Что такое святость. Что значит быть святым? Смотреть что такое "святость" в других словарях

Когда человек становится храмом

Помню, как-то раз мы с прихожанами нашего храма – тогда я еще служил в храме в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» – поехали в Оптину пустынь. Там была женщина-гид, она рассказывала об Оптинских старцах и, в частности, сказала такую вещь: «Известно, что Оптинские старцы достигали того, что могли предсказывать будущее; у них было свечение вокруг головы; и вообще они еще очень многое могли». Мне пришлось, дождавшись, когда она завершит свое повествование, вмешаться и скорректировать ее монолог, сказав о том, что, безусловно, целью христианского подвига не могут являться ни «образование нимба», ни предсказывание будущего, ни способность прозревать то, что находится в тайне человеческого сердца; всё это – совершенно ложные представления о святости. То, что Оптинские старцы могли сказать кому-то нечто о его будущем; то, что некоторые паломники действительно видели нетварный свет, который осиявал этих угодников Божиих, являлось следствием их подвига, но ни в коем случае не целью их жизни и трудов.

Когда мы говорим о святости, нужно прежде всего понимать, что же это все-таки такое. Святость – это не безгрешность, это не христианское совершенство как таковое, это не отсутствие у человека свойственных ему от природы недостатков. Тогда что это, как ее описать?

Наверное, самое точное сравнение здесь можно привести из области храмостроительства. Вот возводится храм: строятся стены из кирпича, происходит их отделка, занимают свое место подсвечники, иконы. Но это всё еще некое здание, которое должно стать храмом. А потом наступает момент, когда храм освящают и в нем начинают совершаться богослужения. То же самое можно сказать о человеке: вот строит он по кирпичику фундамент, стены своей христианской жизни, вот ведет какую-то внутреннюю отделку, работает над собой. Но святым он становится не тогда, когда достигает во всем этом определенного «уровня», а тогда, когда его сердце, готовое вместить благодать, благодать наполняет. Святитель Игнатий (Брянчанинов) называл это «помазанием Духом»; он писал о том, что в жизни людей, которые прославлены в лике святых, зачастую можно увидеть эти два периода: до какого-то времени они просто подвизались, а затем на их подвиге уже лежала печать Божественного помазания. О том же самом говорил и преподобный Варсонофий Великий: отвечая на вопрос, каким образом могли заблуждаться святые, он обращал внимание, что то или иное духовное творение могло быть написано, когда будущий святой еще только начинал свой подвиг; в определенные периоды жизни у него могли быть какие-то заблуждения, а впоследствии, достигнув святости, он не догадался помолиться о том, чтобы Господь ему открыл, насколько верны или же ложны были его прежние мнения. То есть, опять-таки, преподобный Варсонофий разделял время, когда человек был еще в обычном своем, скажем так, человеческом состоянии и существе и когда в его жизни уже очевидным образом проявлялось Божественное помазание Духом Святым.

Мы знаем, что в каждом из нас первоначально, с момента крещения и миропомазания, пребывает залог, дар благодати Святаго Духа. И все мы призваны к тому, чтобы дать этой благодати возможность действовать в максимальной для нас полноте. Собственно говоря, это и есть то, ради чего мы подвизаемся, ради чего трудимся. Преподобный Серафим Саровский говорил, что цель жизни христианина – стяжание Духа Святаго, но нужно понимать, что с терминологической точки зрения это выглядит немного иначе: стяжать можно то, чего пока еще не дано, а Дух Святый нам уже дан. То есть человек в Таинстве Миропомазания получает в духовном плане всё, что только может человек в своей жизни получить. К этому что-то приложить уже невозможно, потому что это вся полнота Божества. Но можно способствовать тому, чтобы в нас произошло раскрытие этого дара – этому и должна быть посвящена жизнь христианина.

Главное – не приобрести, а отказаться – от всего, что мешает дарам Святого Духа в нас проявиться

В Евангелии есть притча о человеке, который находит драгоценную жемчужину и всё продает для того, чтобы приобрести участок земли, где она сокрыта (см.: Мф. 13: 44). Эта жемчужина и есть благодать Святаго Духа, а этот образ отказа от всего ради приобретения одного, но самого ценного, есть образ той жизни, которая приводит человека к раскрытию дара благодати. Так что основным делом является не приобрести, а отказаться – от всего, что мешает дарам Святого Духа в нас проявиться.

Преподобный Григорий Синаит, говоря об этом, приводит другую аналогию: он уподобляет дар Святого Духа драгоценному камню, погребенному под кучей хлама. Драгоценный камень этот не повреждается, а во всей своей красоте пребывает внутри нас, но, чтобы он воссиял под солнцем, нужно денно и нощно на протяжении всей жизни разбирать этот хлам, которым завалена наша душа, хлам, состоящий из страстных желаний, греховных привычек, нераскаянных заблуждений. То есть можно сказать, что, когда человек вступает в борьбу со страстями, он становится на путь, ведущий к святости.

Цель жизни – стать святым?

Здесь нужно сразу сделать оговорку. Господь хочет, чтобы мы были святыми, но в то же время если человек в начале своей христианской жизни говорит себе, что цель его жизни – стать святым, то практически наверняка он святым никогда не станет. Такой вот парадокс: найти святого, который считал бы, что он святой, невозможно.

Почему так? Дело в том, что чем больше приближается человек к Богу – приближается действительно, а не в своем воображении, – тем в большей степени в Его свете он видит свое несовершенство, искаженность своей души и естества грехом. В глазах других он может быть великим праведником, но в своих собственных глазах он будет самым последним грешником. Когда святые говорили о том, что они не совершили ничего доброго, они никоим образом не «прибеднялись», не хотели показаться смиренными – они действительно ощущали и видели себя именно так. Даже есть определение одного из Соборов, где говорится, что анафема да будет тем, кто считает, что святые только лишь по смирению называли себя грешными. Это момент важный.

Есть и еще одно объяснение тому, почему цели такой – стать святым – полагать перед собой нельзя. Дело в том, что Царствие Божие внутри человека раскрывается не каким-то приметным для него образом; и более того, когда человек прислушивается к своим ощущениям и думает, что в нем «уже что-то есть», сама по себе такая мысль уже мешает этому быть. Как говорили святые отцы, мнимое мешает быть мнимому, то есть того, что человек о себе мнит, в нем уже быть не может. Это парадокс, но так устроил Господь, такова закономерность духовной жизни.

«Воля Божия есть освящение ваше»

Когда человек пытается исполнять Евангелие в своей жизни – а исполнение Евангелия и есть, опять-таки, путь к святости, – то он понимает, насколько это трудно. Человек читает творения святых отцов, читает патерики, и от его внимания не может сокрыться то, как подвизались древние святые: каков был их пост, каково было их бдение, какова была их мера самоотвержения. Для древних христиан зачастую обычным, повседневным подвигом было то, о чем современному человеку и помыслить сложно, не то что исполнить. И когда мы это видим, конечно, очень трудно бывает избавиться от мысли о том, что мы никоим образом не можем подражать жизни этих людей. Но что при этом не должно позволить нам отчаяться и впасть в уныние, так это совершенно истинная мысль о том, что в гораздо большей степени, нежели мы сами, нашей святости, нашей чистоты, нашего совершенства желает и ищет Господь. Апостол Павел говорит: воля Божия есть освящение ваше (1 Фес. 4: 3). Заметим, он не говорит: «Вашим желанием должна быть ваша святость», – то есть именно воля Божия, а не человеческая есть на то, чтобы мы были святыми.

Господь хочет, чтобы мы были святыми, а нам нужно трудиться над собой, чтобы эту волю Божию принять

Человек – чудное существо: зачастую кто-то хочет – или, по крайней мере, говорит, что хочет, – и ровным счетом ничего для этого не делает. Но нельзя, да и невозможно, с той же меркой подходить к тому, чего желает Господь. Если Господь чего-то хочет, если на что-то есть Его воля, то Он, безусловно, делает всё для того, чтобы эта воля реализовалась. И поэтому если Господь хочет, чтобы мы были святыми, от нас требуется только одно: трудиться над собой, чтобы эту волю Божию принять. Господь же, в Свою очередь, на протяжении всей нашей жизни, день за днем, мгновение за мгновением, создает для нас ситуации, в которых мы можем этот труд над собой совершать.

Как нам научиться воспринимать стремление к святости именно как волю Божию? Думаю, здесь обязательно нужно приводить себе на память то, что, как говорит Господь в Евангелии, человек не может сам, без Бога, творить ничего (см.: Ин. 15: 5). Спрашивают порой: «Батюшка, как же? Человек ведь может сам что-то смастерить, может создать художественное произведение, в том числе и направленное против Бога и христианства. Разве он делает это не сам?» Да, но любое человеческое действие носит относительный характер: человек может создавать, допустим, картину, не обращаясь к Богу и не думая о Боге, но при этом он будет пользоваться талантом художника, который дал ему Господь, способностью к воображению, которая, опять же, заложена Богом, теми материальными средствами, которые в сотворенном Богом мире ему доступны. Поэтому все равно без Бога ничего не совершается, и стать такими, какими нас хочет видеть Господь, мы без Его участия тоже не можем. Господь говорит, что всякую розгу, приносящую плод, Отец наш Небесный очищает, чтобы она приносила плод еще больший (см.: Ин. 15: 2). Именно это и происходит с нами на протяжении всей нашей жизни. И очень важно научиться видеть свою жизнь как непрестанный процесс этого очищения и изменения. Практически каждый наш шаг – это выбор, который либо приближает нас к исполнению воли Божией о нашей святости, либо наоборот.

Об опыте действия благодати

Нужно сказать, что в христианской жизни, если она совершается правильно, рано или поздно наступает момент, когда человек все-таки приобретает определенный опыт ощущения действия благодати в своем сердце. Эти периоды чаще всего кратковременные: мы вдруг в какие-то моменты ощущаем, как легко и с умилением удается молиться; мы ощущаем сокрушение сердечное и вместе с тем утешение от Бога, когда каемся; ощущаем радость и удивительную полноту бытия, когда причащаемся Святых Христовых Тайн. А потом это состояние пропадает. И совершенно естественно, что нам нужно, отталкиваясь от этого, на практике, в опыте нашей жизни понять, что дает нам возможность благодать как можно дольше сохранять, а что, наоборот, нас благодати Божией лишает. Именно это должно для нас, на самом деле, стать одним из главных критериев правильности или неправильности собственной жизни.

Благодать Божия на протяжении всей жизни человека учит его, она буквально подталкивает каждого из нас к должному и отводит от недолжного. И чтобы тогда, когда мы ее почувствовали, дать ей возможность действовать, нужно этому научению начать внимать. А в моменты соблазна нужно непременно возвращать себя мысленно к этому опыту благодатной жизни и полагать его на одну чашу весов, а грех с его кратковременной сладостью – на другую. И выбирать, не уходить от этого выбора. Если мы делаем это честно, то это очень действенно, потому что мысль о будущем ответе перед Богом человека, ввергаемого в искушение, может и не остановить. А вот перспектива лишиться переживания любви Божией, которое душе уже знакомо, перечеркнуть эту возможность грехом нередко отрезвляет очень сильно. И чем бережнее мы память о благодатных мгновениях храним, тем легче бывает противостоять врагу.

В жизни христианина бывает, что воспоминания о благодатном опыте, когда-то им полученном, в течение долгого времени остаются потом только воспоминаниями, благодать не посещает его сердце снова. Бывает ли это связано не с нашими грехами, не с какими-то непосредственными проявлениями гордыни? Бывает. Господь, лишая человека духовных утешений, испытывает его призвание быть христианином, оставаться в Церкви. Нужно остановиться и спросить себя: «Буду ли я продолжать свое движение к Богу даже в том случае, если прежней радости мне это приносить уже не будет?» А чтобы на этот вопрос ответить, нужно разобраться внутри себя, ради чего вообще мы христианской жизнью живем.

Однако никто не может нам обещать, что благодать непременно вернется через какое-то время. Были, к примеру, подвижники, которые, взыскуя и ожидая этого возвращения, прожили практически всю жизнь – таков был Промысл Божий о них. Здесь можно вспомнить жизнеописание схиархимандрита Серафима (Романцова): когда-то, еще будучи молодым монахом, он увидел сон, где некая прекрасная девица сказала ему, что оставляет его сейчас, но потом вернется. Впоследствии он понял, что это было извещение Божие: с того времени он не ощущал уже той необыкновенной духовной отрады, которую приносила ему прежде монашеская жизнь. И тем не менее он трудился, подвизался и для множества людей был человеком, на которого они могли духовно опереться и в те сложные годы ХХ века в вере устоять. А когда он лежал уже на смертном одре, на его лице просияла вдруг неземная радость, и стало понятно, что благодать вернулась. Она вернулась тогда, когда не находилось уже в душе места ни для гордости, ни для самолюбования, ни для тщеславия, и оставалось только в таком состоянии отойти к Богу.

Христианство – это искание Божественной красоты, которая в какие-то мгновения человеку открывается

Сегодня часто забывают, что христианство – это не только подвиг, это не только образ жизни. Это искание той удивительной Божественной красоты, которая в какие-то мгновения человеку открывается, и человек уязвляется любовью к ней. Она сокрывается снова, но мы можем плакать и искать ее точно так же, как плачет и ищет свою мать ребенок. И так всю нашу жизнь: когда теряем мы ощущение близости Господа, будем стремиться к Нему со слезами и усердием, пока не отойдем в жизнь вечную и не сподобимся нескончаемого бытия с Ним.

БОГ И ЧЕЛОВЕК

Факт изначальности и всеобщности религии в истории человечества свидетельствует не просто о теоретической удовлетворительности идеи Бога как безусловного Источника всякой жизни и всякого блага, но и о глубоком соответствии религии природе человека, о всесторонней ее оправданности в историческом, социальном и индивидуальном опыте.

Сущность религии обычно, и справедливо, усматривается в особом единении человека с Богом, духа человеческого с Духом Божиим. При этом каждая религия указывает свой путь и свои средства к достижению этой цели. Однако всегда остается незыблемым постулат общерелигиозного сознания о необходимости духовного единства человека с Богом для достижения вечной жизни. Эта идея красной нитью проходит через все религии мира, воплощаясь в различных мифах, сказаниях, догматах и подчеркивая в разных планах и с различных сторон безусловную значимость и первичность духовного начала в жизни человека, в обретении им ее смысла.

Бог, лишь отчасти открыв Себя в Ветхом Завете, явился в предельно доступной человеку полноте в Боге Слове воплощенном, и возможность единения с Ним стала особенно явственной и ощутимой благодаря созданной Им Церкви. Церковь есть единство в Духе Святом всех разумных творений, следующих воле Божией и таким образом входящих в Богочеловеческий Организм Христов - Тело Его (Еф. 1; 23). Поэтому Церковь есть общество святых. Однако членство в ней обусловлено не простым фактом принятия верующим Крещения, Евхаристии и других таинств, но и особой его причастностью Духу Святому. Так что бесспорный по всем внешним показателям член Церкви может и не быть в ней, если он не удовлетворяет второму условию. Эта мысль может показаться странной: разве в таинствах христианин не приобщился Духу Святому? А если да, то о каком еще приобщении может идти речь? Этот вопрос имеет принципиальное значение для понимания святости в Православии.

СТУПЕНИ ЖИЗНИ

Если ветхая (Еф.4, 22) природа наследовалась потомками Адама в естественном порядке, то рождение от Второго Адама (1 Кор. 15, 47) и приобщение Духу Святому происходит через сознательно-волевой процесс личной активности, имеющий две принципиально различные ступени.

Первая, когда уверовавший духовно рождается в таинстве Крещения, получая семя (Мф. 13, 3-23) Нового Адама и тем самым становясь членом Его Тела - Церкви. Преп. Симеон Новый Богослов говорит: "...уверовавший в Сына Божия... кается... в прежних грехах своих и очищается от них в таинстве Крещения. Тогда Бог Слово входит в крещенного, как в утробу Приснодевы, и пребывает в нем как семя" Но Крещением человек не превращается "автоматически" из "ветхого человека" (Еф.4,22) в "нового" (Еф.4,24). Очищаясь от всех грехов своих и уподобляясь тем первозданному Адаму, верующий в Крещении, тем не менее, сохраняет, по выражению преп. Максима Исповедника, страстность, тленность и смертность , унаследованные им от согрешивших прародителей, в нем остается удобопреклонность к греху.

Поэтому та святость, к которой человек призван, таинством Крещения еще не достигается. Этим таинством полагается лишь ее начало, а не свершение, человеку дается лишь семя, но не само древо, приносящее плоды Духа Святого.

Второй ступенью является та правильная (праведная) духовная жизнь, благодаря которой верующий возрастает в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4,13) и становится способным к принятию особого освящения Духом Святым. Ибо семя Крещения у христиан лукавых и ленивых (Мф. 25, 26) так и остается не проросшим и потому бесплодным (Ин. 12, 24), но попадая на добрую землю, дает всходы и приносит соответствующий плод. Этот плод (а не семя) и означает искомое приобщение Духу Святому - святость. Притча о закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все (Мф. 13,33), наглядно выражает характер этого таинственного изменения человека и его приобщения Духу Святому в Церкви и действительное значение в этом процессе таинств. Как закваска, положенная в тесто, оказывает свое действие постепенно и при вполне определенных условиях, так и "закваска" Крещения "переквашивает" плотского человека в духовного (1Кор.3,1-3), в "новое тесто" (1Кор.5,7) не моментально, не магически, но во времени, при соответствующем духовно-нравственном его изменении, указанном в Евангелии. Таким образом, от христианина, получившего талант оправдания даром (Рим. 3,24), зависит погубить его в земле своего сердца (Мф. 25, 18) или умножить.

Последнее и означает особое приобщение Духу Святому крещеного. И это один из важнейших принципов православного понимания духовной жизни, христианского совершенства, святости. Просто и кратко он был выражен преп. Симеоном Новым Богословом: "Все старания и весь подвиг его (христианина - А. О.) должен быть обращен на то, чтобы стяжать Духа Святого, ибо в этом и состоит духовный закон и благобытие" . О том же говорил в одной из бесед и преп. Серафим Саровский: "Цель жизни христианской состоит в стяжании Духа Божия, и это цель жизни всякого христианина, живущего духовно" .

Итак, оказывается, верующему, получившему в таинствах полноту даров Духа Святого, требуется еще особое Его "стяжание", которое и есть святость.

ПИСАНИЕ И ЦЕРКОВЬ

Существует, на первый взгляд, как бы некое разногласие между понятием святости в Священном Писании, особенно Нового Завета, и традицией Церкви. Апостол Павел, например, называет святыми всех христиан, хотя по своему нравственному уровню среди них были и люди далекие от святости (ср.: 1 Кор. 6, 1-2). Напротив, с самого начала существования Церкви и во все последующие времена святыми ею преимущественно именуются христиане, отличающиеся особой духовной чистотой и ревностью христианской жизни, подвигом молитвы и любви, мученичеством за Христа и т.д.

Однако оба эти подхода означают не различие в понимании святости, но лишь оценку одного и того же явления на разных уровнях. Новозаветное употребление термина исходит из того, какими призваны быть верующие, давшие обещание Богу доброй совести (1 Пет.3,21) и получившие дар благодати Крещения, хотя в настоящий момент и являющиеся еще плотскими, то есть грешными и несовершенными. Церковная же традиция логически завершает новозаветное понимание, увенчивая ореолом славы тех христиан, которые своей праведной жизнью осуществили это призвание. То есть обе эти традиции говорят об одном и том же - об особой причастности христианина Духу Божию, и обуславливают саму возможность такой причастности степенью ревности верующего в духовной жизни. "Не всякий, говорящий Мне: Господи! Господи! войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного............ отойдите от Меня, делающие беззаконие " (Мф. 7, 21-27). "Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его " (Мф. 11, 12).

По призванности к иной, новой жизни во Христе Апостол именует всех христиан святыми, и этим наименованием подчеркивает открывшуюся для всех верующих возможность стать новым творением (Гал. 6, 15). Ставших иными по отношению к миру, стяжавших Духа Святого и явивших Его силу в нашем мире Церковь с самого начала своего существования называет святыми.

СВЯТОСТЬ

Широкий анализ понятия святости дает в своем "Столпе..." священник Павел Флоренский. Приведем здесь некоторые его мысли.

"Когда мы говорим о святой Купели, о святом Мире, о Святых Дарах, о святом Покаянии, о святом Браке, о святом Елее... и так далее, и так далее и, наконец, о Священстве, каковое слово уже включает в себя корень "свят", то мы прежде всего разумеем именно неотмирность всех этих Таинств. Они - в мире, но не от мира... И такова именно первая, отрицательная грань понятия о святости. И потому, когда вслед за Таинствами мы именуем святым многое другое, то имеем в виду именно особливостъ, отрезанность от мира, от повседневного, от житейского, от обычного - того, что называем святым... Посему, когда Бог в Ветхом Завете называется Святым, то это значит, что речь идет о Его надмирности, о Его трансцендентности миру...

И в Новом Завете, когда множество раз апостол Павел называет в своих посланиях современных ему христиан святыми, то это означает в его устах, прежде всего, выделенность христиан из всего человечества...

Несомненно, в понятии святости мыслится, вслед за отрицательною стороною ее, сторона положительная, открывающая в святом реальность иного мира...

Понятие святости имеет полюс нижний и полюс верхний и в нашем сознании непрестанно движется между этими полюсами, восходя вверх и нисходя обратно... И лествща эта, проходимая снизу вверх, мыслится как путь отрицания мира... Но она может рассматриваться и как проходимая в направлении обратном. И тогда она будет мыслиться как путь утверждения мировой реальности через освящение этой последней " .

Таким образом, по мысли отца Павла, святость это, во-первых, чуждость по отношению к миру греха, отрицание его. Во-вторых - она конкретное положительное содержание, ибо природа святости Божественна, она онтологически утверждена в Боге. В то же время, святость, подчеркивает он, - не моральное совершенство, хотя она и соединена с ним неразрывно, но - "соприсносущпость неотмирным энергиям". Наконец, святость есть не только отрицание, отсутствие всякого зла и не только явление иного мира, Божественного, но и незыблемое утверждение "мировой реальности через освящение этой последней".

Эта, третья, сторона святости говорит о том, что она является силой, преображающей не только человека, но и мир в целом так, что будет Бог все во всем (1 Кор. 15, 28). В конечном счете, все творение должно стать иным (И увидел я новое небо и новую землю - От. 21, 1) и являть собой Бога. Но в этом процессе со стороны творения активную роль может играть только человек, потому на него возлагается вся полнота ответственности за тварь (Рим. 8, 19-21). И здесь с особой силой открывается значение святых, ставших в условиях земного бытия начатком (Рим. 11;16) будущего всеобщего и полного освящения.

Святые - это, прежде всего, иные люди, отличные от живущих по стихиям мира сего, а не по Христу (Кол.2,8). Иные потому, что они борются и с помощью Божией побеждают "похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую" (1Ин.2,16), - все то, что порабощает людей мира сего. В этой выделенности святых из мира троякой похоти, из атмосферы греха, можно видеть одну из принципиальных характеристик святости и единство первоначального апостольского и церковно-традиционного ее понимания.

ЗАКОНЫ ЖИЗНИ

Своей жизнью святые показали, к какой высоте богоподобия призван и способен человек, и что есть это богоподобие. Оно - та духовная красота ("добра зело" (Быт. 1;31), которая является отражением невыразимого Бога . Эта красота, данная и заданная человеку в творении, раскрывается однако лишь при правильной жизни, именуемой аскетикой. О ней, например, о. Павел Флоренский так писал: "Аскетику... святые отцы называли... "искусством из искусств", "художеством из художеств"... Созерцательное ведение, даваемое аскетикою, есть filokal...a - "любовь к красоте", "любо-красие". Сборники аскетических творений, издавна называющиеся "Филокалиями ", вовсе не суть Добротолюбие в нашем, современном, смысле слова. "Доброта" тут берется в древнем, общем значении, означающем, скорее, красоту, нежели моральное совершенство, и filokal.. .а значит "красотолюбие ". Да и в самом деле, аскетика создает не "доброго" человека, а "прекрасного", и отличительная особенность святых подвижников - вовсе не их "доброта", которая бывает и у плотских людей, даже у весьма грешных, а красота духовная, ослепительная красота лучезарной, светоносной личности, дебелому и плотскому человеку никак недоступная".

Аскетика, являясь наукой о правильной человеческой жизни, имеет, как и любая другая наука, свои исходные принципы, свои критерии и свою цель. Эта последняя может быть выражена различными словами: святость, обожение, спасение, богоподобие, Царство Божие, духовная красота и др. Но важно другое - достижение этой цели предполагает вполне определенный путь духовного развития христианина, определенную последовательность, постепенность, предполагает наличие особых законов, скрытых от взоров прочих (Лк. 8, 10). На эту последовательность и постепенность указывают уже евангельские "Блаженства" (Мф.5, 3-12), Святые отцы, основываясь на долговременном опыте подвижничества, предлагают в своих творениях своего рода лествицу духовной жизни, предупреждая при этом о пагубных последствиях уклонения от нее . Исследование ее законов является главнейшей религиозной задачей, и, в конечном счете, все прочие знания богословского характера сводятся к пониманию духовной жизни, без чего они полностью утрачивают свое значение. Эта тема очень обширна, поэтому здесь остановимся лишь на двух главнейших ее вопросах.

Смирение является первым из них. По единогласному учению Отцов, на смирении зиждется все здание христианского совершенства, без нее невозможны ни правильная духовная жизнь, ни приобретение каких-либо даров Духа Святого. Что же такое христианское смирение? По Евангелию, это, прежде всего, нищета духа (Мф. 5, 3) - состояние души, проистекающее из видения своей греховности и неспособности освободиться от давления страстей своими силами, без помощи Божией. "По непреложному закону подвижничества, - пишет свт. Игнатий (Брянчанинов), - обильное сознание и ощущение своей греховности, даруемое Божественной благодатью, предшествует всем прочим благодатным дарам" . Св. Петр Дамаскин называет это видение "началом просвещения души". Он пишет, что при правильном подвиге "ум начинает видеть свои согрешения - как песок морской, и это есть начало просвещения души и знак ее здоровья. И просто: душа делается сокрушенною и сердце смиренным и считает себя по истине ниже всех и начинает познавать благодеяния Божий... и собственные недостатки" . Это состояние всегда сопряжено с особенно глубоким и искренним покаянием, значение которого невозможно переоценить в духовной жизни. Свт. Игнатий восклицает: "Зрение греха своего и рожденное им покаяние суть делания, не имеющие окончания на земле" . Высказывания святых отцов и учителей Церкви о первостепенной важности видения своей греховности, о нескончаемости покаяния на земле и рожденного ими нового свойства - смирения, бесчисленны.

Что основное в них?

Смирение является единственной добродетелью, которая дает возможность человеку пребывать в так называемом непадательном состоянии. В этом особенно убеждает история первозданного человека, обладавшего всеми дарами Божиими (Быт. 1, 31), но не имевшего опытного познания своей не самобытности, своей ничтойности без Бога, то есть не имевшего опытного смирения и потому столь легко возомнившего о себе. Опытное же смирение проистекает у человека при условии понуждения себя к исполнению заповедей Евангелия и покаянию. Как говорит преп. Симеон Новый Богослов: "Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи". Познание своего бессилия стать духовно и нравственно здравым, святым без помощи Божией создает твердую психологическую базу для непоколебимого принятия Бога как источника жизни и всякого блага. Опытное смирение исключает возможность нового горделивого мечтания стать "как Бог" (Быт. 3, 5) и нового падения.

По существу, подлинное возрождение христианина и начинается лишь тогда, когда он в борьбе с грехом увидит всю глубину поврежденности своей природы, принципиальную неспособность без Бога исцелиться от страстей и достичь искомой святости. Такое самопознание открывает человеку Того, Кто хочет и может спасти его из состояния погибели, открывает ему Христа. Именно этим объясняется столь исключительное значение, придаваемое смирению всеми святыми.

Преп. Макарий Египетский говорит: "Великая высота есть смирение. И почесть и достоинство есть смиренномудрие" . Свт. Иоанн Златоуст называет смирение главной из добродетелей , а преп. Варсануфий Великий учит, что "смирение имеет первенство среди добродетелей" . Преп. Симеон Новый Богослов утверждает: "Хотя много есть видов воздействий Его, много знамений силы Его, первейшее всего другого и необходимейшее есть смирение, так как оно есть начало и основание" . Смирение, приобретаемое правильной христианской жизнью, является, фактически, новым свойством, неизвестным первозданному Адаму, и оно - единственное твердое основание непадательного состояния человека, его истинной святости .

ЛЮБОВЬ И ЗАБЛУЖДЕНИЕ

Но если лествица духовной жизни строится на смирении, то увенчивается она той из них, которая больше всех (1Кор. 13,13) и которой именуется Сам Бог (1Ин. 4, 6), - Любовью. Все прочие свойства нового человека являются лишь ее свойствами, ее проявлениями. К ней призывает Бог человека, верующему она обетована во Христе. Ею святые более всего прославились, ею побеждали мир, ею в преимущественной степени явили они величие, красоту и благо Божественных обетовании человеку. Но как она приобретается и по каким признакам можно отличить ее от не должных подобий - вопрос не совсем простой.

Есть два внешне подобных, но принципиально различных по существу состояния любви, о которых говорят аскетические традиции Запада и Востока. Первое - это душевная любовь (Иуд. 19, 1; 1 Кор. 2, 14). Она возникает, когда целью подвига ставится развитие в себе чувства любви. Достигается она. главным образом, путем постоянной концентрации внимания на страданиях Христа и Богоматери, представлением себе различных эпизодов из Их жизни, мысленным участием в них, мечтанием и воображением Их любви к себе и своей любви к Ним и т.п. Эта практика отчетливо просматривается в жизнеописаниях, фактически, всех наиболее известных и авторитетных католических святых: Анжелы, Франциска Ассизского, Катарины Сиенской, Терезы Авильской и др.

На этой почве у них часто возникают нервные экзальтации, доходящие иногда до истерии, длительные галлюцинации, любовные переживания нередко с откровенно сексуальными ощущениями, кровоточащие раны (стигмы). Эти их состояния Католическая церковь оценивает как явления благодатные, как свидетельства достижения ими истинной любви.

В православной аскетике, однако, они оценивается "как одна обманчивая, принужденная игра чувств, безотчетливое создание мечтательности и самомнения" , как прелесть, то есть глубочайший самообман. Основная причина такой отрицательной оценки католической мистики заключается в том, что главное внимание в ней обращено на возбуждение душевных чувств, нервов и психики, на развитие воображения, на аскезу тела, а не на духовный подвиг, который, как известно, состоит, прежде всего, в борьбе с своим ветхим человеком, с его чувствами, желаниями, мечтами, в понуждении к исполнению заповедей Евангелия и покаянию. Без этого, по учению Отцов, невозможно приобрести никаких духовных дарований, никакой истинной любви. Не вливают... вина молодого в мехи ветхие... но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое (Мф. 9, 17). Вино молодое - Духа Святого, дающего верующему вкусить, как благ Господь (Пс. 33, 9) - вливают в того, кто исполнением заповедей и покаянием приобретает смирение и очищается от страстей.

Св. Исаак Сирии, обращаясь к одному из своих младших сподвижников, пишет: "Нет способа возбудиться в душе Божественной любви... если она не препобедила страстей. Ты же сказал, что душа твоя не препобедила страстей и возлюбила любовь к Богу; и в этом нет порядка. Кто говорит, что не препобедил страстей и возлюбил любовь к Богу, о том не знаю, что он говорит. Но скажешь: не говорил я "люблю", но "возлюбил любовь". И это не имеет места, если душа не достигла чистоты. Если же хочешь сказать это только для слова, то не ты один говоришь, но и всякий говорит, что желает любить Бога... И слово это всякий произносит, как свое собственное, однако же, при произнесении таких слов движется только язык, душа же не ощущает, что говорит" .

Свт. Игнатий, изучавший в подлинниках католическую аскетическую литературу, писал: "Большая часть подвижников Западной церкви, провозглашаемых ею за величайших святых -по отпадении ее от Восточной Церкви и по отступлении Святого Духа от нее - молились и достигали видений, разумеется, ложных, упомянутым мною способом... В таком состоянии находился Игнатий Лойола, учредитель иезуитского ордена. У него воображение было так разгорячено и изощрено, что как сам он утверждал, ему стоило только захотеть и употребить некое напряжение, как являлись перед его взорами, по его желанию, ад или рай... Известно, что истинным святым Божиим видения даруются единственно по благоволению Божию и действием Божиим, а не по воле человека и не по его собственному усилию, -даруются неожиданно, весьма редко" . "Преждевременное стремление к развитию в себе чувства любви к Богу уже есть самообольщение... Должно достигнуть совершенства во всех добродетелях, чтобы вступить в совершенство всех совершенств, в слияние их, в любовь" .

Природа истинной христианской любви, как видим, совершенно другая, по сравнению со всеми иными ее видами. Согласно Священному Писанию, она есть дар Духа Святого, а не результат собственного нервно-психического напряжения. Апостол Павел писал: Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам (Рим. 5,5). То есть это любовь - духовная, она - совокупность совершенства (Кол.3,14), и по выражению преп. Исаака Сирина, есть "обитель духовного и водворяется в чистоте души" . Достижение этой любви невозможно без предварительного приобретения других добродетелей и в первую очередь смирения, являющегося основанием всей лестницы добродетелей. Св. Исаак Сирии особенно предупреждает об этом. Он говорит: "Одним из святых написано: кто не почитает себя грешником, того молитва не приемлется Господом. Если же скажешь, что некоторые отцы писали о том, что такое душевная чистота, что такое здравие, что такое бесстрастие, что такое созерцание, то писали не с тем, чтобы нам с ожиданием домогаться этого прежде времени, ибо написано, что не приидет Царствие Божие с соблюдением (Лк. 17, 20) ожидания. И в ком оказалось такое намерение, те приобрели себе гордость и падение. А мы область сердца приведем в устройство делами покаяния и житием, благоугодным Богу. Господне же придет само собою, если место в сердце будет чисто и неосквериенно. Чего же ищем с соблюдением - разумею Божий высокие дарования, - то не одобряется Церковью Божиею; приемшие это приобретали себе гордость и падение. Это не признак того, что человек любит Бога, но душевная болезнь" .

Свт. Тихон Воронежский пишет: "Если высшая из добродетелей, любовь, по слову апостола, долготерпит, не завидует, не превозносится, не раздражается, николиже отпадает, то это потому, что ее поддерживает и ей споспешествует смирение" . Потому у христианина "ветхого", не имеющего должного познания себя и опытного смирения, любовь изменчива, непостоянна, смешана с тщеславием, эгоизмом, сластолюбием и т.д., в ней дышит "душевность" и мечтательность .

Таким образом, любовь святых это не обычное земное чувство, не результат целенаправленных усилий по возбуждению в себе любви к Богу, но есть дар Духа Святого, и как таковой переживается и проявляется совершенно иначе, чем даже самые возвышенные земные чувства. Об этом особенно красноречиво свидетельствуют плоды Духа Божия, ниспосылаемые всем искренним христианам соответственно степени их ревности, духовной чистоты и смирения.

ПЛОДЫ ДУХА

Священное Писание и творения святоотеческие постоянно говорят о тех совершенно особых по своей силе и по своему характеру состояниях радости, блаженства или, выражаясь обыденным человеческим языком, счастья, не сравнимых ни с какими обычными переживаниями, которые постепенно открываются у христианина, ведущего правильную духовную жизнь.

Чаще всего эти состояния передаются словами: любовь и радость, поскольку высших, нежели эти, понятий, нет в языке человеческом. Можно было бы без конца приводить слова Писания и Отцов, литургические тексты, подтверждающие это и свидетельствующие о важнейшем, возможно, для человека факте - о том, что человек по богозданной природе своей, по глубине доступных ему переживаний является существом подобным Тому, Кто есть совершенная Любовь, совершенная Радость и Всеблаженство. Господь говорит апостолам: все это сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна (Ин. 15; 11); Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите, и получите, чтобы радость ваша была совершенна (Ин. 16; 24). И ученики действительно исполнялись радости и Духа Святого (Ден. 13; 52).

Иоанн Богослов обращается к своим духовным детям: Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими.... Возлюбленные! мы теперь дети Божий; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему (1 Им. 3; 1-2).

Апостол Павел любовь, радость, мир (Гал.5;22) называет в качестве первых плодов Духа. Он же восклицает: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?... ...Я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8; 35, 38-39). Он даже говорит, что если христианин не приобретет этого величайшего дара, то - он медь звенящая или кимвал звучащий, он - ничто, он живет без пользы (1Кор. 13; 1-3). Потому молит: преклоняю колени мои пред Отцом Господа нашего Иисуса Христа...да даст вам... уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божией (Еф. 3; 14,16,19).

Замечательным подтверждением истинности Писания является опыт всех святых, неисчислимого множества христиан, отраженный в их аскетических, литургических, гимнографических и других творениях. При этом важно отметить, что слезы о грехах, сокрушение сердца, покаяние, постоянно звучащие у них и производящие, на первый взгляд, впечатление какого-то уныния, печали, угнетенного состояния, в действительности имеют совершенно иную природу, иной дух. Они для христианина, искренне кающегося и понуждающего себя к жизни по Евангелию, всегда растворяются особым миром души, духовной радостью и потому оказываются дороже всех ценностей земных. В том и состоит одна из уникальных особенностей правильной христианской жизни, что она, чем более открывает человеку падшесть его природы, его греховность и духовную беспомощность, тем сильнее являет ему близость Бога исцеляющего, очищающего, дающего мир душе, радость и многоразличные духовные утешения. Эта близость Божия, по закону духовному, обуславливается степенью приобретаемого христианином смирения, которое делает способной христианскую душу принять Духа Святого, преисполняющего ее и величайшего блага - любви. Опытнейший наставник древнего иночества святой Исаак Сирии дал одну из самых ярких характеристик того состояния, которого достигает истинный подвижник Христов. Будучи спрошен: "Что такое сердце милующее?", он ответил: это "возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари... А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и были помилованы... Достигших же совершенства признак таков: если десятикратно в день преданы будут на сожжение за любовь к людям, не удовлетворятся сим, как Моисей... и как... Павел... И прочие апостолы за любовь к жизни людей прияли смерть во всяких ее видах...И домогаются святые сего признака - уподобиться Богу совершенством любви к ближнему" .

Иллюстрацией того, что переживает человек, стяжавший Духа Святого, может служить встреча и беседа преп. Серафима Саровского с Н.А. Мотовиловым, во время которой, по молитве Преподобного, его собеседник смог ощутить и пережить начатки благих даров Духа Святого и поведать о них миру. "Когда Дух Божий приходит к человеку и осеняет его полнотою Своего наития, - говорил преп. Серафим, - тогда душа человеческая преисполняется неизреченною радостью, ибо Дух Божий радостотворит все, к чему бы ни прикоснулся Он...

"Господь сказал: "Царство Божие внутрь вас есть", - а под Царствием Божиим разумел Он благодать Духа Святого. Вот оно-то теперь внутрь нас и находится, а благодать Духа Святого отвне осиявает и согревает нас, благоуханием многоразличным преисполняя воздух... услаждает чувства наши пренебесным наслаждением и сердца наши напояет радостью неизглаголатою..." .

Один из недавних наших подвижников благочестия игумен Никон (Воробьев, 1963) писал о духовном человеке, что, являясь обителью Духа Святого (Вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас - 1 Кор. 3, 16), он совершенно отличен от душевного, или плотского; он новый человек, а душевный - ветхий. Что в нем нового? - Все: ум, сердце, воля, даже тело, все его состояние.

Ум нового (духовного) человека способен постигать отдаленные события, прошлое и многое будущее, постигать суть вещей, а не только явления, видеть души людей, ангелов и бесов, постигать многое из духовного мира. Мы имеем ум Христов ,- говорит апостол Павел (1 Кор 2, 16).

Сердце нового человека способно переживать такие состояния, о которых кратко сказано: "Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его" (IKop. 2, 9). Апостол Павел пишет даже: Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8, 18). А преп. Серафим в согласии с древними Отцами говорит, что если бы человек знал о состояниях блаженства, которые бывают уже здесь, на земле, а тем более в будущей жизни, то согласился бы прожить тысячи лет в яме, наполненной гадами, грызущими его тело, чтобы только приобрести это благо.

Таким же образом и воля нового человека целиком устремляется к любви и благодарности Богу, к желанию во всем творить волю Его, а не свою.

Тело духовного человека тоже изменяется, становится частично подобным телу Адама до падения, способным к "духовным ощущениям" и действиям (хождение по водам, способность долгое время оставаться без пищи, моментальный переход через большие расстояния и т.п.).

Словом, духовный человек весь обновляется, делается иным (отсюда прекрасное русское слово "инок") и по уму, и по сердцу, и воле, и телу .

Это иное состояние человека названо Отцами "обожением". Данный термин наиболее точно выражает существо святости. Она есть именно теснейшее единение с Богом, стяжание Духа Святого, о котором говорил преп. Серафим. Она - Царство Божие, пришедшее в силе (Мк. 9; 1) в тех верующих, о которых Спаситель сказал: Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы (Мк. 16,17-18). Эти знамения являются одним из очевидных указаний на то, что святость есть единство с Духом Господним (1 Кор. 6; 17), Который есть "Бог, творящий чудеса" (Пс. 76; 15).

Термины «святое», «священное», «святость» означают обладание Божественной Благодатью. Святость неотрывна от сердцевины христианского учения — понятия о Боге. В православии Бог выступает нравственным Законом, диктующим систему ценностей и способ взаимоотношения между людьми.

Русские мыслители отмечают, что западный человек исторически при-вык дорожить своим социальным положением и жизненными удобствами. А русскому человеку, даже знатного происхождения, это было несвойственно. Бескрайние просторы страны, суровый климат, незащищенность от набегов кочевников, испытания во время татаро-монгольского ига, постоянная угроза нападения со стороны Европы — все это содействовало устремлению русского человека к справедливому и вечному Царству Небесному, к духовным, а отнюдь не к материальным ценностям. Идеал святости стал для русского человека высшим моральным идеалом, воплощением в земной жизни непреходящих духовных ценностей. Ибо, как сказано в Священном Писании, «не хлебом единым...».

В Киевской Руси христианское учение, воспринятое от Византии, соединилось с основами духовного мировоззрения и культурными традициями славян, составляющих ее население. В результате этого соединения и сформировалась многосторонняя духовная мощь, подразумеваемая под понятием святости Руси. Понятие русской святости сложно и многогранно, в него входят внутренние убеждения русского православного человека и их внешние проявления на различных уровнях — от поведения отдельного человека до культуры и традиционного устройства жизни государства. К внутренним убеждениям русского православного человека относятся абсолютное принятие им Символа Веры и следование основным заповедям Ветхого и Нового Завета; почитание Креста Господня; принятие святости как высшего критерия внешней и внутренней красоты; особое почитание святых икон и незыблемая вера в покровительство Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы и святых через их чудотворные иконы и мощи; восприятие жизни святых как образца для подражания и т. д. К внешним проявлениям святости относятся каноны и уникальный стиль русской иконописи; особое отношение к православному храму и уникальность русского храмового зодчества; таинства, обряды и обычаи Русской Православной Церкви; установление православных праздников и традиций их празднования; почитание русского старчества; отражение святости в произведениях литературы и искусства и многое, многое другое.

Уже во время выбора святым равноапостольным князем Владимиром единой новой веры, способной объединить славянские племена в мощное государство Киевскую Русь, одним из основополагающих доводов в пользу греческой православной веры стало пережитое послами князя чувство красоты и связанное с ним ощущение святости от богослужения в соборе Святой Софии в Константинополе. Принятие красоты как святости исторически созвучно русской душе, ее зарождение и развитие присуще самой уникальной славянской цивилизации, полностью сформировавшейся к X веку.

В дальнейшем это восприятие русскими людьми красоты как святости нашло свое естественное развитие в храмовой архитектуре, в искусстве и культуре Руси. Так, в храмовой русской архитектуре оно выразилось в высоком божественном символизме многоглавия русских православных храмов, в уникальной белокаменной резьбе, в известных во всем мире деревянных храмах, поражающих своим великолепием и искусством древних русских мастеров, а также в неповторимом исконно русском шатровом зодчестве.

Во внутреннем устройстве храмов святость нашла свое отражение в иконостасе, заменившем обычную алтарную преграду христианских храмов Запада и Востока. Вы уже знаете, что иконостас является символическим отображением собрания святых небожителей, которые лицом к лицу с верующими присутствуют на богослужении. И в немалой степени с выражением глубокого почтения к святым ликам богослужения в Русской Православной Церкви принято совершать стоя, с отданием поясных и земных поклонов, подчеркивая преклонение русского православного человека перед Величием Божиим и перед святостью тех, кто стоит с ним рядом.

В искусстве восприятие красоты как святости и возвышенного величия нашло свое отражение в формировании уникальной русской школы иконописи. Наши предки хорошо понимали, что визуальный образ оказывает на душу человека наиболее сильное воздействие. По выражению отца Павла Флоренского, «Бог в православии не доказуется, а показуется», то есть икона — это молчаливый способ проповеди от сердца к сердцу. На протяжении всей истории крещения и укрепления православной веры на Руси параллельно с переводом Библии на церковнославянский язык шел процесс формирования русского православного образа как визуальной формулы Божественного Откровения.

Когда-то послы князя Владимира увидели в Святой Софии образ неба на земле, икону Царства Божия, и это убедило их в истинности православной греческой веры лучше слов богослужения, которых они не понимали. Спустя тысячелетие русская православная икона была официально признана как духовный феномен русского народа. Подробнее о русской иконографии вы узнаете при изучении главы «Православная икона».

Кроме того, будучи удивительно поэтичной, русская душа стремилась придать особое музыкальное звучание красоте как святости. Это нашло свое воплощение в духовной музыке, которая наиболее точно показала высокую поэтичность церковнославянского языка.

Поиск наиболее сильного звукового выражения святости русской души привел к особой роли колокольных звонов на Руси и их разнообразию. Как вы знаете, только в русских православных храмах колокольня совмещена с храмом, на ней находятся несколько разных по звучанию колоколов, позволяющих создавать истинно русские православные колокольные звоны.

Внеся национальные черты в храмовую архитектуру и внутреннее убранство православного храма, выработав неповторимый светлый и возвышенный стиль русского иконописания, разработав национальные черты православного русского богослужения, дополнив его новыми обычаями и обрядами, Русская Православная Церковь тем самым прочно связала понятие красоты как проявления святости с национальным самосознанием русских людей.

Другим, не менее важным доводом в пользу принятия православной веры Русью стали рассказы греческого миссионера о содержании Библии. Основные заповеди Ветхого и Нового Завета оказались созвучными терпеливой, незлобивой, тесно связанной с родной землей и открытой славянской душе. Неудивительно, что с учетом уникальной способности русского самосознания все воспринятое извне, новое постепенно превращать в национальное: Символ Веры и основные заповеди Ветхого и Нового Завета очень скоро стали определять внутреннее самосознание русского «нового» человека. Из глубины веков от наших далеких предков дошел к нам призыв: «Русь Святая! Храни Веру Православную!» Исторически так сложилось, что именно в сохранении незыблемости основ православной веры ради спасения страны и каждого русского человека, а также в спасении всего мира от пришествия Антихриста видели наши предки историческое назначение Руси как государства. В этом заключался для русских людей смысл патриотизма и верности Отечеству!

Особое место в принятии святости русской земли занимает почитание Иисуса Христа и Божией Матери, во имя Которых освящались православные храмы. Русский народ исторически считает себя находящимся под особым покровительством Пресвятой Богородицы, а самой России с давних времен предписывается особая миссия защиты православия от ересей и чуждых влияний других религий.

Вы знаете, что сразу после Крещения Киевской Руси святой равноапостольный князь Владимир посвятил Киев как столицу государства, а от него и всю Киевскую Русь владычеству Божией Матери, освятив в честь Успения Божией Матери главный православный киевский храм. Пресвятая Богородица в русском самосознании прочно ассоциируется с самой главной Заступницей Руси перед Богом.

Немало известно чудес заступничества, совершенных за Русь и русских людей во времена страшных битв и испытаний главной святыней Руси — Владимирской иконой Божией Матери. Образ Божией Матери первым написал апостол Лука с Самой Девы Марии во время Ее земной жизни. Вы знаете также и о чудесах, совершенных во имя спасения Руси Казанской иконой Божией Матери.

А обретение иконы Божией Матери «Державная» во время отречения от престола последнего русского императора стало знаком особого благоволения Богородицы к Святой Руси и взятия России под покровительство Божией Матери. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) сказал: «Матерь Божия всегда защищала и миловала Русь, наказывала и вновь возвращала Свою любовь людям, прошедшим ради грехов своих сквозь страдания, покаянием и страданием очистившим свои сердца».

Бесчисленное множество чудес связано и со многими другими иконами Пресвятой Богородицы, знакомство с которыми вас ждет при изучении главы, посвященной православной иконе.

Также в понятие русской святости включается и почитание на Руси святых ангелов. Особо чтимы на Руси Архангел или Аристратиг Михаил, Архангел Гавриил и получаемый каждым православным человеком после крещения Ангел Хранитель. Почитание святых ангелов — бестелесных и бессмертных духов, одаренных Богом более высокими, нежели у человека, силами и способностями, связано с заложенным веками в русском человеке стремлением спасти свою душу, которая также является бестелесной и бессмертной, подобной ангельскому началу в человеке.

Кроме того, в Русской Православной Церкви выработалась целая система почитаемых святых людей, чья святость вызывала особое преклонение и чинопочитание, их защиты просили и их память чтили, посвящая им иконы, храмы, молитвы. Святые люди очень часто называются угодниками Божиими, так как они своей праведной земной жизнью угодили Богу, а теперь, пребывая на небе, они молятся Богу за живущих на земле, помогая им. По словам В. Н. Крупина, святые — «это люди, хранящие и передающие духовную энергию. Она сохраняет и нашу душу, и духовную жизнь государства. Государство без души обречено на гибель. Молитва святых — это главное в духовной жизни. Она направлена на созидание и мощь государства». Подробно с русскими святыми вы познакомитесь при изучении заключительного параграфа этой главы.

Одной из характерных особенностей русской святости является старчество, получившее особое распространение в XIX - начале XX в. Старец — это монах, всей душой воспринявший учение Иисуса Христа и достигнувший личной святости через духовную силу, молитвенный образ жизни и полное самоотречение. К старцам шли за утешением и исцелением от телесных и духовных недугов, за советом и руководством те, кто запутался в своих житейских делах, кто искал справедливости. Именно старцы формировали ту «загадочную русскую душу», которая восхищала и удивляла другие народы своим благородством, духовной силой и чистотой.

Ф. М. Достоевский так определял место старчества в русской святости; «...для смиренной души русского простолюдина, измученной трудом и горем, а главное, всегдашнею несправедливостью и всегдашним грехом, как своим, так и мировым, нет сильнее потребности и утешения, как обрести святыню или святого, пасть пред ним и поклониться ему: «Если у нас грех, неправда и искушение, то все равно есть на земле там-то, где-то святой и высший; у того зато — правда... значит, не умирает она па земле, а, стало быть, когда-нибудь и к нам перейдет и воцарится по всей земле, как обещано». Основоположником русского старчества был великий старей Паисий Величковский (1722-1794). Основой его учения была «Филокалия» — сбор-ник поучений отцов Церкви об очищении души от страстей и грехов, средствах и способах восхождения к этому очищению, а также о молитве Господней. Этот сборник был переведен на церковнославянский язык и издан в России в 1793 г. под названием «Добротолюбие».

Ученики старца Паисия в начале XIX века восстановили пришедший в запустение недалеко от города Козельска Калужской губернии старинный монастырь — Оптину пустынь. И уже при следующем великом старце Оптиной пустыни, Леониде (1768-1841), началось массовое паломничество в Оптину пустынь, а сам монастырь стал центром русского старчества. Старец Леонид имел большое влияние на обычных мирян; крестьян и горожан. В народе про него говорили: «Он для нас, бедных, пуще отца родного. Мы без него, почитай, круглые сироты». Калужский епископ по недоразумению запрещал старцу Леониду принимать паломников в его монастырской келье, но люди сутками стояли у кельи старца и у ворот монастыря в очереди за советом, благословением и простой молитвой старца за здоровье их близких. Поэтому в ответ на запрещение старец Леонид ответил: «Делайте со мной, что хотите! Хоть в Сибирь меня сошлите: посмотрите на этих больных — могу ли я отказать им в молитве, на которую они только и надеются, которой ждут и которая по их вере и усердию к Божией Матери подает им исцеление?!»

Русские люди всех сословий, включая царские семьи и самих царей, свято верили старцам. К старцам Оптиной пустыни обращались Н. В. Гоголь, А. К. Толстой, Ф. М. Достоевский. Известно, что перед своей смертью в октябре 1910 года Л. Н. Толстой, отлученный от официальной Церкви, стремился доехать в Оптину пустынь, но по дороге заболел и вынужден был сойти с поезда. Он сразу же послал телеграмму в Пустынь с просьбой прислать к нему старца, и эта просьба была незамедлительно удовлетворена.

Оптинские старцы учили русский народ формуле русской святости: «Молиться и верить, надеяться и терпеть, прощать и любить». Прочитайте в дополнительной хрестоматии о некоторых известных старцах Оптиной пустыни.

Во все времена на формирование основ святости Русской земли, а также на воспитание и развитие в русских людях высокой духовности и нравственности, построенной на соблюдении канонов православной веры, решающее влияние оказывала русская философская мысль и русская литература, ведь сказано в Евангелии: «В начале было Слово...»

Надпись на вратах рая: «Считающих себя святыми, просьба не беспокоить»
Не все святые, кто ходит в церковь.

Английская пословица

Святость как качество личности – способность наладить идеальные отношения с Богом, избавиться от всех дурных качеств, иметь реальную чистоту сердца, в котором нет зависти и гордыни.

В давние времена жил один Человек. Святость его была так велика, что ей удивлялись даже ангелы, и нарочно сходили с неба, чтобы посмотреть: как, живя на земле, можно так уподобиться Богу? А сказали однажды ангелы Богу: — Господи, даруй этому человеку дар чудотворения! — Я согласен, – отвечал Господь. – Спросите у него, чего он хочет. И спросили ангелы святого: — Хочешь ли ты одним прикосновением рук дарить здоровье? — Нет, – ответил святой. – Пусть лучше Сам Господь творит это. — Не желаешь ли ты иметь такой дар слова, силой которого ты бы обращал грешников к покаянию? — Нет, это дело ангелов, а не слабого человека. Я молюсь об обращении грешников, но не обращаю. — Может, ты хочешь привлекать к себе сиянием добродетели, и тем прославить Бога? — Нет, привлекая к себе, я буду отвлекать людей от Бога. — Чего же ты хочешь? – спросили ангелы. — Чего мне еще хотеть? Да не лишит меня Господь милости Своей! А с ней у меня все будет. Но ангелы продолжали настаивать. — Хорошо, – отвечал святой, – Я хочу творить добро так, чтобы самому об этом не ведать. Ангелы смутились, но потом решили, что тень этого человека, которую он не видит, тоже может исцелять больных, облегчать на земле скорби и печали. Так и повелось с тех пор: где бы ни появлялся этот святой, тень его покрывала зеленью вытоптанные дороги, возвращала воду высохшим ручьям, под ней распускались цветы и высыхали слезы людские. А святой просто ходил по земле, распространяя вокруг себя добро, сам того не ведая.

Святость – это когда налажены идеальные отношения с Богом. Святость есть сущность Бога. Святость Бога – это любовь, всемогущество, премудрость, праведность, слава, величие и верность Бога. Святость всю жизнь стремится к Богу, стремится в материальном мире обогатиться добродетелями и, соответственно, избавиться от порочных качеств личности. Долго среди людей порочность не скроешь. Уши зависти, ненависти, гнева, и злобы всегда торчат, как ни прикрывай их доброжелательностью и дружелюбием.

Одна секунда общения со святым человеком способна в корне изменить жизнь другого человека. Святость говорит от чистого сердца, от нее идет истина, слова ее весомы, попадают прямо в сердце, поэтому запоминаются и побуждают действовать. Для святости безразлично в какой конфессии находится человек. Условие святости – реальная чистота сердца.

Существует 26 черт характера святой личности:

• 1. бесстрашие
• 2. чистота сознания
• 3. развитие духовного знания
• 4. благотворительность
• 5. самообладание
• 6. совершение жертвоприношений
• 7. изучение «Вед»
• 8. совершение аскез
• 9. простота
• 10. ненасилие
• 11. правдивость
• 12. отсутствие гнева
• 13. самоотречение
• 14. спокойствие (умиротворенность)
• 15. отсутствие стремления искать недостатки в других
• 16. сострадание ко всем живым существам
• 17. отсутствие алчности
• 18. мягкость (доброта)
• 19. смиренность
• 20. решимость
• 21. целеустремленность
• 22. всепрощение
• 23. стойкость
• 24. чистота
• 25. отсутствие зависти
• 26. отсутствие стремления к почестям (скромность)

В Бхагавад Гите (16, 1-3) сказано: «Верховный Господь сказал: Бесстрашие, очищение своего бытия, совершенствование в духовном знании, благотворительность, владение чувствами, совершение жертвоприношений, изучение Вед, совершение аскезы, простота, отказ от насилия, правдивость, негневливость, самоотречение, спокойствие, отсутствие стремления злословить, сострадание ко всем живым существам, отсутствие алчности, мягкость, скромность, решимость, целеустремленность, способность прощать, стойкость, чистота, отсутствие зависти и стремления к почестям — таковы, о сын Бхараты, божественные качества праведных людей, наделенных божественной природой».

Интересно, что человек, достигнув совершенства в одном из этих качеств личности, вытягивает за собой все остальные, приобретает широту сознания святости. При этом следует знать, что у каждого качества личности есть четыре разных проявления. Например, Чистота сознания:

Духовная — Достичь способности видеть Бога и полного осознания себя как Его слуги. В благости — Развить в себе качества святой личности. В страсти — Считать своё сознание очень чистым, постоянно указывая всем на это, и гордиться своей учёностью. В невежестве — Из невежества считать себя Богом или Его реинкарнацией, не понимая, какие качества присущи Богу и какие его частичкам.

Другой пример: Умиротворение: Духовное — Тот, кто постиг Господа — достигает умиротворения. В благости — Умиротворение это наслаждение миром в самом себе. В страсти — Человек становится умиротворённым, испытывая временное материальное счастье. В невежестве — Испытывает умиротворение под действием сна, одурманивающих веществ, плотского удовольствия, в ущерб самосовершенствованию.

Сострадание: Духовное Преданный Бога проявляет сострадание к тем убогим душам, которые лишены духовного знания, и просвещает их, чтобы помочь обрести духовное знание. В благости — По мнению прославленных своим великодушием святых, тот, кто испытывает боль при виде чужих страданий и радуется чужому счастью — тот обладает состраданием и исповедует вечные заветы религии. В страсти — Проявлять жалость только к близким людям и не замечать страданий всех остальных. В невежестве — Привязывать человека к порочной деятельности, из-за невежества, думая, что ему это поможет. По-настоящему сострадателен тот, кто открывает людям знание, которое делает их счастливыми, а не тот, кто с сочувствием кивает головой.

Петр Ковалев 2014 год

СВЯТОСТЬ
свойство, присущее Богу, которым Он наделяет лица и предметы. Святость не означает безгрешность, но принадлежность к Богу, устремленность к безгрешности и совершенству. Святой - угодник Божий, наслаждающийся вечным блаженством.
Святость есть чистота сердечная, стяжание благодати, этой силы Божией, несотворенной энергии, божественной и обожающей, которая, подобно множеству цветных лучей солнечного спектра, проявляется в различных дарах Святого Духа.
Святость - это исполнение надежды, свершение веры, преполнение любви к Богу в Духе Его. Последний дар, дар любви, - наивысший и совершеннейший, ибо если кто имеет даже дар пророчества, и знает все тайны, и имеет всякое познание и всю веру, так что может горы переставлять, а не имеет любви, то он ничто (1 Кор. 13: 2). Высшее познание Бога («гносис») соединено с даром любви: «пребываяй в любви в Боге пребывает» (1 Ин. 4: 16). Великий свт. Василий говорит: «Я человек, но имею задание стать Богом». И это свершается в святости.
Полнота благодати Божией, преображая святого подвижника, преодолевает законы тварного бытия, раздвигая пределы времени и пространства, и даже сам закон всемирного тяготения теряет свою силу в виде высшего символа неподзаконности святого стихиям этого мира.
Само проклятие Божие, тяготеющее над возгордившимся человечеством со времени Вавилонского столпотворения, - смешение языков - теряет свою силу, когда в порядке Духа Святого преподается дар языков.
Преизбыточествующая сила Божия воссоздает первозданную неповрежденность человеческой природы, когда, отпуская грехи, исцеляет чрез подвижника и телесные недуги страждущего.
Святые подвижники Божии образуют видимое звено между нашим миром и небесным Царством Божиим. Это истинно ангельские люди и человеческие ангелы. Восходя от меры в меру, все более и более проникаясь божественным духовным светом благодати, они, подобно раскаленному железу под действием огня, просветляются, как солнце, достигая высших состояний обожения в познании духовных тайн, в Богосозерцании и Богообщении.
Святость неотделима от Церкви, так как Церковь, будучи мистическим Телом Христовым, есть Путь, Истина и Жизнь. Церковь - это путь, по которому шли все святые, и истина, в которой они живут.
По природе своей истина может быть только одна, так как она укоренена в едином истинном Боге, и восприятие этой истины, выстраданной веками в порядке соборного делания, является основной предпосылкой для стяжания благодати Церкви Соборной и Апостольской.
И Церковь, обладая полнотой истины и даров Святого Духа, предлагает их всем, только мир не может принять их по причине своей закоснелости во грехах и зле.
Мистика неотделима от догматов Церкви: церковные догматы и мистика настолько связаны между собой, что последняя вытекает из первых и, в свою очередь, догматы находят опору в мистическом опыте. Тема эта в богословии не новая. «Восточная традиция, - говорит В.Н. Лосский, - никогда не делала различия между мистикой и богословием, между личным постижением божественных тайн и догматами, утвержденными Церковью.
Слова, сказанные сто лет тому назад великим православным богословом Филаретом Московским, выражают в совершенстве это положение: «Никакая из тайн Божьего домостроительства, наиболее сокровенная, не должна нам казаться чуждой, или совершенно трансцендентной, но мы должны в полном смирении расположить наш ум к созерцанию божественных вещей». Иначе говоря, догмат выражает откровенную истину, которая является для нас как бы бездонной тайной, но долженствующей быть нами изжитой в известном процессе, в течение которого, вместо того чтобы ассимилировать тайну, согласно нашему пониманию, надо, наоборот, чтобы мы блюли в себе глубокую перемену внутреннего нашего духа, которая бы создала почву, годную для восприятия духовного... Вне истины, хранимой соборностью Церкви, личный опыт был бы лишен всякой достоверности, всякой объективности. Это была бы смесь верного и ложного, реальности и иллюзий - «мистика» в дурном смысле этого слова. Проф. арх. Киприан также отрицает возможность личного духовного опыта вне Церкви: «Наряду со смирением, мистик ограждается от опасности отпадения в какую бы то ни было лжемистику таинственной связью с Церковью. Никакая отсебятина, духовное самоутверждение и противоположение своего опыта опыту Церкви невозможны. У подвижника все проверяется чутьем церковности, мерилом же церковности служит евхаристическая жизнь. Сама природа Церкви евхаристична... Истинная богословская интуиция черпается со дна Евхаристической Чаши, сияет из таинственной теургической жизни. Кабинетное абстрактное умствование о Боге вне Евхаристической жизни, и без личного живого религиозного опыта, и именно опыта церковного, бесплодно и потому бесполезно. Всякие потуги дерзать в области мистики без Евхаристического общения не приводят ни к чему, кроме самообмана, мистифицирования других и сектантского отпадения от Тела Церкви».
Многоразличны виды святости: полнота Церкви Христовой включает в себя всю жизнь, своды церкви покрывают весь космос. Бесчисленны сонмы мучеников, за ними следуют сонмы преподобных. К группе апостолов непосредственно примыкают великие учители и Отцы Церкви - их дело продолжают творить святители.
Труднейший подвиг самоотречения свершили «блаженные» - Христа ради юродивые, отрекшись от своего разума и «мудрости мира», приняв крест безумия ради «безумия креста» и получив взамен высшую духовную мудрость. Всякое служение на любом жизненном поприще, творимое в подвиге самоотречения ради Бога, в молитве и трезвении, приводит к бесстрастию, так как все добродетели связаны между собой, и стяжание одной влечет за собой и все другие.
Перед нами богатырский образ Александра Невского, воина-героя, администратора, великого печальника земли родной. Не будем перечислять имена всех святых, в миру просиявших. Их много. Кроме князей, воинов, просветителей-миссионеров, есть отроки, девы и жены, стяжавшие праведность.
Типы святых бесконечны и разнообразны. Каждый святой, даже одного типа, непременно имеет свои неповторимые индивидуальные черты, так как всякая личность неповторима: «И дам ему камень бел, и на камени имя ново написано, егоже никтоже весть, токмо приемляй» (Апок. 2: 17). Но что у них общего, так это наличие у всех момента полного самоотречения и следования за Христом, подвига ради Него, по Евангельскому слову: «Иже не приимет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин» (Мф. 10: 38).
Это единственный путь: вне его нет иного. Кто же стремится непосредственно к высоким духовным достижениям, оставляя в стороне подвиг самоотречения ради Христа, покаяния и трезвения, тот «прелазит инуде» (Ин. 10: 1).
«Цель земной жизни - стяжание Духа Святого», - говорит прп. Серафим, - ибо благодать Духа Святаго совершает очищение, освящение и преображение человеческого естества. Для этого одной воли человеческой недостаточно, но и без усилий с его стороны благодать не совершает спасения человека: необходимо сотрудничество (синергизм) как человеческой воли, так и благодати Божией. Последняя начинает действовать с момента вступления подвижника на путь покаяния и правильного подвига и, подобно закваске в тесте, начинает проникать все человеческое естество, очищает, преображает его. Христос сказал: «чему уподоблю Царствие Божие? Оно подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все» (Лк. 13: 20-21). О таковом действии благодати в следующих словах повествует Макарий Египетский: «Благодать непрестанно сопребывает, укореняется и действует, как закваска, в человеке, и сие сопребывающее в человеке делается чем-то как бы естественным, как бы единою с ним сущностью».
Не всем доступна духовная высота - «острое житие святых». Бог не требует от всех святости, но желает всем спасения.
В христианстве слово «святость» наполняется совершенно новым, ему только свойственным содержанием.
Языческое понятие святости означает внешнее отношение человека или предмета к Божеству, посвящение или принадлежность к нему. Момент же нравственный, главный в христианском понятии, совершенно отсутствует, так как Божество до христианства не было известно как «любовь», только одна могущая обусловить действительные внутренние отношения Божества и человека и вызвать внутреннее преображение его естества и истинно нравственный характер его жизни.
В языческом понятии святость Божества мыслилась как особенность, отделенность Бога от мира, Его возвышенность над всем, несоизмеримость и несравнимость ни с чем тварным. Он, будучи «святым», не терпит нарушения нравственного закона, карает сознательные и бессознательные преступления и пороки людей, но Он не выносит и выдающегося нравственного совершенства людей, на которое Он смотрит, как на желание сравняться с Ним, как на посягательство на божественные прерогативы. Таким образом, в божественную жизнь входит момент мстительности, себялюбия, что, в сущности, уже разрушает понятие святости.
По смыслу же библейского учения, «святость» человека есть уподобление Богу, отражение и осуществление в человеке божественных совершенств. Как единый носитель истинной и всесовершенной абсолютной жизни, Бог есть вместе с тем единый и единственный источник «святости». Отсюда люди могут быть только «участниками», «причастниками» Его «святости», и не иначе как становясь общниками Его Божеского естества.
И.М. Концевич

Источник: Энциклопедия "Русская цивилизация"

Смотреть что такое "СВЯТОСТЬ" в других словарях:

- (праслав. svętъ, svętъjь) одно из наиболее фундаментальных понятий христианства. Святое являющееся Богом или Божественным, происходящее от Него, отмеченное Его присутствием или действием Божественной Благодати, посвященное Ему в… … Википедия

Крепость, истинность, незыблемость, праведность, священность, идеальность, благочестие, нерушимость, нерасторжимость, благодатность, благочестивость, величественность, возвышенность, неразрывность Словарь русских синонимов. святость 1. см.… … Словарь синонимов

СВЯТОСТЬ, святости, мн. нет, жен. 1. В религиозных представлениях то, что присуще святому (см. свято1 в 1, 2, 3, 4 и 6 знач.). «Начальник таможни догадался, должно быть, что я глуп до святости, и отпустил меня.» А.Тургенев. 2. чего. отвлеч. сущ.… … Толковый словарь Ушакова

святость - СВЯТОСТЬ, праведность СВЯТОЙ, праведный … Словарь-тезаурус синонимов русской речи

Святость - Святость ♦ Sainteté Нравственное или религиозное совершенство. В абсолютном выражении cвойственна только Богу, если он существует, но в широком смысле приложимо к людям, достигшим единения с Богом или неукоснительно исполняющим нравственный… … Философский словарь Спонвиля

Современная энциклопедия

Одно из центральных понятий религии; в теистических религиях сущностная характеристика Бога и косвенно также людей, установлений и предметов, запечатлевающих в себе присутствие Божества. Противоположность святости грех … Большой Энциклопедический словарь

СВЯТОЙ, ая, ое; свят, свята, свято. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

Святость - СВЯТОСТЬ, одно из центральных понятий религии; в теистических религиях сущностная характеристика Бога и косвенно также людей, установлений и предметов, запечатлевающих в себе присутствие Божества. Противоположность святости грех. В христианстве… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

святость - чистота; отделение от греха А. Темы в Библии СВЯТОСТЬ как тема Левита: Лев 19:12 Б. Святость Бога 1. В Ветхом Завете свят: Пс 98:3,5,9 назван Святым Израилевым: Пс 21:4; Ис 30:11,12,15 Дух свят: Ис 63:10 имя свято: Пс 110:9 престол св … Библия: Тематический словарь

Книги

• Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (Х II-XIV вв.). Приложение V. Память о Преподобном Сергии: И. Шмелев – «Богомолье» , В. Н. Топоров. Книга посвящена исследованию святости в русской духовной культуре. Данный том охватывает три века – XII–XIV. От последних десятилетий перед монголо-татарским нашествием до победы на Куликовом…