр. языкознания. 1987. №3. С.79-90.

178. Кибрик А.Е. Динамика информационного диалога // Диалоговое взаимодействие и представление знаний / Отв. ред. А.С. Нариньяни. Новосибирск. Вычислительный центр СО АН СССР, 1985. С.5-18.

179. Киселева Л.А. Вопросы теории речевого воздействия. Л.: ЛГУ, 1978. 160с.

180. Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Языковая личность в аспекте проблем судебной экспертизы устной речи // Язык и личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1989. С.131-143.

181. Клюев Е.В. Речевая коммуникация. М., 1998. 224с.

182. Кобозева И.М. "Теория речевых актов" как один из вариантов теории речевой деятельности // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. М.: Прогресс, Вып. 17. 1986. С.7-21.

183. Ковалева JI.M. Идентифицирующее и предикатное значение vs. компонентный анализ и теория прототипического значения // Язык в эпоху знаковой культуры. Тезисы докл. международной науч конф. Иркутск: ИГПИИЯ, 1996. С.61-3.

184. Ковтунова И.И. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения. М., 1976. 235 с.

185. Кожевникова К. Об аспектах связности в тексте как целом // Синтаксис текста/Отв. ред. Г.А. Золотова. М.: Наука, 1979. С.49-67.

186. Кожина М.Н. Речевой жанр и речевой акт // Жанры речи. Саратов. 1999. 286с.

187. Кожина М. Н. Стилистика русского языка. М., 1983. 223 с.

188. Колесников В.В. О соотношении прагматики и семантики // Современные проблемы романистики: функциональная семантика / Тез. V Всесоюзной конференции по романскому языкознанию. Калинин, 1986. Т. 1. С. 147-148.

189. Колшанский Г.В. О языковом механизме порождения текста // Вопр. языкознания. 1983. №3. С.44-51.

190. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: Наука, 1975. 230 с.

191. Комина Н.А. Прагматическая структура сложной реплики // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин, 1980. С. 106-111.

192. Комина Н.А. Текстообразующая роль коммуникативной интенции // Содержательные аспекты предложения и текста. Калинин, 1986. С. 122128.

193. Кормановская Т.И. О коммуникативной организации сложноподчиненного предложения//Вопр. языкознания. 1987. №3. С. 102-110.

194. Коровкин М.М. Созидающее сознание: от мира вещей к миру слов (когниция, номинация, коммуникация) // Когнитивные аспекты языкового значения. Межвуз. сб. науч.тр. / Отв. ред. А. В. Кравченко. Иркутск: ИГЛУ, 1997. С.17-28.

195. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. СПб.: Златоуст, 1999.247 с.

196. Костюшкина Г.М. Пространственно-временная категоризация опыта в языке // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний. Материалы Всероссийской науч. конф. Иркутск: ИГЛУ, 1998. С.91-92.

197. Кох В.А. Предварительный набросок дискурсивного анализа семантического типа // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.8. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. С. 149-171.

198. Кравченко А.В. К проблеме наблюдателя как системообразующего фактора в языке // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. Т.52. №3. С.45-56.

199. Кравченко А.В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации. Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1996. 160 с.

200. Крестинский С.В. Интерпретация актов молчания в дискурсе //Язык, дискурс, личность. Тверь, 1990. С.38-45.

201. Кривоносов А.Т. Мышление без языка? // Вопр. языкознания. 1992. №2.С.69-84.

202. Крысин Л.П. О речевом поведении человека в малых социальных общностях // Язык и личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелев. М: Наука, 1989. С.78-85.

203. Крысин Л.П. Социологические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989. 188с.

204. Куайн У.О. Референция и модальность // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (проблемы референции). М.: Радуга, 1982. С.87-108.

205. Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память // Логический анализ языка. Культурные концепты / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991. С.85-91.

206. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Отв. ред. Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1988. С. 141-172.

207. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца 20 века / Отв. ред. Ю.С. Степанов. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. С.144-238.

208. Кузнецова Т.Я. Вертикальный контекст (К проблеме сложного синтаксического целого): Автореф. дисс. . д-ра. филолог, наук. СПб, 1995. 34 с.

209. Кузнецова Э.В. К проблеме семантизации базовых единиц в словаре семантических классов русских глаголов // Словарные категории. М., 1988. С.23-27.

210. Кузьмина Т.Е. Закономерности понимания причинно-следственных отношений в тексте // Понимание и интерпретация текста: Сб. науч. тр. /

211. Отв. ред. Г.И. Богин. Тверь: ТГУ, 1994. С. 155-160.

212. Кутянина Е.М. Эмоциональная экспрессия переспроса // Глубинные аспекты языковых единиц. Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Г.М. Кос-тюшкина. Иркутск: ИГЛУ, 1998. С.91-95.

213. Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С.439-470.

214. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987. С.126-170.

215. Лаптева О.А. О грамматике устного высказывания // Вопросы языкознания. 1980. №2. С.45-60.

216. Лаптева О.А. Живая русская речь с телеэкрана. Сегед, 1990. 517с.

217. Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М., 1976. 397 с.

218. Лаптева О.А. Современная русская устная научная речь Т.4. Тексты. М., 1999. с.375.

219. Лахман Р. Ценностные аспекты семиотики культуры (семиотики текста Ю. Лотмана)// Лотмановский сборник. М.: ИЦ-Гарант, 1994. С.192-210.

220. Лебедева Л.Б. Высказывания о мире: содержательные и формальные особенности // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1990. С.52-62.

221. Леонтьев А.А. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации // Синтаксис текста. М.,1979. С. 18-36.

222. Леонтьев А.А. Деятельность. Сознанине. Личность. М., Изд. Политической литер., 1975. 302 с.

223. Леонтьев А.А. Психология речевого общения. Автореф. дисс. . д-ра. филолог, наук. М., 1975. 39 с.

224. Леонтьев А.А. Основы теории речевой деятельности. М.: Наука, 1974. 368 с.

225. Лингводидактический поиск на рубеже веков. Юбилейный сборник. Москва, 2000.

226. Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. Т.52. №1. С.3-9.

227. Макаров М.Л. Интепретативный анализ дискурса в малой группе. Тверь: ТГУ, 1998. 200с.

228. Маковский М.М. «Картина мира» и миры образов (Лингвокультуроло-гические этюды) //Вопр. языкознания. 1992. №6. С.36-53.

229. Малинович М.В., Бидагаева С.Д. О роли наречий в тема-рематической организации высказывания // Глубинные аспекты языковых единиц. Меж-вуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Г.М. Косиошкина. Иркутск: ИГЛУ, 1998. С.99-104.

230. Малинович Ю.М. Семантика личностной пристрастности как одна из актуальных проблем современной лингвистики // Язык в эпоху знаковой культуры. Тезисы докл. международной науч. конф. Иркутск: ИГПИИЯ, 1996. С.87-89.

231. Малинович Ю.М. Семантика эгоцентрических категорий: клятвы в русскоязычной культуре // Проблемы структурно-семантической организации текста: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. O.K. Денисова. Иркутск, ИГЛУ, 1999.С.97-104.

232. Малинович Ю.М. Семантика эгоцентрических категорий в концептуальной модели естественного языка // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний. Материалы Всероссийской науч. конф. Иркутск: ИГЛУ, 1998. С.116-119.

233. Малинович Ю.М. Экспрессия и смысл предложения: Проблемы эмоционально-экспрессивного синтаксиса. Иркутск: Изд-во Иркутского унта, 1989. 216 с.

234. Матевосян Л.Б. Имплицитные смыслы высказывания в рамках диалогического единства // Филологические науки. 1996 №3. С.72-79.

235. Матевосян Л.Б. Стереотипное высказывание как психо- и социолингвистический феномен // Филологические науки. 1994. №2. С.71-79.

236. Матезиус В.О потенциальности языковых явлений // Пражский лингвистический кружок: Сб. статей. М: Прогресс, 1967. С.42-70.

237. Машковцева А.Ю. Коммуникативно-прагматический потенциал синонимов: словарное представление и текстовые реализации. Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. СПб., 2000. 23 с.

238. Менг К. Проблема анализа диалогического общения // Текст как психолингвистическая реальность. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1982. С.14-18.

239. Месеняшина Л.А. Детская игра как объект семиотики // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики. Тезисы докл. Всероссийской науч. конф. Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 1999. С.60-61.

240. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М.: Аспект Пресс, 1996. 207с.

241. Минский М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.23. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988 С.281-309.

242. Михальская А.К. Педагогическая риторика. История и теория. М., 1998. 438 с.

243. Москальская О.И. Грамматика текста: Учебное пособие, М.: Высшая школа, 1981. 183 с.

244. Муханов И.Л. К вопросу о соотношениях понятий "эмоции", "экспрессия", "оценка" // Русский язык и литература в общении народов мира: проблемы функционирования и преподавания: Доклады и сообщения молодых ученых на 7 Конгрессе МАПРЯЛ. М., 1990, С.68-73.

245. Муханов И.Л. Субъективно-модальные значения экспрессивно-отрицательных предложений со словами какой и какое (функционально-прагматический аспект) // Дисс. . канд. филолог, наук. М., 1988. 242с.

246. Нефедова Л.А. Высказывание как средство манипулирования наблюдателем в повседневном общении I! Когнитивные аспекты языкового значения 2. Говорящий и наблюдатель: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. А.В. Кравченко. Иркутск: ИГЛУ, 1999. С.38-43.

247. Николаева Т.М. Лингвистическая демагогия Н Прагматика и проблемы интенсиональные / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.:, 1988. С.154-165.

248. Николаева Т.М. О принципе "некооперации" и/или о категориях социолингвистического воздействия // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1990. С.225-234.

249. Николаева Т.М. Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып.8. С.5-9.

250. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. (Теория речевых актов). М., 1986. 422с.

251. Новое в зарубежной лингвистике. Вып.13. (Логика и лингвистика). М.,1982. 432 с.

252. Новое в зарубежной лингвистике. Вып.8. (Лингвистика текста). М., 1978. 479с.

253. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. (Лингвистическая прагматика). М., 1985. 501 с.

254. Новосельцева О.О. Высказывания, выражающие оценку истинности чужого сообщения: Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. СПб, 1997. 20 с.

255. Останин А.И. Целевая соотносительность обращения и высказывания // Филологические науки. 1998. №1. С.65-72.

256. Остин Д. Слово как действие!! Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 17. С.22-150.

257. Павиленис В.М. Проблема смысла. М.: Мысль, 1983. 286 с.

258. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (Референциальные аспекты семантики местоимений). М.: Наука, 1985. 371 с.

259. Падучева Е.В. Говорящий как наблюдатель: об одной возможности применения лингвистики в поэтике // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. Т.52. №3. С.33-44.

260. ЗЮ.Падучева Е.В. Говорящий, субъект речи и субъект сознания // Логический анализ языка. Культурные концепты / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991.С.164-168.

261. ЗП.Падучева Е.В. Прагматические аспекты связности диалога // Изв. АН СССР. Серия лит. и яз. 1982. Т.41 №4. С.306.

262. Падучева Е.В. Семантика нарратива // Семантические исследования. М„ 1996.

263. Паршин П.Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века//Вопр. языкознания. 1996. №2. С.19-43.

264. Першина Е.Л. Формирование системы целей участника языковоговзаимодействия //Диалоговое взаимодействие и представление знаний / Отв. ред. А.С. Нариньяни. Новосибирск. Вычислительный центр СО АН СССР, 1985.С.143-150.

265. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. М.: Изд-во МГУ, 1988. 208 с.

266. Петрищева Е.Ф. Об эмоциональной окрашенности слов в современном русском языке (опыт лингвистического эксперимента / Развитие лексики современного русского языка. М., 1965. С.29-50.

267. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М.: Учпедгиз, 1956. 512 с.

269. Пименов Е.А. Бипропозициональность в типологическом аспекте // Язык в эпоху знаковой культуры. Тезисы докл. международной науч. конф. Иркутск: ИГПИИЯ, 1996. С.105-106.

270. Пименов Е.А. Этногерменевтика и этнориторика: пути развития // Когнитивная лингвистика: современное состояние и перспективы развития. Материалы Первой международной школы-семинара по когнитивной лингвистике. Ч. 1. Тамбов: Изд-во ТГУ, 1998. С.25-26.

271. Плотникова С.Н. К основам судебной лингвистики: дискурс, представляющий собой обман // Язык в эпоху знаковой культуры. Тезисы докл. международной науч. конф. Иркутск: ИГПИИЯ, 1996. С.110-111.

272. Плотникова С.Н. Обман как вербальное знаковое поведение // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики. Тезисы докл. Всероссийской науч. конф. Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 1999.С.71-73.

273. Плотникова С.Н. Пропозициональная основа дискурса и перевод // Вопросы теории и практики перевода. Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Л.И. Соколова. Иркутск: ИГЛУ, 1997. С.60-71.

274. Плотникова С.Н. Решение проблем в серии бесед // Фразеология и личность. Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. A.M. Каплуненко. Иркутск: ИГПИИЯ, 1995. С.120-133.

275. Плотникова С.Н. Сотрудничество и конфликт в беседе: анализ интерактивных стратегий: Учебное пособие. Иркутск: ИГЛУ, 1998. 48 с.

276. Плотникова С.Н. Структура знания как основа определения типа беседы // Когнитивные аспекты языкового значения. Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. А.В. Кравченко. Иркутск: ИГЛУ, 1997. С.109-118.

277. Покровская Я.А. Отражение в языке агрессивных состояний человека: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Волгоград, 1998. 19 с.

278. Поляк О.Е. Когнитивная модель иллокутивной составляющей дискурс-ной аргументативной единицы: Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. М., 1998.22с.

279. Попова Т.В. Типы полилогических единств в речевом общении коммуникантов, выполняющих относительно равные роли: Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. СПб., 1995. 14 с.

280. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Отв. ред. Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1988. С.8-69.

281. Потапова Р.К. Речь: коммуникация, информация, кибернетика. М.: Радио и связь, 1997. 527 с.

282. Потебня А.А. Мысль и язык. Киев: Синто, 1993. 190 с.

283. Почепцов О.Г. Прагматический аспект изучения предложения // Иностранные языки в школе. 1975. №6. С. 15-25.

284. Почепцов Г.Г. О коммуникативной типологии адресата // Речевые акты в лингвистике и методике. Пятигорск, 1986. С. 10-17.

285. Почепцов Г.Г. Слушатель и его роль в актах речевого общения // Языковое общение: единицы и регулятивы. Калинин, 1987. С.26-43.

286. Почепцов О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира // Вопр. языкознания. 1990. №6. С.110-122.

287. Практическая грамматика русского языка для зарубежных преподавателей-русистов // Под ред. Н.А. Мете. М., 1985. 405 с.

288. Прозоров В.В. Молва как филологическая проблема // Филологические науки. 1998. №3.С.73-78.

289. Протасова Е.Ю. Функциональная прагматика: вариант психолингвистики или общая теория языкознания? // Вопр. языкознания. 1999. №1. С.142-155.

290. Психология студента как субъект учебной деятельности / Отв. Ред. И.А. Зимняя. М.: Моск. гос. инт. ин. яз. им. М. Тореза, 1989. 130 с.

291. Пузанова О.В. Прагматика и семантика умолчания: Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. СПб., 1998. 18 с.

292. Пушкин А.А. Прагмалингвистические характеристики дискурса личности // Личностные аспекты языкового общения: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. И.П. Сусов. Калинин: ЮГУ, 1989. С.45-54.

293. Пшенкина Т.Г. Некоторые особенности восприятия и порождения речевого высказывания в условиях межкультурной коммуникации // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний. Материалы Всероссийской науч. конф. Иркутск: ИГЛУ, 1998. С. 145-147.

294. Радзиевская Т.В. Прагматические противоречия при текстообразовании // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М: Наука, 1990. С. 148-161.

295. Радзиевская Т.В. Текстовая коммуникация. Текстообразование // Человеческий фактор в языке. Коммуникация. Модальность. Дейксис / Отв. ред. Т.В. Булыгина. М.: Наука, 1992. С.79-108.

296. Радченко О.А. Лингвофилософский неоромантизм И.Л. Вайсгербера // Вопр. языкознания. 1993. №2. С.107-114.

297. Разлогова Е.З. Когнитивные установки в прямых и непрямых ответах на вопрос // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1989.1. С.133-154.

298. Речевое воздействие: Проблемы прикладной лингвистики. М., 1972. 44 с.

299. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М.: Academia, 1995. 159 с.

300. Руднев В.П. Теоретико-лингвистический анализ художественного дискурса: Автореф. дисс. . д-ра. филолог, наук. М., 1996. 47 с.

301. Рябова М.Ю. Семиотика времени в контексте культуры // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики. Тезисы докл. Всероссийской науч. конф. Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 1999. С.84-85.

302. Рябцева Н.К. "Вопрос": Прототипическое значение концепта // Логический анализ языка. Культурные концепты / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1991. С.72-77.

303. Рябцева Н.К. Истинность в субъективно-модальном контексте II Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1995. С.139-150.

304. Савельева Е.П. Номинации речевых интенций в русском языке и их се-мантико-прагматическое истолкование: Дисс. . канд. филолог, наук. М., 1991. 199 с.

305. Савосина Л.М. Актуализационная парадигма предложения. Типы коммуникативных задач и средства их решения // Вопр. языкознания. 1998. №3. С.141-150.

306. Сапаров М.А. Об организации пространственно-временного континуума художественного произведения // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974. С.85-103.

307. Сапожникова О.С. Соотношение естественной и литературной коммуникации II Филологические науки. 1998. №1. С.83-91.

308. Сафаров Ш. Этносоциопрагматика речевого общения (принципы сопоставительно-типологического описания): Автореф. дисс. . д-ра. фидолог, наук. Л., 1991. 32 с.

309. Сахарный Л.В. Тексты-примитивы и закономерности их порождения // Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи / Отв. ред. Е.С. Кубрякова. М.: Наука, 1991. С.221-237.

310. Свинцов В.И. Заблуждение, ложь, дезинформация (соотношение понятий и терминов) // Философские науки. 1982. №1. С.76-84.

311. Свинцов В.И. Истинностные аспекты коммуникации и проблемы совершенствования речевого сообщения // Оптимизация речевого воздействия / Отв. ред. Р.Г. Котов. М: Наука, 1990. С.67-86.

312. Свинцов В.И. О дезинформации // Текст как психолингвистическая реальность. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1982. С.33-42.

313. Сергеев В.М. Когнитивные методы в социальных исследованиях // Язык и моделирование социального взаимодействия / Отв. ред. В.М. Сергеев. М.: Прогресс, 1987. С.3-20.

314. Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка. М.: Наука, 1983. 318с.

315. Серебренников Б.А. Язык отражает действительность или выражает ее знаковым способом? Как происходит отражение картины мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Отв. ред. Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1988. С.70-107.

316. Серио П. Лингвистика и биология. У истоков структурализма: биологическая дискуссия в России // Язык и наука конца 20 века / Отв. ред. Ю.С. Степанов. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. С.321-341.

317. Сидоров Е.В. Личностный аспект речевой коммуникации и текста // Личностные аспекты языкового общения: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. И.П Сусов. Калинин: КГУ, 1989. С.16-25.

318. Слесарева Н.А. Проблемы функционального синтаксиса современного английского языка. М.: Наука, 1981. 204 с.

319. Смолина К.П. Лексико-семантическая группа и синонимический рядкак конкретная манифестация системности в лексике // Язык: система и функционирование. М., 1988. С.219-226.

320. Солнцев А.В. Виды номинативных единиц // Вопр. языкознания. 1987. №2. С.133-136.

321. Сорокин Ю.А. Речевые маркеры этнических и институциональных портретов и автопортретов (Какими мы видим себя и других) // Вопр. языкознания. 1995. №6. С.43-53.

322. Сорокин Ю.А. Политический дискурс в России. М., 1996. 126 с.

323. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию / Пер. с франц. М.: Прогресс, 1977. 695с.

324. Спивак Д.Л. Лингвистика измененных состояний сознания // Вопр. языкознания. 1985. №1. С.50-57.

325. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, дискурс, факт и принцип причинности // Язык и наука конца 20 века / Отв. ред. Ю.С. Степанов. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. С.35-73.

326. Степанов Ю.С. В поисках прагматики // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т.40. №4. С.325-332.

327. Степанов Ю.С. Между "системой" и "текстом": выражения фактов // Язык Система. Язык - Текст. Язык - Способность / Отв. ред. Ю.С. Степанов. М: Ин-трусск. яз. РАН, 1995. С.111-119.

328. Степанов Ю.С. Слова "правда" и "цивилизация" в русском языке (К вопросу о методе в семантике языка и культуры) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1972. Т.31. №2. С. 165-175.

329. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М.: Школа ЯЗЫКИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ, 1997. 824 с.

330. Столнейкер Р.С. Прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С.419-438.

331. Стросон П.Ф. Идентифицирующая референция и истинностное значение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистикапроблемы референции). М.: Радуга, 1982. С. 109-133.

332. Стросон П.Ф. О референции // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (проблемы референции). М.: Радуга, 1982. С.55-86.

333. Супрун А.Е. Текстовые реминисценции как языковое явление // Вопр. языкознания. 1995; №6. С. 17-29.

334. Сусов И.П. Прагматическая структура высказывания II Языковое общение: единицы и регулятивы. Калинин, 1986. С.7-12.

335. Сусов И.П. Личность как субъект языкового общения // Личностные аспекты языкового общения: Межвуз. сб. науч. тр. Отв. ред. И.П. Сусов. Калинин: КГУ, 1989. С.9-16.

336. Сусов И.П. Семантика и прагматика предложения. Калинин, 1980. 47с.

337. Сухих С.А. типология языкового общения // Язык, дискурс и личность. Тверь, 1990. С.45-50.

338. Сэпир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Пер. с англ. М.: Прогресс. Универс, 1993. 654 с.

339. Тарасов Е.Ф. Речевое воздействие: методология и теория // Оптимизация речевого воздействия f Отв. ред. Р.Г. Котов. М.: Наука, 1990. С.46-55.

340. Тарасов Е.Ф. Речевое общение как воздействие // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики. Тезисы докл. Всероссийской науч. конф. Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 1999. С.98-99.

341. Тарасов Е.Ф. О ритуализации общения // Национальная культура и общение. М., 1977. 96 с.

342. Тарасов Е.Ф. Основы теории речевой деятельности. М., 1974. 368 с.

343. Тарасова И.П. Метапредложение как средство анализа единиц различных уровней // Филологические науки. 1989. №5. С.54-60.

344. Тарасова И.П. Речевое общение, толкуемое с юмором, но всерьез: Пособие по самообразованию. М.: Высшая школа, 1992. 175 с.

345. Тарасова И.П. Структура смысла и структура личности коммуниканта //Вопр. языкознания. 1992. №4. С.103-110.

346. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: Наука, 1986. 143с.

347. Толстая С.М. Магия обмана и чуда в народной культуре // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1995. С.109-114.

348. Торсуева И.Г. Интонация и смысл высказывания. М.: Наука, 1979. 109с.

349. Троянов В.И. Стратегии коммуникантов в споре // Прагматика и логика дискурса. Ижевск, 1991. с.21.

350. Тураева З.Я. Лингвистика текста (Текст: Структура и семантика): Учебное пособие. М.: Просвещение, 1986. 127 с.

352. Ульрих М. Об имитации речи // Вопр. языкознания. 1992. №6. С.66-81.

353. Успенский Б.А. Избранные труды. Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Гнозис, 1994. Т.1. 364 с.

354. Успенский Б.А. Избранные труды. Язык и культура. М.: Гнозис, 1994. Т.2. 686 с.

355. Уфимцева А.А., Азнаурова Э.С., Кубрякова Е.С., Телия В.Н. Лингвистическая сущность и аспекты номинации // Языковая номинация. Общие вопросы. М.: Наука, 1977. С.7-99.

356. Уфимцева Н.В. Ядро языкового сознания и этнический характер русских // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики. Тезисы докл. Всероссийской науч. конф. Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 1999. С. 103-104.

357. Федорова Л.Л. Типология речевого воздействия и его место в структуре значения // Вопр. языкознания 1991. №6. С.62-71.

358. Федосюк М.Ю. Неявные способы передачи информации в тексте // Учебное пособие по спецкурсу. М.,1988. 83 с.

359. Федосюк М.Ю. "Стиль" ссоры // Русская речь. М.,1993. №5. С.14-19.

360. Федосюк М.Ю. Имплицитная предикация в русской речи. Автореф. дисс. . д-ра. филолог, наук. М., 1989. 33 с.

361. Федосюк М.Ю. Исследование средств речевого воздействия и теория жанров речи // Жанры речи. Саратов, 1997. С.66-88.

362. Федосюк М.Ю. Комплексные жанры разговорной речи: «утешение», «убеждение» и «уговоры» // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург, 1996. С.73-94.

363. Фефилов А.И. Модально-прагматическая интерпретация чужого высказывания// Филологические науки. 1991. №1. С.64-72.

364. Фигуровский И.А. Введение в общее языкознание. М., 1969. 232 с.

365. Филин Ф.П. О лексико-семантических группах слов // Езиковедски исследования в чест на акад. Стефан Младенов. София, 1957.

366. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.23. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. С.52-92.

367. Филонов Л.Б. Психология развития контакта между людьми в условиях затрудненного общения: Автореф. Дисс. . д-ра. филолог, наук. М., 1985. 34 с.

368. Фишер Р., Юри У. Путь к согласию // Язык и моделирование социального взаимодействия / Отв. ред. В.М. Сергеев. М.: Прогресс, 1987. С. 173-206.

369. Флоря А.В. Лирический дискурс как объект лингво-эстетической интерпретации: Автореф. дисс. . д-ра. филолог, наук. СПб., 1995. 46 с.

370. Формановская Н.И. Русский речевой этикет: лингвистический и методический аспекты. М., 1989. 126 с.

371. Формановская Н.И. Употребление русского речевого этикета. М., 1982.192с.

372. Формановская Н.И. Коммуникативно-прагматические аспекты единиц общения, М., 1998. 291 с.

373. Формановская Н.И. О коммуникативно-семантических группах и интернациональной семантике их единиц // Языковое общение и его единицы. Калинин, 1986. С.71-77.

374. Формановская Н.И. Речевая интенция как объект исследования в лингвистическом и методическом аспектах // Лингводидактический поиск на рубеже веков: Юбилейный сборник. М., 2000. С.213-225.

375. Формановская Н.И. Размышления о единицах общения // РЯЗР. 2000. №1. С.56-63.

376. Фрумкина P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? // Язык и наука конца 20 века / Отв. ред. Ю.С. Степанов. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. С.74-117.

377. Фрумкина P.M. Культурологическая семантика в ракурсе эпистемологии //Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1999. Т.58. №1. С.3-10.

378. Фрумкина P.M., Звонким А.К., Ларичев О.И., Касевич В.Б. Представление знаний как проблема // Вопр языкознания. 1990. №6. С.85-101.

379. Фуко М. Археология знания / Пер. с франц. Киев: Ника-центр, 1996. 207 с.

380. Хайдеггер М. Феноменология. Герменевтика. Философия языка. М: Гнозис, 1993. 332с.

381. Халеева И.И. Вторичная языковая личность как реципиент инофонного текста // Язык Система. Язык - Текст. Язык - Способность / Отв. ред. Ю.С. Степанов. М: Ин-трусск. яз. РАН, 1995. С.277-285.

382. Хахалова С.А. Метафора в аспектах языка, мышления и культуры. Иркутск: Изд-во Иркутского гос. лингвистического ун-та, 1998. 249 с.

383. Хомский Н. Язык и мышление / Пер. с англ. М.: Изд-во МГУ, 1972. 122с.

384. Храпченко М.В. Текст и его свойства // Вопр. языкознания. 1985. №2. С.3-10.

385. Хэллидей М.А. К. Лингвистическая функция и литературный стиль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.9. Лингвостилистика. М.: Прогресс, 1980. С. 116-147.

386. Целищев В.В. Философские проблемы семантики возможных миров. Новосибирск: Наука, 1977. 191 с.

387. Чагин Б.А. Субъективный фактор. Структура и закономерности. М.: Мысль, 1968. 218с.

388. Чахоян Л.П., Паронян А. Взаимодействие интенций как фактор, определяющий типы межличностного общения // Личностные аспекты языкового общения: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. И.П. Сусов. Калинин: КГУ, 1989. С.67-75.

389. Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике: сходства и различия в теориях и целях // Вопр. языкознания. 1996. №2. С.68-78.

390. Черняховская Л.А. Информационный инвариант смысла и информативность его языкового выражения: Автореф. дисс. . д-ра. филолог, наук. М.,1983. 34с.

391. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. М.: Учпедгиз, 1941. 620 с

392. Шахнарович A.M. Языковая личность и языковая способность // Язык -Система. Язык Текст. Язык - Способность. / Отв. ред. Ю.С. Степанов. М: Ин-трусск. яз. РАН, 1995. С.213-223.

393. Шаховский В.И. Эмотивный компонент значения и методы его описания. Волгоград, 1983, 94 с.

394. Шаховский В.И. Язык власти: взгляд лингвиста // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний. Материалы Всероссийской науч. конф. Иркутск: ИГЛУ, 1998. С.201-203.

395. Шведова Н.Ю. К изучению диалогической речи. Реплики повторы // Вопр. языкознания. 1956. №2.

396. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях М.,1977. 168с.

397. Шмелева Т.В. Модель речевого жанра // Жанры речи. Саратов, 1997. С.88-99.

398. Шмелева Т.В. Кодекс речевого поведения// РЯЗР 1983. №1. С.72-77.

399. Шмидт Р. Искусство общения, М., 1992. 79 с.

400. Ыйм X. Прагматика речевого общения / проблемы моделирования языковой интеракции. Тарту, 1978. С.8-36.

401. Ыйм X. Семантика и теория понимания языка. Анализ лексики и текстов директивного общения. Дисс. . д-ра. филолог, наук. Тарту, 1983. 34с.

402. Экман П. Психология лжи. СПб.: Питер, 2000. 268 с.

403. Язык и личность. М.,1989. 214с.

404. Язык и общество. Саратов, 1995. 92 с.

405. Язык, дискурс, личность. Тверь, 1990. 134 с.

406. Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики // Сб. обзоров. М., 1984. 222 с.

407. Языковое общение: процессы и его единицы. Калинин, 1986. 150 с.

408. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». Сб. статей. М.: Прогресс, 1975. С. 193-230.

409. Якубинский Л.П. Язык и его функционирование. Изб. Работы. М., 1986. 207с.

410. Austin J. L. How to Do Things with Words. London: Oxford University Press. 1971. 167 p.

411. Dijk T. A. van. The study of discourse // Dijk T. A. van (ed.). Discourse as

412. Structure and Process. Discourse Studies: A Multidisciplinary Introduction. London: Thousand Oaks, 1997. P. 1-34.

413. Lewis D. Truth in fiction // Lewis D. Philosophical Papers. Vol 1. New York: Oxford University Press. 1983. P.261-280.

414. Lewis D. Convention. A Philosophical Study. Oxford: Basil Blackwell. 1986.213 р.

415. Searle J. R. Speech Acts. An Essay in the Philosophy of Language. Cambridge: Cambridge University Press. 1969. 203 p.

416. Stubbs M. Discourse Analysis. The Sociolinguistic Analysis of Natural Language. Oxford: Basil Blackwell. 1984. 272 p.1. Словари

417. Ковалева С. 7000 золотых пословиц и поговорок. М.: ACT, 1999. 479с.

418. Словарь лагерно-тюремно-блатного жаргона. М.: Края Москвы, 1992. 516 с.

419. Толковый словарь русского языка. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. М.: Русский язык, 2000. 940с.

420. Толковый словарь русских глаголов. Под р. Л.Г. Бабенко. М.: АСТ-ПРЕСС, 1999. 693с.

421. Фразеологический словарь русского литературного языка конца 18-20 вв., Под р. А.И. Федоровой. М.: Топикал, 1995. 605 с.

422. Большой словарь русского жаргона. В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина. СПб.: Норинт, 2001. 717 с.

423. Фразеологический словарь русского языка. Под р. А.И. Молоткова. М.: Русский язык, 1978. 543 с.

424. Словарь русских пословиц и поговорок. В.П. Жуков. М.: Русский язык, 1991.355 с.

425. Словарь русской фразеологии. Под р. В.М. Мокиенко. СПб.: Фолио-пресс, 1998. 700с.

426. Словарь синонимов русского языка в 2 т. Под р. А.П. Евгеньевой. JL: Наука 1970.

427. Пословицы и поговорки русского народа. В.И. Зимин, А. С. Спирин. М.: Сюита, 1996. 543с.

428. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия,! 969. 605 с.

429. Словарь синонимов. Под р. Писарева. М., 1997.

430. Словарь современного русского литературного языка в 20 т. Т. I, II. М.: Русский язык, 1991.

431. Словарь современного русского литературного языка в 20 т. Т. III. М.: Русский язык, 1992.

432. Словарь современного русского литературного языка в 20 т. T.IV. М.: Русский язык, 1993.

433. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 685с.

434. Список цитированных источников

435. Адамов Г.Б. Тайна двух океанов. М.: Правда, 1989. 508 с.

436. Бадигин К.С. Собрание сочинений в 4 тт. Секрет государственной важности. М.: Деловая литература, 1988. 575 с.

437. Баконина М. Школа двойников. М.: Вагриус: ACT, 2000. 365 с.

438. Березин М. Кругом сплошная ложь. Пляска дервиша. М.: Терра-кн. клуб, 1998. 461 с.

439. Булгаков М.А. Собрание сочинений в 5 т. Дьяволиада. М.: Художественная литература, 1989. 751 с.

440. Бушков А. Капкан для Бешенной. М.: Олма-пресс, 1997. 428 с.

441. Грин А.С. Бегущая по волнам. М.: Художественная литература, 1988. 288 с.

442. Кабаков А. Последний герой. М.: Вагриус, 1996. 349 с.

443. Обручев В.А. Земля Санникова. М.: Мысль, 1975. 271 с.

444. Ю.Санин В.М. Белое проклятие. М.: Советский писатель, 1984. 358 с. 11 .Санин В.М. Большой пожар. М.: Молодая гвардия, 1986. 320 с.

445. Степанов А.Н. Порт-Артур. Роман в 2 т. М.: Современная Россия, 1978. 607 и 608 с.

446. Стругацкие А.Н. и Б.Н. Обитаемый остров. М.: Текст, 1996. 157 с.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.

Эта ступень максимально приближает говорящего к словесному, языковому выражению замысла. Субъекту предстоит выбрать ряд исходных позиций на уровне внутренней подготовки к речи. Выбор, естественно, должен быть обоснованным как с точки зрения содержания предстоящего высказывания, так и в зависимости от ситуации, в которой высказывание будет воспринято перципиентом, в зависимости от возможностей и намерений говорящего.

К числу факторов, определяющих речевую интенцию, А.А. Леонтьев относит:
а) мотивацию (она рассмотрена отдельно в силу ее важности и относительной самостоятельности);
б) обстановочную афферентацию (приток информационных импульсов);
в) вероятностный опыт, прогнозирование результатов высказывания;
г) задачу речевого действия.
Он особо выделяет факторы, обслуживающие реализацию речевой интенции:
а) выбор языка;
б) степень владения языком;
в) функционально-стилистический фактор;
г) социолингвистический фактор;
д) аффективный фактор;
е) паралингвистический фактор;
ж) индивидуальные различия в речевом опыте;
з) речевую ситуацию - в той мере, в какой она не была охарактеризована ранее (см.: Основы теории речевой деятельности / Под ред. А.А. Леонтьева. - М., 1974. - С. 30 и далее).

Кроме названного, на этой ступени формируется содержание речи, определяются размеры высказывания, его план, композиция, подбираются факты, аргументы, персонажи, географические объекты и пр. Реальное содержание высказывания должно быть упорядочено и подготовлено к выражению в языковом коде. Необходимо также помнить, что предстоящее высказывание, подготавливающееся на мыслительном уровне, «есть внутренний опосредствованный процесс. Это путь от смутного желания к выражению через значения, вернее, не к выражению, а к совершению мысли в слове» (Выготский Л.С. Из неизданных материалов. - М., 1968. - С. 190). Подготовка высказывания в языковом коде осуществляется, по мнению Л.С. Выготского, в субъективном коде смыслов.

Речевое действие обычно направляется не одним мотивом, а системой мотивов, не всегда совместимых, среди них можно выделить доминирующую мотивацию, которая и определяет интенцию. На ступени мотивации говоряшим может быть подготовлено несколько вариантов высказываний. Выбор определяет ведущий мотив (впрочем, не исключен и случайный выбор).

Так, в ситуации «молодой исследователь пишет статью» доминирующим мотивом является точная передача новых научных данных, полученных им в эксперименте; побочными мотивами могут быть:
а) описание разработанной им методики эксперимента;
б) предвосхищение реакции коллег-исследователей;
в) культура речи, стиль, оригинальность и мастерство речи;
г) перспективы повышения в должности и пр.

Обстановочная ориентация вытекает и из ситуации, порождающей высказывание, и из прогнозирования результатов высказывания, и из субъективных факторов. Она не тождественна ситуации, но на ее основе говорящий создает «нервную модель обстановки», «модель прошедшего-настоящего» (Основы теории речевой деятельности. - М., 1974. - С. 31).

Но новое действие, новое высказывание всегда опирается на аналогии с подобными ситуациями из прошлого. Говорящий, вернее, готовящийся к высказыванию всегда проектирует будущее, он должен предвидеть, «как слово наше отзовется» (Ф.И. Тютчев), к каким результатам приведет его высказывание, какова будет обратная связь.

Опыт показывает, что ожидание говорящего оправдывается далеко не всегда: этот вариант пока мало исследован. Говорящий обычно действует согласно своему проекту; какова вероятность исполнения его намерений, трудно определить.

Моделирование будущего на основе вероятностного опыта всегда строится на аналогиях с прошлым - собственным, непосредственным и опосредованным: последний черпается из книг, средств ассовой информации, рассказов других людей. В большинстве случаев вероятность правильного прогнозирования неопределенна. Говорящий может предвидеть лишь приблизительный перечень результатов своего предстоящего высказывания. Так, автор статьи не знает, будет ли статья принята к печати, не исказят ли ее при наборе; сколько у него окажется читателей, как разделятся мнения и оценки и т.п. Лишь по признакам прошлых подобных ситуаций осуществляется прогноз.

Умение предвидеть, прогнозировать результаты наших действий, поступков в основном зависит от опыта жизни, природной сообразительности, уровня образованности, умения «просчитать» все возможные варианты последствий данного поступка.

Ошибки в прогнозировании: вежливо обратившись к незнакомцу, мы получаем грубый, оскорбительный ответ; придя с просьбой, получаем отказ; учитель, хорошо подготовившись к уроку, терпит крах: ученики его не поняли, не оценили его стараний и труда. Впрочем, по приблизительным подсчетам, положительные результаты намного превышают 50%. Все же в большинстве случаев задача решается, цель речевого действия достигается.

Задача речевого высказывания как продукт мотивации руководит говорящим на протяжении всех «шагов», объединяемых понятием «интенция». Она определяет ведущий мотив, направлена на реальную обстановку.
Рассмотрим пример. Мне нужно проехать на улицу Большая Ордынка (в Москве). Я поглядываю на прохожих: к кому бы обратиться с вопросом. Выбираю немолодого человека, чем-то мне симпатичного (это выбор адресата). Но он объясняет заведомо неправильно. Мой вероятностный прогноз оказался в противоречии с задачей получить необходимую информацию.

Нетрудно понять, насколько различны будут в этих случаях мотивы выбора адресата!

Наиболее легкий и, вероятно, успешный выбор адресата бывает в тех случаях, когда предполагаемый адресат хорошо знаком адресанту: выбор не будет случайным, сомнительным. Общаться с незнакомыми не только трудно, но и не всегда интересно, целесообразно. Мотивы в последнем случае должны быть очень сильными, весомыми.

Мысленный план высказывания. В сущности, уже на ступени мотивации говорящий имеет план в самом общем виде. Он уже знает, о чем будет говорить, и постепенно все более полно представляет себе, как будет развертываться содержание высказывания. Но на определенной ступени подготовки план приобретает некоторую четкость, а в варианте письменной подготовки к высказыванию - даже записывается по пунктам. От ситуации - к мотивам и цели предстоящего высказывания - к вероятностному проектированию, к общей программе высказывания: так ступени подготовки приводят говорящего к мысленному (или письменному) плану, который может иметь различные степени обобщенности или конкретности.

В практике речи, особенно устной, приходится встречаться с мнением, что план не нужен, он мешает. Последнее мнение можно признать справедливым в тех случаях педагогической деятельности, когда учащимся диктуется готовый план и они вынуждены писать - вопреки закономерности порождения речевого высказывания - по плану, составленному другим человеком (хотя бы и очень хорошему).

На самом деле никакое интеллектуальное действие человека не может совершиться без плана. Вопрос состоит лишь в том, насколько этот план полон, оптимален ли он. Но если план предстоящего действия гибок, подвижен, он не становится тормозом, сдерживающим фактором в ходе речи, поскольку последняя есть творческий процесс.

План постепенно обрастает материалом, который черпается из опыта жизни, из других источников. Одних лишь мотивов, целей, задач для высказывания недостаточно. Говорящий и пишущий только тогда достигнет успеха, когда он располагает знаниями, новой информацией, разумными выводами или предложениями, увлекающими людей идеями. Немалую роль играет и мастерство языка, логики, композиции, выразительности.

В оформлении намеченного содержания в языковом коде (с учетом невербальных средств) говорящий решает следующие задачи.

Выбор языка. А.А. Леонтьев это решение ставит на первое место. Он считает, что для реализации высказывания безразлично, какой язык выберет субъект: русский, японский, тайский, испанский... Однако нельзя забывать следующие обстоятельства: во-первых, адресат тоже должен свободно владеть этим выбранным языком; во-вторых, нужно, чтобы выбранный язык мог адекватно передавать понятия этнического, исторического, культурного характера в содержании намеченной речи. В противном случае речевой акт не состоится или не достигает цели.

Россия - многонациональная страна, процент билингвов типа «татарский + русский языки» здесь высок; растет также изучение английского, французского, испанского, немецкого и других языков мира. Тем не менее ситуации выбора языка на территории России сравнительно редки. Другое дело - в странах ближнего и дальнего зарубежья. Выбор языка здесь нередко вызывает не только затруднения, но и конфликты, особенно там, где русскоязычное население далеко не всегда владеет языком страны.

Выбор языка не всегда создает равноценные обстоятельства для речевого акта, так как немного людей, в одинаковой степени свободно владеющих двумя, тремя языками на уровне мышления, внутренней речи. Речевая интенция, другие ступени внутренней подготовки высказывания, в сущности, должны проходить на том же языке, на котором собеседники говорят между собой. В противном случае появляется еще одна, дополнительная, ступень до-коммуникативного акта - перевод с одного языка на другой, что не только обременительно, но не может, как правило, обеспечить чистоту и культуру речи на втором языке.

Многое зависит и от степени владения языком - не только вторым, но и родным. Ибо многие носители русского языка плохо владеют литературной нормой, их речь находится под влиянием диалектов, просторечия, жаргонов. Имеется в виду не только знание словаря и грамматики (это изучается в школе), но и произношение, ударения, интонации, манера говорить, даже мимика, жесты. И огромная сфера - речевой этикет. Формы приветствия, прощания, благодарности, извинения, обращения с просьбой четко разграничивают людей по их социальной принадлежности, по возрасту.

Фактор владения языком, выбор жанра и стиля речи. Он зависит и от ситуации общения, и от направленности на адресата, и от эмоциональных установок общающихся. Выбирая адресата высказывания, говорящий выбирает стилевой ключ, руководствуясь коммуникативной целесообразностью в данной ситуации: речь может быть официальная или дружеская, бытовая, интимная. Она может быть минорная и мажорная, разговорно-бытовая или литературно-художественная, научная или окрашенная жаргонными словами и оборотами речи.

Социолингвистический фактор включает в себя и выбор языка, и выбор стиля, и установку на адресата, и, строго говоря, сам факт общения, поскольку общение - это социальный акт. Речевой этикет тоже феномен, не лишенный социального звучания.

На аффектах следует остановиться подробнее. Это сильное, обычно бурно протекающее эмоциональное состояние, сильное волнение. Оно может оказать очень серьезное влияние на любые поступки субъекта, в том числе на речевые поступки. Аффективный фактор особенно сильно проявляется в экстремальных ситуациях: в споре, ссоре, в состоянии жестокой обиды, когда человек чувствует себя оскорбленным.

В состоянии аффекта человек может произнести непоправимые речи, о которых он потом горько сожалеет.

Влияние аффекта может быть не только отрицательным: восторг и вдохновение, очень сильное увлечение, страсть - тоже состояния, близкие к аффектации, но они побуждают человека к активности, творчеству, героическим поступкам. И все же аффектов следует опасаться, ибо во время аффекта регулирующая и контрольная функции сознания ослаблены, человек может действовать необдуманно, невзвешенно.

Речевая интенция предусматривает также невербальные средства речи: говорящий должен определить громкость, тон, темп речи, свои жесты, позу, мимику. К числу паралингвистических средств относятся указания на окружающие предметы, свое место среди собеседников; если их несколько, говорящий определяет, как он распределит свое внимание между ними.

Говорящий должен быть готов к различным изменениям ситуации уже во время самой речи: в момент речи кто-то может войти, а кто-то выйти, может возникнуть отвлекающий момент, конфликт и пр.

Следует напомнить читателю, что в устном варианте речевого акта все подготовительные ступени высказывания протекают с огромной скоростью и отдельные операции не дискретны, а совмещены: хорошо натренированные механизмы речи обеспечивают эту непрерывность.

Намерение продуцента вызвать определенную и запланированную реакцию у реципиента, которая основана на распознавании данной реакции означает успешное осуществление коммуникативного события. Соответственно, говорящий несет ответственность за содержание своего намерения; у него имеется также причина, неотделимая от природы выполняемого им акта, сделать это намерение явным [Стронсон 1986: 141].

Речевое намерение или интенциональный компонент формируется как стратегический замысел до реализации высказывания. В зависимости от стратегии говорящий / пишущий выбирает прямые либо косвенные способы языковой манифестации интенции. В свою очередь языковой опыт адресата, его коммуникативная компетенция помогают правильно декодировать заключенный в языковых средствах интенциональный компонент.

Говорящий / пишущий по собственному усмотрению или под давлением ситуации может изменить свое речевое намерение в ходе общения, внести в него коррективы. В то же время эксплицитность / имплицитность речевого намерения и связанная с ними иллокутивная сила высказывания зависят в большей степени от целеустановки и мотивов говорящего, от прямолинейности выражения речевых стратегий и от планируемого перлокутивного эффекта. В речевой практике встречаются и такие ситуации, в которых стратегия говорящего не предполагает прямого эксплицирования его действительных намерений. Так, например, различные виды рекламной коммуникации, где основная интенция автора может реализоваться пошагово, либо опосредованно с помощью различных речевых актов.

В каждом случае общения коммуниканты имеют свою установку и свои тактики реагирования. Очевидно, что наряду с интенцией говорящего немаловажное значение имеет и интенция адресата, так как акт коммуникации - это результат взаимодействия интенций всех участников речевого общения. Перлокутивный эффект формируется именно комбинацией интенций участников общения, поскольку «адресат - такой же человек, как и говорящий, и его интенция в коммуникативном акте не менее важна, чем интенция говорящего; <...> и только при удачной комбинации этих двух интенций /благоприятной для говорящего/ возможен ожидаемый говорящим результат - совершение адресатом того или иного действия» [Еремеев 2000: 110]. Несомненно, одно и то же речевое намерение адресанта для достижения запланированного перлокутивного эффекта может корректироваться автором в процессе формирования аллокутивной интенции.

Интенциональная структура высказывания представляет собой весьма сложное явление. Она тесно связана с реализацией целого ряда функций языка и языковых единиц, среди которых следует назвать регулятивную функцию, конативную (прескриптивную), апеллятивную, аффективную, оценочную, интеракциональную (межличностную), дискурсивную, металингвистическую и др. [Демьянков 1989: 65]. Сложность исследования интенциональной структуры речевого акта связана и с тем, что в реальном общении происходит накладывание нескольких различных целей и намерений говорящего. Эффективность речевой стратегии оценивается по достижению либо максимального количества целей, либо в зависимости от их иерархии. Вопрос количества иллокуций в высказывании и их иерархии также не находит единой трактовки. Например, Дж. Остин полагает, что и прямой, и косвенный РА (речевой акт) обладают только одной иллокутивной функцией, иначе коммуникация была бы осложнена .

Однако наши собственные изыскания могут являться убедительными доводами о сосуществовании нескольких иллокуций в речевом акте. Еще Дж. Серль относительно косвенных речевых актов отмечал, что «... один иллокутивный акт осуществляется опосредованно, путем осуществления другого», причем первичный иллокутивный акт в терминологии есть действительная реализация некоего предложения в речи, в то время, как вторичный иллокутивный акт (вторичная иллокуция) определяется буквальным значением предложения [Серль 1986: 196].

Е1аше исследование указывает, что речевые акты, которые являются по формальным признакам одним прагматическим типом, а в речевой реализации способны приобретать другую иллокутивную силу, достаточно активно эксплуатируются в различных типах дискурса, в том числе и рекламного. Приведем примеры социальной рекламы из корпуса рекламных текстов, полученных нами способом сплошной выборки из печатных англоязычных источников: “Smoking kills ”

(Advertising poster, 2009) = “Don"t smoke”, ‘‘Drinking kills brain cells” (Advertising poster, 2012) = ‘‘Don’t drink”. Прагматическим типом данных рекламных текстов является ассертивное высказывание, с помощью которого продуцент реализует директивную интенцию. В следующих примерах коммерческой рекламы директивная авторская интенция формируется с помощью речевых актов рогативов: ‘‘Why not let some strategically placed sparkle make your little black dress look this provocative? ” (Self, 2012) = ‘‘Let some strategically placed sparkle make your little black dress look this provocative ”, ‘‘How do you spell relief? R- 0-L-/-I-D-S” (Victoria, 2008) = ‘‘Buy Rolaids”.

Прагматическим фокусом приведенных ниже рекламно маркированных текстов политического дискурса является интенция утверждения (РА ассертив), которая реализуется опосредованно с помощью вопросительного предложения (РА рогатив): ‘‘Do you want a president who believes that your rights come from God, not from government?” = “We don ’t want a president who believes that our rights come from God, not from government”, “Where are the 9 million more jobs that President Obama promised? ” = “There aren’t the 9 million more jobs that President Obama promised" (M. Romney, Ohio. August 15, 2012).

В значительном количестве случаев, как справедливо отмечает Н. Д. Арутюнова, говорящие нарушают правила коммуникации в поисках косвенного способа выражения некоторого смысла. Основной принцип интерпретации косвенного высказывания состоит в том, что это нарушение касается только «поверхностного» значения речевого акта, «глубинное» же его содержание соответствует требованиям коммуникативных максим. «Адресат, таким образом, исходит из предположения, что максимы речевого общения способны имплицировать передаваемый ему говорящим смысл (conveyed meaning)» [Арутюнова 1985:29].

Для интерпретации косвенных речевых актов используются: 1) теория речевых актов; 2) общие принципы речевого общения; 3) «фоновые сведения» (Hintergrundinfcnnationen) о соответствующих фактах, единые для говорящего и слушающего; 4) способность слушающего к логическим выводам [Конрад 1985: 358]. Распознавание речевого намерения продуцента, согласно изысканиям Р. Конрада, напрямую зависит от соблюдения условий успешности реализации того или иного речевого акта. Так, к условиям успешности побуждения можно отнести следующие основные условия: 1.- Говорящий хочет, чтобы слушающий выполнил действие; 2.- Говорящий имеет намерение побудить слушающего к совершению действия; 3. - Момент времени совершения действия позже, чем момент произнесения; 4(a) - «слушающий обязан выполнить действие»; 4(6) - «слушающий не обязан выполнять действие»; 5. - «слушающий в состоянии выполнить действие»; 6. - «слушающий готов выполнить действие», что обусловлено принятием во внимание социально-ролевых отношений между говорящим и слушающим. Автор обращает внимание, что для актуализации приказов, распоряжений, команд должно быть выполнено условие (4а), а для просьб, предложений, советов и распоряжений необходимым условием является реализация (46). Кроме того, условия успешности для побуждений к действию, которые обычно называют «предварительными» (Vorbereitungsbedingungen), имеют скорее статус прагматических пресуппозиций [Там же, с. 360].

Перенос условий успешности для побудительных высказываний на вопросительные высказывания является осуществимым, если соотносить рогативы с императивными перифразами. Так, высказывание “Steigen Sie jetzt aus? / Вы сейчас выходите?” в зависимости от ситуации является либо косвенным побуждением, либо информационным рогативным РА. Причем особенность таких высказываний заключается в отсутствии структурной общности между пропозициональной частью вопросительного предложения и пропозициональным содержанием подразумеваемого императивного предложения. В примерах типа “Konnen Sie diese Uhr reparieren? / Вы можете починить эти часы?” и “Gibst du mir das Buch? / Ты мне (не) дашь книгу?” пропозиция подразумеваемого императивного предложения практически целиком содержится в самом вопросительном предложении. В некоторых конструкциях просьба эксплицитно выражена в вопросительном предложении словом “bitte”, например, “Konnen Sie bitte diese Uhr reparieren? / Прошу вас, вы можете отремонтировать эти часы?”, “Wiirden Sie mich bitte abschleppen? / Прошу вас, не возьмете ли вы меня на буксир?”, “Gibst du mir bitte das Buch? / Прошу тебя, не дашь ли ты мне эту книгу?”. Очевидно, что в представленных примерах значение просьбы не выводится из значения вопросительного предложения и дополнительных сведений о конкретной ситуации, поскольку они представлены в форме языковой структуры, которую Р. Конрад называет гибридной. В рамках одной пропозиции одновременно реализуются два различных речевых акта, причиной образования которых является наложение двух акторечевых ситуаций [Там же, с. 377].

Следует отметить, что в некоторых работах, посвященных интерпретации имплицитных смыслов косвенных высказываний, выделяется аксиологический компонент. Например, в косвенных вопросительных предложениях аксиологическая переменная полностью / частично исключает вопросительное значение, однако под влиянием контекста может реализоваться то оценочная, то эротетическая переменная или обе одновременно [Масленникова 1999: 147].

Р. Конрад делает некоторые выводы о механизме распознавания реципиентом речевого намерения продуцента применительно к косвенным вопросам: а) действие, которое совершает адресат, не является исключительно результатом установления соответствия между вопросительным предложением и значением ожидаемого императивного предложения; б) адресат действует не только на основе лингвистического анализа возможных значений вопросительных предложений; действия являются результатом интерпретации предложения в рамках известной схемы поведения [Конрад 1985: 380-82].

Необходимо внести некоторые пояснения относительно роли реципиента как объекта конструирования высказывания. Так, Г. Г. Кларк и Т. Б. Карлсон отмечают ряд принципов выделения адресата сообщения: 1) прямое обращение, которое реализуется с помощью отделения адресата от других участников коммуникативной ситуации; 2) принцип равновозможности подразумевает описательную или неопределенную формы обращения к адресату; 3) принцип индивидуального распознавания представляет согласованное действие со стороны адресата / адресатов. Иллокутивные акты ориентированы на общий фон продуцента и реципиента. Однако, как полагают Г. Г. Кларк и Т. Б. Карлсон, в ряде случаев общий фон адресанта и одного из участников коммуникативной ситуации может не совпадать с общим фоном адресанта и другого участника коммуникативного события. При этом, если говорящему известно об этих различиях и он в состоянии их проконтролировать, то он может воспользоваться ими в своих целях [Кларк, Карлсон 1986: 315]. Понятие «эскиз аудитории», используемое авторами, синонимично понятию «эскиз реципиента/ов» и подразумевает множество аспектов, которые учитываются при конструировании речи участником разговора, чтобы выразить свою направленность и настроенность на другое конкретное лицо (или лиц), которое также является соучастником [Там же, с. 320].

Рассматривая природу косвенных речевых актов и задачи, связанные с пониманием истинного речевого намерения продуцента, Дж. Серль на примере диалога выявляет ментальные шаги, совершаемые реципиентами для распознавания речевой ситуации:

- Студент X: Let"s go to the movies tonight.
- Студент Y: I have to study for an exam.

Вопрос, на основании чего участник диалога X понимает, что ответная реакция участника Y является отклонением его предложения, решается следующим образом: первичный иллокутивный акт, осуществляемый в высказывании Y-a, представляет собой отклонение предложения (сделать нечто), высказанного Х-ом, и что Y достигает этого посредством осуществления вторичного иллокутивного акта, состоящего в утверждении того, что Y должен готовиться к экзамену; Y осуществляет вторичный иллокутивный акт, произнося некоторое предложение, обладающее таким буквальным значением, что буквальное употребление данного предложения и обеспечивает выполнение этого иллокутивного акта [Серль 1986: 198]. Стратегия построения умозаключений состоит, как полагает Дж. Серль, а) в установлении того факта, что первичная иллокутивная цель отклоняется от буквальной цели, а также б) в выявлении содержания первичной иллокутивной цели.

Типы предложений, которые могут представлять косвенные побуждения, например, просьбы и приказы, объединены Дж. Серлем в шесть групп. Это предложения, касающиеся 1) способности слушающего осуществить действие; 2) желания говорящего или необходимости для говорящего, чтобы слушающий осуществил действие; 3) осуществления действия слушающим; 4) желания или склонности слушающего выполнить действие; 5) причин осуществления действия; а также предложения, в которых а) один из перечисленных выше элементов входит в состав другого; б) эксплицитный побудительный иллокутивный глагол вставлен в один из указанных выше контекстов [Там же, с. 202]. Причем каждый иллокутивный акт имеет набор условий, способствующий успешной реализации акта. Так, для побуждений (просьбы) - это подготовительное условие (слушающий способен осуществить действие), условие искренности (говорящий хочет, чтобы слушающий совершил действие), условие пропозиционально содержания (говорящий предицирует будущее действие слушающего), существенное условие (попытка говорящего побудить слушающего выполнить действие). Распознавание и интерпретация слушающим косвенных речевых актов с использованием метафоры, иронии, гиперболы и литоты, построенных за счет нарушения постулата Качества, подчинены фактору наличия общего фона продуцента и реципиента. В противном случае такой речевой акт может быть дефектным и не подлежащим распознаванию адресатом коммуникативного события.

Сочетание нескольких подобных актов имеет намерение предложить реципиенту двойную интерпретацию. Дж. Лакофф говорит о ведущей роли контекста при разграничении буквального и фактически выражаемого значения. В качестве примера автором анализируется высказывание “Натту is a real genius” и рассматривается влияние контекста на значение выражения. Отметим, что устное воспроизведение саркастических предложений в некоторых языках имеет языковое выражение. Например, в ряде американских диалектных вариантах английского языка для реализации сарказма используется правило саркастической назализации, которое действует «при некотором трансдеривационном условии, сводящем фактически выражаемое значение к диаметральной противоположности буквального значения того же предложения» [Лакофф 1985: 464]. В иронических предложениях выявленные импликатуры не могут быть реализованы без знания контекста, разнообразных фоновых знаний, без учета намеренного нарушения продуцентом принципа Кооперации.

Интерпретация метафорического высказывания, согласно взглядам Дж. Серля, включает следующую стратегию: поиск значения, которое отличается от значении предложения; поиск вероятных и известных черт сходства Рий; возвращение к S для определения, какие из кандидатов в значения R являются возможными свойствами S (S - говорящий, Р выражение, R фактическое значение) [Серль 1990: 307]. Кроме того, автором выявляются принципы успешности метафоры, к которым относятся: 1) релевантность свойств Р; 2) известность свойств; 3) согласие на нереальность для Р некоторых свойств R: 4) соображения здравого смысла, природных и культурных факторов; 5) сходство состояний Р и R, 6) ограниченная применимость некоторых свойств Р; 7) реляционный характер метафоры; 8) допущение трактовки метонимии и синекдохи как особых случаев метафоры [Там же, с. 309].

Распознавание речевой интенции продуцента, являясь сложным и многоаспектным процессом, подвержено влиянию целого ряда составляющих коммуникативного события и не может осуществляться лишь на основе определения иллокуции того или иного речевого акта.

Интенции в речевых актах. Лингвистические средства речевого этикета в сфере делового общения (на материале русского и английского языка)

Понятие речевой интенции

Номинации речевой интенции неодобрения и лексико-семантическая группа неодобрения

Неодобрение как проявление речевой агрессии

Рекомендованный список диссертаций

Лингвистические аспекты выражения неискренности в английском языке 2000 год, доктор филологических наук Плотникова, Светлана Николаевна

Высказывания со значением отказа: Семантико-прагматический и когнитивный аспекты 2004 год, кандидат филологических наук Бычихина, Ольга Владимировна

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Речевая интенция "ложь, обман" в семантическом и коммуникативно-прагматическом аспектах»

Похожие диссертационные работы по специальности «Русский язык», 10.02.01 шифр ВАК

Поздравление и пожелание в речевом этикете: концептуальный и коммуникативный анализ 2007 год, кандидат филологических наук Вдовина, Екатерина Васильевна

Достоверность как коммуникативная категория 2010 год, доктор филологических наук Панченко, Надежда Николаевна

Коммуникативно-прагматический потенциал русских пословиц 2009 год, кандидат филологических наук Караджев, Багаудин Ибрагимович

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Кубинова, Йитка

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Кубинова, Йитка, 2002 год