Что разработал н в никитин. Никитин Николай Васильевич: фото и биография архитектора

Высотные здания и башни сегодня, как правило, превращаются в городские достопримечательности, которые привлекают туристов. Москву и Париж роднят башни, ставшие символами столиц: Останкинская и Эйфелева. Обе они являются не просто достопримечательностями, но чудом конструкторской мысли.

Густав Эйфель. Фото: Commons.wikimedia.org

Имя Гюстава Эйфеля, построившего башню в Париже, увековечено в названии его творения. Имя Николая Никитина, создавшего Останкинскую башню, такой широкой известности не получило, хотя нельзя сказать, что о его заслугах забыли.

Эйфеля и Никитина многое объединяет: каждый из них прошел достаточно длинный путь, прежде чем создал свой главный шедевр. Оба порой сталкивались со скептическим отношением, да и башни их поначалу подвергали нещадной критике.

Господин Бёникхаузен

Александр Гюстав Эйфель родился 15 декабря 1832 года во французском Дижоне в семье Катрин-Мелани и Александра Эйфелей . Среди предков инженера был немецкий эмигрант Жан-Рене Бёникхаузен. Сам Гюстав почти до 50 лет носил фамилию Бёникхаузен.

Родители были погружены в занятия бизнесом, и Гюстав рос в основном под присмотром бабушки. Зато финансовые успехи матери позволили сыну получить хорошее образование, несмотря на природную лень юноши.

В 1855 году Гюстав Эйфель получил диплом инженера в Центральной школе искусств и мануфактур в Париже.

Николай Никитин. Фото: РИА Новости / Олег Макаров

Рожденный в Сибири

По григорианскому календарю Николай Никитин родился в один день с Эйфелем: 15 декабря. Вот только день появления на свет будущего создателя Останкинской башни в 1907 году стал для француза днем семидесятипятилетия.

Николай появился на свет в Тобольске в семье типографского инженера, который лишился работы из-за участия в революционной деятельности. Семья перебралась в Ишим, где Николай окончил приходское училище и первый класс мужской гимназии. Потом семья снова переехала, на этот раз в Новосибирск.

Высшее образование Никитин получил в Томске, в 1930 году окончив архитектурное отделение строительного факультета Томского технологического института.

Металл как искусство

Дипломированный инженер Эйфель в 1855 году устроился на работу в конструкторскую фирму «Шарль Нево», которая занималась строительством мостов.

Гюстав обожал металл: не рок-музыку, до появления которой было еще далеко, а материал, который в его замыслах становился основой элегантных и прочных сооружений.

В 1858 году Эйфель руководил строительством железнодорожного моста в Бордо, используя металлические конструкции и применяя изобретенный им самим метод пневматической установки оснований.

Владелец фирмы понял, что Гюстав пойдет далеко, и предложил ему стать компаньоном. Эйфель с радостью принял предложение, но через два года уже и сам стал владельцем завода металлоконструкций в Леваллуа-Перре недалеко от Парижа.

Ажурные металлические конструкции стали почерком Эйфеля задолго до строительства башни. Среди его самых известных проектов — Западный вокзал в Будапеште, уникальный мост Марии Пии в Португалии, виадук Гараби, перекрывший своим арочным пролетом длиной 165 метров глубокое ущелье.

Всего на счету Гюстава Эйфеля более 200 реализованных проектов, включая даже знаменитую статую Свободы. Инженер разрабатывал для нее массивную стальную опору и промежуточный поддерживающий каркас, который позволил медной оболочке статуи двигаться свободно, сохраняя при этом вертикальное положение.

«Поэт железобетона»

Николай Никитин начал работу по профессии, еще будучи студентом. Он возглавлял студенческое КБ, занимавшееся разработкой комплексной методики расчета типовых конструкций из железобетона для Кузнецкого металлургического комбината.

После института Никитин был назначен архитектором Новосибирского крайкомхоза. Если Эйфеля можно образно назвать «поэтом металла», то Николай был «поэтом железобетона».

По его проекту было построено четырехэтажное здание общежития с оригинальным сборным железобетонным каркасом на монолитном фундаменте. Никто в СССР еще не строил зданий из сборного железобетона. Никитину пришлось наладить собственное производство железобетонных опор, балок и ферм.

Молодого новатора заметил известный архитектор Борис Гордеев , назначенный городским архитектором Новосибирска. В собранном Гордеевым коллективе Никитин работал над целым рядом знаковых объектов Новосибирска. В частности, Никитин спроектировал большепролётные железобетонные арочные перекрытия железнодорожного вокзала Новосибирск-Главный.

В 1937 году Николай Никитин переехал в Москву, где его приняли в мастерскую по проектированию Дворца Советов. Сложнейший проект дорабатывался на ходу, и Никитин внес ряд усовершенствований в конструкцию фундаментов и каркаса. Здание, правда, так и не было построено.

Когда Великая Отечественная война близилась к концу, перед правительством СССР встала задача скорейшего восстановления промышленных объектов. И здесь как никогда пригодились разработки Никитина по строительству зданий из сборного железобетона. В 1951 году Николай Никитин был удостоен Сталинской премии за разработку монолитных конструкций для восстановления разрушенных заводов.

Уникальные разработки Никитина использовались при строительстве главного здания МГУ на Ленинских горах, Дворца науки и культуры в Варшаве, стадиона в Лужниках.

Знаменитая скульптура «Родина-мать зовет!» на Мамаевом кургане является совместным произведением скульптора Евгения Вучетича и инженера Николая Никитина. Восьмидесятипятиметровая статуя женщины с мечом в руках, зовущей бойцов в атаку, сделана из предварительно напряжённого железобетона. Жёсткость каркаса полой внутри фигуры поддерживается 99 металлическими тросами, постоянно находящимися в натяжении. Тот же принцип Никитин использует и при строительстве башни в Москве.

Идея из архива: как рождался символ Парижа

В 1889 году Париж должен был принять Всемирную выставку. Готовясь к ней, мэрия Парижа объявила в 1884 году конкурс на создание сооружения, которое продемонстрирует инженерные и технологические достижения Франции.

Эйфель, к тому времени маститый глава инженерного бюро, что называется, не стал заморачиваться. Порывшись в архиве отложенных проектов своих подчиненных, он нашел разработку трёхсотметровой башни Мориса Кешлена . Взяв в помощники Эмиля Нугье , Эйфель рукой мастера доработал «сырую» идею Кешлена и представил ее на конкурс.

С Нугье и Кешленом шеф поступил по справедливости: оформив совместный патент на троих, Эйфель выкупил у них исключительное право на башню. Вряд ли Морис и Эмиль догадывались, что месье Эйфель покупает у них не что иное, как пропуск в бессмертие.

Проект Эйфеля стал одним из четырех победителей, но опытный инженер первым учел пожелания комиссии, внеся в свою работу изменения. В итоге окончательно решено строить башню Эйфеля, который сказал журналистам: «Франция будет единственной страной, располагающей трёхсотметровым флагштоком!»

Именем Эйфеля

Но вкусы Богемы и масс разошлись принципиально. Во время работы Всемирной выставки в Париже трёхсотметровая башня стала самым популярным городским объектом, который за шесть месяцев посетили 2 миллиона туристов. Подписывая длительный договор об аренде, Эйфель и городские власти полагали, что расходы будут окупаться в течение длительного периода. Но уже к концу 1889 года башня окупилась на 75 процентов, а буквально спустя пару лет она стала приносить доход своему создателю.

К 1910 году ни о каком сносе башни не могло быть и речи: выяснилось, что она теперь является визитной карточкой древнего Парижа.

Гюстав Эйфель прожил долгую жизнь: он умер в декабре 1923 года, спустя несколько дней после своего 91-летия. Заканчивая свой земной путь, инженер знал, что башня, созданная им, теперь навеки с Парижем. К слову, сам Эйфель называл ее просто «трёхсотметровой башней», а «Эйфелевой» ее сделала благодарная публика.

Цветок из сна: как инженер Никитин придумал проект всей жизни

Во второй половине пятидесятых годов стремительно развивающемуся советскому ТВ стало не хватать передающих мощностей Шуховской башни на Шаболовке. Было принято решение о строительстве нового телецентра и новой передающей башни.

Разработку архитектурно-строительной части поручили институту «Моспроект», который к тому времени возглавлял Николай Никитин.

Для «поэта железобетона» это был вызов всей жизни. Предстояло построить объект высотой более полукилометра, устойчивый к любым природным катаклизмам, но при этом не отягощенный сверхглубоким фундаментом.

Как когда-то Дмитрию Менделееву после упорной работы во сне приснилась его таблица, так и Николаю Никитину приснилось оригинальное решение, которое он искал. Образом стала перевернутая лилия: цветок с крепкими лепестками и толстым стеблем.

Полый железобетонный цилиндр высотой 380 метров должен был стягиваться 149 вертикальными стальными тросами диаметром 38 миллиметров, размещенными вдоль внутренней поверхности ствола. Суммарное напряжение составляло 10,8 тысячи тонн.

Подобная система должна была придать башне невиданную прочность и устойчивость в экстремальных условиях, а также препятствовать образованию трещин в бетоне. Завершалась эта конструкция стодвадцатиметровым стальным шпилем.

При такой необычной системе в основание башни весом больше 30 000 тонн достаточно было положить относительно небольшую бетонную шайбу, обойдясь без обычного в таких случаях глубокого фундамента. Никитин говорил скептикам: «Человек при его росте в пропорции имеет куда более слабую опору на ступни, но он при этом еще и ходит!»

Строительство Останкинской башни. Фото: Commons.wikimedia.org

Если в случае с Эйфелем критики переживали за эстетический вид, то Никитину сулили катастрофу: полное разрушение башни. Инженер стоял на своем: проект стопроцентно надежный.

Строительство башни шло семь лет. 5 ноября 1967 года, в канун пятидесятилетия Октябрьской социалистической революции, был подписан акт Государственной комиссии о приемке в эксплуатацию первой очереди строительства башни.

Главное испытание Останкинская башня выдержала после смерти создателя

За проект Останкинской башни Николай Никитин был удостоен в 1970 году Ленинской премии и звания «Заслуженный строитель РСФСР».

Останкинская башня, оказавшаяся к моменту завершения строительства самым большим зданием планеты, немедленно стала невероятно популярной у туристов. Такой она остается и поныне.

Николай Васильевич Никитин ушел из жизни в 1973 году. А в 2000 году его творение прошло самую жестокую проверку на прочность. Мощнейший пожар 27-28 августа унес жизни трех человек и оставил столицу без телевещания. Многие эксперты считали, что Останкинская башня не устоит. Когда пожар был потушен, выяснилось, что от высокой температуры лопнули 120 из 149 тросов, обеспечивающих преднапряжение бетонной конструкции башни. Но гений Никитина оказался сильнее стихии: Останкинская башня выдержала и впоследствии полностью восстановила свои функции.

Четырёхкилометровый небоскреб

Был у Николая Никитина и проект, который и поныне кажется научной фантастикой. В конце шестидесятых он вместе с Владимиром Травушем по заказу японской компании разработал проект башни-небоскреба высотой в... 4000 метров. Фундамент был спроектирован из предварительно напряжённого железобетона. Никитин и Травуш гарантировали: их здание не возьмут ни ураганы, ни землетрясения. Задумывалось здание как жилой дом, рассчитанный на 500 тысяч человек.

Важно подчеркнуть: это были не фантазии, а тщательно продуманный и обоснованный проект, который в итоге не решились реализовывать сами японцы, видимо, испугавшись собственной смелости. Но идеи, выдвинутые советскими инженерами полвека назад, актуальны и поныне.

Николай Васильевич Никитин - автор московской Останкинской башни, высота которой в момент окончания её строительства составила 533,3 м. (В 1999 г. Останкинская башня немного «подросла», теперь её высота составляет 540 м.) Вес её фундамента - 55 000 т. Допустимое отклонение вершины под действием ветра 11, 65 м. И подлинное «имя» Останкинской башни, конечно, такое же, как и у её создателя - «никитинская».

Николай Васильевич Никитин родился в Тобольске в 1907 г. Детские представления о сказочной красоте Тобольского кремля навсегда остались в его памяти. Главе семейства Василию Васильевичу Никитину, секретарю Тобольского губернского суда, удалось выхлопотать место присяжного поверенного в захолустном сибирском городке Ишим. Город Ишим поверг Никитиных в уныние.

На весь город один каменный дом более или менее приличного вида - городская управа. В довершение к этому, «место», за которым ехал сюда Василий Васильевич в надежде самому обрести независимое положение в обществе, оказалось занятым. Выход из безнадёжного положения нашла мать - Ольга Николаевна. Она открыла в Ишиме фотопавильон, «где делают людей красивыми». Никитины не могли позволить себе нанять репетитора, который подготовил бы Николая в гимназию.

Какими-либо ярко выраженными способностями Николай не блистал, разве что любил рисовать и добивался сходства с натурой. Когда мальчику не было ещё семи лет, мать научила его бегло читать и считать в пределах сотни. Дальше она не знала, чему его учить, а пора регулярных занятий уже наступила. Николаю шёл десятый год, когда мама отвела его в гимназию. Несмотря на все её страхи, он легко выдержал вступительные, экзамены. Однако проучиться в гимназии ему удалось всего лишь год. Началась Гражданская война, а с ней скитания по чужим дворам и подвалам, голод и отчаянная борьба за выживание. Долгий и тяжёлый тиф, сваливший с ног отца, а потом и младшую сестру Николая, переложил на детские плечи множество непосильных семейных забот. Самым ярким воспоминанием об этой трудной поре осталась промысловая печь, которую сложил в заброшенном сарае тринадцатилетний Никитин.

Печь с вмурованным в неё котлом и целой системой патрубков предназначалась для варки патоки, которую изготовляли из мёрзлой картошки. Эта печь и станок для растирания картошки стали первыми «изобретениями» Николая Никитина. Всё это происходило в Ново-Николаевске, куда занесли семью ветры Гражданской войны. Из опрятного, подтянутого гимназиста Николай превратился в умудрённого житейскими тяготами маленького мужичка. Для того чтобы добыть из растёртой картошки крахмал, требовалось большое количество воды, и хозяйка, продававшая их патоку на рынке, одолжила лошадь. Николай возил огромную бочку к железнодорожной водокачке и обратно. Во флигеле, со всех сторон продуваемом сырым ветром, гудит до поздней ночи раскалённая печь. У топки тринадцатилетний мальчик. Он и печник, и механик, и кочегар, и водовоз.

Вскоре большевики объявили войну безграмотности, и в Ново-Николаевске одна за другой стали открываться первые школы. Никитину повезло: ему удалось поступить сразу в шестой класс лучшей в городе школы. В школе Никитин особенно увлекался математикой, во многом этому способствовал учитель математики Ливанов, который прямо на глазах учеников превращал сухую математику в царицу наук. Когда в школе прозвенел последний звонок, классный преподаватель с почтением пожал руку старосте класса Николаю Никитину и произнёс: «Честь имею!» Вместе с аттестатом зрелости Николай получил путёвку в Томский технологический институт и характеристику-рекомендацию.

Прибыв в Томск, Никитин узнал, что механико-математический факультет укомплектован и он вправе выбрать любой другой. «В таком случае зачисляйте куда хотите», - сказал он комиссии.Совершенно неожиданно Николай оказался на отделении, которое пользовалось в институте большой популярностью, - его определили на архитектурное отделение строительного факультета, где обязательной и едва ли не основной считалась дисциплина рисунка и композиции, и ему пришлось овладевать секретами изобразительного искусства. Впрочем, он довольно скоро научился неплохо рисовать и даже почувствовал к этому вкус.

Рисунки Никитина украшали кабинет архитектуры, экспонировались на студенческих выставках. Окончив второй курс, он снова попытался перейти на механико-математический факультет, но декан факультета, узнав, что проситель пришёл к нему с архитектурного отделения, не стал даже с ним разговаривать, считая зодчих людьми легкомысленными и не способными к математическому анализу. Однажды Никитин попал на первую лекцию нового курса, который ему как будущему зодчему слушать было совсем не обязательно. Высокий профессор Николай Иванович Молотилов сочным баритоном читал с кафедры курс «Технология железобетона». Артистизм и голос профессора околдовали Никитина, он был просто заворожен вольным, просторным течением творческой мысли Молотилова. Профессор рассказал о неудачных попытках строить из железобетона корабли и самолёты, предостерегал от чрезмерной переоценки его свойств. «В том, что сегодня железобетон не умеет быть пластичным и красивым, сам он нисколько не виноват…

Мы научимся воздвигать из бетона прекрасные дворцы, выдающиеся памятники нашему времени - времени большой стройки! XX век назовут веком железобетона. Именно он откроет архитекторам и конструкторам двери в будущее, но произойдёт это при вашем живом участии», - говорил профессор Молотилов. Никитин не ведал тогда, что это призвание пришло к нему. Первая же курсовая работа в новом семестре была началом раскрытия одной темы, которой Николай Никитин практически занимался всю жизнь, - «Раскрытие конструктивных возможностей железобетона». В конце 1920-х гг., когда Никитин заканчивал архитектурное отделение Сибирского технологического института, на стройку пошёл большой бетон.

Во всех уголках страны, где начиналось большое строительство, инженеры и техники рассчитывали кто как умел самые разнообразные железобетонные конструкции. Фермы, балки, перекрытия выходили с невероятными допусками, с большим - для страховки - запасом прочности, поэтому нередко случалось, что под тяжестью трещали и рушились опоры. Все острее осознавалась необходимость разработки комплексной методики расчёта наиболее употребительных конструкций и железобетона. Строители Кузнецкого металлургического комбината уговорили профессора Молотилова взяться за разработку такой методики, но Н. И. Молотилову для этого необходимо было иметь под рукой большое счётно-конструкторское бюро, которое состояло бы из способных и опытных инженеров.

Рядом же у него были лишь студенты строительного факультета. Профессор подобрал группу будущих инженеров-строителей и неожиданно предложил Никитину возглавить её. Это было даже не предложение, а приказ. Профессор Молотилов интуитивно руководствовался далеко идущими планами: использовать архитектурную ориентацию и пространственное видение способного студента для внесения эстетического начала в железобетонные конструкции. В то время, когда бетон ассоциировался с понятиями - монолит, глыба, когда железобетонные сооружения были низкими, грубыми, неотёсанными, профессор Молотилов верил, что железобетон обретёт со временем пластику, высоту и изящество.

Так Николай Никитин стал руководителем студенческой исследовательской бригады. Вычерчивая профили железобетонных деталей, Никитин составлял задания с указаниями, как производить расчет. Вскоре в профессорском доме, где работала исследовательская бригада, Никитин стал своим человеком, сюда он приходил каждый день даже в воскресенья, и покидал его не раньше полуночи. Он без конца чертил профили конструкций и считал.

Часто он дорабатывался до того, что не мог заснуть, долго глядя в окно своей комнаты и мысленно рисуя линии между звездами. Никитин спокойно относился к своим обязанностям и даже немного гордился, что на два оставшихся года студенческой жизни он обеспечен работой, пятьдесят копеек в час - такой была его бригадная ставка. Он рисовал линии между звездами, и ему казалось, что он открывает для себя путь, где искусство «вписывать линии в небо» - так называли архитектуру древние римляне - когда-нибудь оправдает свое название, реально подняв людей на небесные этажи. Профессиональные разговоры с профессором Молотиловым и самостоятельное открытие новых факторов, раскрывающих природу железобетона, закладывали основу того опыта, который один лишь способен превращать знания в мудрость.

Профессор внимательно следил за работой никитинской бригады. Вместе с основами профессиональной грамотности студенты получали от своего профессора раскованность и инициативу, жизненно необходимые первопроходцам индустрии. Металлургическую базу Кузнецкого бассейна поднимала вся страна. Планировался небывалый разворот промышленного и гражданского, то есть жилищного строительства. Строители настойчиво требовали от института поторопиться с комплексной методикой. Когда работа по ее составлению подходила к концу, профессор Молотилов предложил Никитину персональное задание: дополнить методику ещё одним разделом - «Расчёт рамных конструкций на боковое смещение». Под боковыми смещениями подразумевался ветер и сейсмические колебания. Но невысоким, тяжеловесным железобетонным сооружениям того времени ветер был не страшен. Сейсмостойкость их тоже была надёжной, пока они прижимались к земле.

Никитину предстояло сделать первые расчёты для высоких железобетонных конструкций. Удачным оказался неожиданный подход Никитина: он начал изучать рамные конструкции не с пассивной, воспринимающей ветровой поток стороны, а с активной, то есть с закладки в конструкции способностей сопротивляться ветру и сейсмическим толчкам. Он поставил себе задачу разобраться в принципах взаимодействия конструктивной системы здания с ветровыми потоками и колебаниями недр и увидел, что знание природы собственных колебаний сооружения позволяет задавать зданию самые замысловатые формы, до которых только может дойти фантазия архитектора.

Эта творческая направленность Никитина проявилась в первой же его самостоятельной работе. Получив диплом, он был назначен в 1930 г. на должность архитектора Новосибирского крайкомхоза. Долгое время здесь лежала заявка на разработку комплексного проекта техникума-общежития на Красном проспекте в центре Новосибирска.

За этот проект и принялся Никитин. Он спроектировал четырёхэтажное здание большой протяженности с оригинальным сборным железобетонным каркасом, который поставил на монолитный фундамент. На старом кирпичном заводе за рекой Каменкой Никитин организовал полукустарное производство железобетонных опор, балок и ферм. По его чертежам «прямо с листа» рабочие изготовляли специальные формы для «отливки» железобетонных деталей различного профиля. Отсюда детали здания шли в строгом порядке прямо на стройку. Четверть века спустя будет признано первенство молодого архитектора в закладке основ советского сборного строительства. То, что стало возможным в массовом строительстве в 1958 г., Никитин сделал в 1930-м. Если первая работа Никитина-архитектора относилась по большей части к сфере конструирования, то следующая его уже чисто конструкторская работа была архитектурнохудожественной. Из столицы прибыл новый проект Новосибирского вокзала. Старый вокзал, построенный ещё в прошлом веке, был тесен и страшно запущен. Никитина откомандировали на новый объект для руководства строительно-конструкторскими работами и для осуществления архитектурного надзора. Призванный следить, чтобы каждая свая и каждый кирпич были установлены на узаконенном в проекте месте, Никитин не смог удержаться от искушения и осовременить помпезный проект.

Вместе с новосибирскими архитекторами Б. А. Гордеевым и С. П. Тургеневым Никитин начал преобразование проекта, чтобы новое здание отвечало духу смелых, устремленных в будущее людей. Специально для вокзала Никитин сконструировал высокие арки с большими пролётами, выполненными в монолитном бетоне. Это новшество повлекло за собой полное изменение не только конструктивной схемы, но и архитектурного образа вокзала. Неуместной оказалась тяжёлая купеческая лепнина, и она исчезла, открыв простор полёту смелых изящных линий. Здание вокзала стало выше, наполнилось светом и воздухом. Строительство было закончено в предусмотренные проектом сроки.

Прибыла высокая комиссия, и грянул гром: «Как посмел изменить проект!» Аргументы Никитина, что это красиво, современно, экономично, никто не хотел слушать. Несмотря на это, вокзальная эпопея сделала Никитина знаменитостью регионального масштаба, он был признан талантливым специалистом. Со всем этим багажом Никитин и встретил своё двадцатипятилетие. Вскоре к Никитину стали обращаться архитекторы с просьбой придать проекту современные формы, включить в строительный объект прогрессивные детали и конструкции. Именно в ту пору появился лозунг: «Бетон - хлеб индустрии!» Самой удачной работой этого периода был проект Западносибирского крайисполкома. Это был вклад Никитина в «город-сад» Маяковского - Новокузнецк. Семиэтажное здание с угловыми выносными балконами строгих современных форм с большой площадью остекления в самом центре здания.

Оно удивительно пластично и светло, хотя и построено с учётом резко континентального климата Восточной Сибири. В 1932 г. в проектной мастерской Кузбасстроя Никитин знакомится с одним из удивительных людей своего времени, архитектором Юрием Васильевичем Кондратюком, который и пробудил у Никитина интерес к высотным сооружениям башенного типа. Кондратюк увлекся проектом на конкурс мощной ветроэлектростанции для Крыма, объявленный наркомом тяжёлой промышленности и энергетики Серго Орджоникидзе. Никитин подключается к проекту Крымской ВЭС. Архитектурный образ станции, созданный Никитиным, лаконичен и современен. Станция напоминала двухмоторный самолёт, повернутый из горизонтали в вертикаль, назначение которого было не летать, а парить над Крымом, освещая его лазурный берег.

По условиям конкурса проект следовало отправить под девизом, и они выбрали себе одно имя на двоих - Икар. Ценная бандероль ушла в Москву. Никитин сразу же забыл о ней, а Кондратюк уехал в срочную командировку строить элеватор в городе Камень-на-Оби. Каково же было их удивление, когда вместо ответа они получили вызов в Москву. О том, что на конкурсе их проект получил первое место, в вызове упоминалось вскользь, как будто это разумелось само собой.

Постепенно проект превращался в детальный инженерный план строительства невиданного сооружения. «Мне пришлось, - писал Никитин, - делать все строительные чертежи и рассчитывать, и вычерчивать, и копировать. Очень трудно давалась динамика. Юрий Васильевич считал совершенно необходимым рассмотреть динамическое действие ветровой нагрузки.

Он отлично чувствовал, что порывы ветра могут вызвать усилия, совершенно отличные от усилий при статическом действии ветра, но помочь мне в расчётах не мог, так как теории колебаний не разумел… В феврале 1934 г. технический проект был закончен. Я сподобился вычертить перспективу, отмыть её сепией, на пейзаж духу не хватило». Вскоре ушёл из жизни нарком энергетики Г. К. Орджоникидзе, покровитель и защитник первой мощной ВЭС в стране, и проект был «положен под сукно». На этом пути Никитина и его друга Кондратюка разошлись. Когда началась Великая Отечественная война, Ю. В. Кондратюк пошёл добровольцем в ополчение и скоро погиб. Никитина в ополчение не взяли из-за травмированной в юности ноги, он вынужден был вести войну в своей проектной мастерской.

Победным 1945 годом отмечено начало проектно-изыскательских работ по возведению Дома студента - таким было первоначальное название МГУ на Ленинских горах. Проектировщики МГУ, вспомнив богатый довоенный опыт Никитина и ещё толком не зная о том, как обогатился этот опыт за годы войны, решили привлечь его к сотрудничеству. Но пост главного конструктора в Промстройпроекте, который Никитин занимал, ему не позволили оставить. Но именно Никитину выпала завидная роль сконструировать и произвести расчёт первой осуществленной взаимосвязанной системы «фундамент - каркас МГУ». Здание МГУ хорошо вписывалось в пейзаж Ленинских гор, но возводить здесь первый высотный дом было не просто рискованно, а даже опасно, ведь строить предстояло на реактивных ползучих грунтах. Изучив геологические и гидрологические условия, Никитин сумел проникнуть в природу коварства этих фунтов и взялся обуздать их. По его мысли, удержать здание на ненадёжных грунтах мог лишь жёсткий нерасчленённый пласт мощной толщины, но и он не гарантировал здание от «скольжения» и распирания фундамента изнутри недр.

Решение пришло неожиданно. Никитин вспомнил, что найденный в папирусных свитках, относящихся к I в. до н. э., трактат римского архитектора Витрувия «Десять книг об архитектуре» содержит весьма любопытный практический совет: «Для фундамента храмовых зданий надо копать на глубину, соответствующую объёму возводимой постройки…» Но высотный храм науки - МГУ, высотою в центральной части 183 м, потребует невообразимого котлована. Есть ли в нём необходимость и чем вызвано такое категорическое требование? Если вспомнить, как земля сравнивает окопы и траншеи - рубцы и раны прошедшей войны, то можно в воображении землю уподобить воде, моментально выравнивающей свою поверхность. Тогда по «школьному» закону Архимеда… на тело, погружённое в жидкость, действует выталкивающая сила, равная весу жидкости, вытесненной этим телом. Вот он ключ к совету Витрувия. Значит, на реактивных грунтах можно строить, остаётся лишь смирить реактивность, вспучивание грунтов. Итак, фундамент должен быть как бы «плавающим» в земле, а «плавать» он должен на бетонных «понтонах» коробчатой формы.

Сплочённые между собой с помощью электросварки бетонные короба и составят главную особенность «работы» этого фундамента - выравнивать осадку мощного сооружения, нейтрализовать реактивность грунтов. Здание МГУ, пожалуй, и по сей день остаётся единственным сооружением большой протяжённости, в котором нет температурных швов. Когда Никитину пришла идея поставить университет на жёсткий коробчатый фундамент, сразу же возникла задача, которую до него ещё никому не удавалось решить кардинально. Дело в том, что жёсткий фундамент, заглублённый на 15 м (грунта было вынуто ровно столько, сколько занимает полный объём здания), исключал жёсткий каркас здания. Не фундамент, так само здание надо было разрезать температурными швами, и вот почему. Основание здания, заглублённое в землю, сохраняет относительно постоянную температуру. Этот значит, что колебания температуры происходят в фундаменте так медленно, что его тело увеличивается и сжимается без ущерба самому себе. Иное дело каркас: резкие перепады температур способны разорвать самые жёсткие узлы крепления.

Об этом прекрасно знают строители и поэтому «разрезают» здание. Но температурные швы снижают прочность постройки, лишают её долговечности и удобства в эксплуатации. Швы удорожают и стоимость сооружения. Больше всего страдает от деформации нижняя половина высотных зданий, так как именно на неё приходится тяжёлый весовой пресс всей громады небоскреба. И здесь Никитин находит удивительно смелый способ - перенести давление с нижних этажей на верхние, ровно распределив его по всему каркасу МГУ. Для этой цели он предложил установить колонны большой свободной высоты, а промежуточные перекрытия нижнего яруса подвесить к этим колоннам так, чтобы подвесные перекрытия не мешали колоннам свободно деформироваться. От дерзости такого решения видавшие виды архитекторы и проектировщики только разводили руками. Возник вопрос: «А выдержат ли колонны?» Тогда Никитин развёртывал другие чертежи, и снова наступала затяжная пауза. Отказавшись от привычной конфигурации колонн, Никитин разработал новый тип колонн крестового сечения. При этом крест колонны поворачивался на 45° к главным осям здания.

В итоге каждый луч «креста» принимал на себя максимальную нагрузку перекрытий сооружения, давая замечательную возможность «получать простые и удобные в монтаже жёсткие узлы каркаса», - так было написано в акте экспертизы на это изобретение Никитина. Благодаря такому конструктивному решению «диафрагмы жёсткости здания МГУ оказались в центральной зоне сооружения, а уже оттуда распределялись по всему каркасу». Такое соединение наземной части сооружения с жёстким фундаментом дало единственному в своей неповторимости ансамблю способность парить в воздухе. От этого ощущения просто невозможно избавиться, особенно если глядишь на университет со стороны Лужников. Конструктивное решение облагораживает и ведёт за собой архитектурный ансамбль здания, возвращает современной архитектуре её подлинное назначение - вписывать линии в небо.

Никитинские коробчатые фундаменты подводились под все шесть высотных зданий Москвы, а сам Никитин пошёл дальше, разрабатывая башенную структуру Дворца науки и культуры в Варшаве. Вместо коробчатого фундамента здесь уже лежала мощная, предварительно напряжённая железобетонная плита, которая организует переход к квадратной башне каркаса.

Принципиально новая «коробчатая система связей с квадратным основанием в нижней части опирается на четыре угловых пилона». (Именно таким будет впоследствии первоначальный вариант основания никитинской телебашни). По своему стилю здание напоминает башню, которая поднимается уступами и руководит архитектурой дворца, сообщая ему устремленность вверх. Кажется, что нет больше ни температурных расширений, ни давления ветра. Невозможное стало возможным благодаря целой серии оригинальных находок Никитина, раздвинувших допустимые пределы жёстких связей и слить воедино ядро жёсткости всей конструктивной системы дворца. Решена была многовековая проблема строителей: как органично распределить по всем узловым точкам здания воздействующие на него природные силы? Это была большая победа советского высотного строительства, и лично для Никитина это был важный шаг на подступах к знаменитой телебашне. В 1957 г. Н. В. Никитин стал главным конструктором Моспроекта и членом-корреспондентом Академии строительства и архитектуры СССР. Однажды Никитин сидел на совещании в Госстрое.

Шло обсуждение пятисотметровой телерадиобашни, которую заказало строителям Министерство связи СССР. На стене от пола до потолка был растянут подрамник, на котором был эскиз диковинной стальной башни, напоминающей мачту линии электропередачи с далеко вынесенными горизонтальными консолями. Насколько лёгким и воздушным кажется железное кружево шуховской башни на Шаболовке, настолько пугающе грозной предстала с подрамника эта стальная махина. Казалось, авторы изо всех сил старались отойти от Эйфелевой башни и так увлеклись этой задачей, что почти сумели создать Эйфелеву башню наоборот, опорные пояса не облегчили, а нарочито утяжелили её.

От одной мысли, что этот Голиаф полукилометровой высоты, подбоченясь, растопырит над Москвой свои железные ноги, становилось не по себе. Присутствующие волновались - ведь башня общесоюзного телецентра, проткнув небо Москвы, станет невольно организатором всей настоящей и будущей архитектуры! Обсуждение проходило страстно. Несмотря на напористость авторов металлической башни, настаивающих на её возведении, голоса протеста звучали всё громче. - А каковы ваши соображения, Николай Васильевич? - спросил председательствующий. - Нашей Белокаменной взять такую конструкцию на свой ордер, - Никитин кивнул на подрамник, - по-моему не к лицу… Башня должна быть из бетона, монолитная, предварительно напряжённая. Я думаю, что бетонная башня украсит Москву.

В воздухе повисло больше вопросов, чем минутой раньше. Ещё не один здравомыслящий человек не осмеливался забросить железобетон в заоблачную высоту. Даже Никитину со всем его новаторским авторитетом коллективный разум отказывался верить. - Бетонная башня в 500 м? - усомнился председательствующий. - Но ведь ниже она не годится… - был ответ. - А вы возьмётесь за проект? . - Я должен подумать. - Думайте, но не больше недели. Товарищи со мной согласны? Дадим Николаю Васильевичу неделю? - Через неделю я буду очень занят. Так что либо через три дня, либо позже. - Срок в три дня был без возражений утверждён. Силуэты башни, которые Никитин мысленно рисовал в своём воображении, разрушались один за другим, пока не завладел им образ цветка, перевернутого лепестками вниз. Он пытался стереть этот образ - слишком зыбкой была его креатура, но образ возвращался, поглощая всё его внимание, сковывая фантазию. И тогда Никитин стал разрабатывать этот образ, облекая его в форму всех известных ему цветов. Наконец победил образ белой лилии с крепкими лепестками и прочным стеблем.

Где-то в глубинах его сознания шевелилась счастливая мысль, что судьба наконец подарила ему главное дело его жизни. В тот же вечер он углубился в расчёты, которые тут же обрастали вереницами формул и цифр. Среди ночи выяснилось, что три четверти тяжести башни должны приходиться на основание и лишь одна четверть веса остаётся на суживающуюся кверху бетонную «иглу». Задача осложнялась ещё и тем, что ствол башни, или, правильнее сказать, стебель не должен раскачиваться под давлением ветра более чем на метр, потому что в противном случае антенна будет рассеивать свои волны и телеэкраны не дадут устойчивого изображения. Основанию требовалось придать мощь и крепость монолита, а стеблю башни надлежало быть не просто гибким, а внутренне упругим и стойким. И тогда родилась ключевая идея, которая дала башне право на жизнь.

Суть её состояла в том, чтобы натянуть внутри ствола башни стальные канаты, стянуть ими шлем основания и вырастающий из него стебель. Таким был путь к новым пределам прочности. В ту ночь он спал не больше двух часов. Начинался первый из трёх отпущенных ему на башню дней. Утром Никитин заглянул в мастерскую № 7 Моспроекта к архитектору Л. И. Баталову и, развернув на столе вычерченную за ночь башню, спросил: «Можно ли из этой бетонной трубы сделать архитектуру?» Архитектор долго рассматривал чертеж, потом стал переносить контуры башни на чистый лист ватмана, на ходу облагораживая её облик. Четыре высокие арки прорезали шлем башни, придав ему изящную лёгкость. Затем последовал лёгкий перелом конуса, и стрелой потянулся в высоту стебель до самого «золотого сечения», столь дорогого архитекторам классических школ. Две трети высоты башенного ствола будут неделимы и свободны от всяких подвесок. Лишь далее намечалась первая площадка. За ней бетонный ствол продолжал заостряться, поднимался ещё на 70 м, чтобы.завершиться здесь куполообразным сводом, под которым, сужаясь книзу, шли застекленные ярусы площадок обзора, службы связи, ресторан. Башню завершала ажурная стальная антенна, напоминающая своим обликом ржаной колос. Десять лет Никитин боролся за свою башню, чтобы отстоять её архитектурный образ.

Такая дистанция пролегла от первого эскиза башни до первого телесигнала, который она направила в эфир. Башня сначала весьма испугала строителей. Не сама высота заставила их усомниться в реальности проекта, а отсутствие привычного для высотного сооружения фундамента глубокого заложения. Подошва толщиной всего 3,5 м! Даже для дымовой трубы фундамент заглублялся не менее чем на 5 м. И даже не в самих метрах заглубления было дело. Фундамент всегда выступал своеобразным противовесом наземной части всякого сооружения, а здесь роль фундамента почему-то исполняла наземная нижняя часть башни - её шлем. Именно это труднее всего укладывалось в сознании. Всё было слишком необычно в этой красивой и рискованной башне. «По первоначальному проекту, - писал Никитин, - коническое основание опиралось на четыре мощные опоры-ноги сложного очертания. Это интересное в архитектурном отношении решение не удалось осуществить, так как оно встретило категорическое возражение экспертизы».

Предмет гордости Никитина - идея превратить четыре опорные ноги башни в своеобразные когти, которыми башня вцепится в упругий грунт. Так когти орла вонзаются в добычу и намертво держат её. Сухожилия стальных канатов заставляют каждую опору вжиматься в землю с такой силой, что опоры никогда не расползутся под гигантским давлением бетонного ствола. Сбалансированное натяжение канатов организует работу опор и связывает в единую систему всю конструкцию башни. И даже если найдутся силы, способные покачнуть, накренить ствол - например, ураганный ветер, то и тогда башня после нескольких глубоких колебаний устремится занять свою вертикаль, как кукла-неваляшка. Такой принцип вообще не применялся в вертикальных строительных конструкциях даже малой высоты. В борьбе за башню Никитин обретал всё больше и больше сторонников. Ему многое удалось отстоять: естественное основание, «которое сначала поголовно всех пугало», отстоять проёмы в шлеме башни, только теперь их стало не четыре, а десять, отчего башня утратила часть своей лёгкости и грации, но не превратилась в бетонную воронку, как требовали эксперты.

Достаточно сравнить два варианта башни, чтобы увидеть «издержки экспертизы», которая ничего не смогла противопоставить никитинским расчётам, кроме эмоций и сомнений. 27 сентября 1960 г. в фундамент башни был заложен первый кубометр бетона. А 27 мая 1963 г. на совещании в МГК КПСС утвердили резолюцию: «Прекратить всякие дискуссии о башне. Развернуть строительство полным ходом». Когда строители вышли на отметку 385 м и закончили монолитную часть башенного ствола, над Москвой проносились сентябрьские ветры 1966 г. Верхняя площадка ходила под ногами, как палуба сейнера при сильной качке.

Настала пора натянуть канаты. Едва к внутренней стене ствола башни с невероятным усилием прижались стальные семипрядевые канаты, для сохранности покрытые пушечным салом, башня замерла как по команде «смирно» и с тех пор стоит, словно главный часовой Москвы. 12 февраля 1967 г. начался подъём 23-тонной царги, являющейся основанием уникальной 148метровой металлической антенны, которой увенчается башня. 4 ноября 1967 г. Государственная комиссия подписала акт о приёмке 1-й очереди Останкинского общесоюзного телецентра им. 50-летия Октября. В 1970 г. конструктор телебашни доктор технических наук Н. В. Никитин и возглавляемый им авторский коллектив были удостоены Ленинской премии. Соратниками Никитина были: Б. А. Злобин - главный инженер проекта, заместитель главного архитектора Москвы Д. И. Бурдин, главный инженер Государственного всесоюзного проектного института М. А. Шкуд, директор проектного института «Прометальконструкция» Л. Н. Щипакин.

Когда строительство башни подходило к концу, скульптор Е. В. Вучетич - автор величественного монумента «Родина-мать» на попросил Н. В. Никитина стать автором-конструктором монумента «Родина-мать». Когда состоялось открытие монумента «Родина-мать», Евгений Викторович Вучетич по собственной инициативе укрепил на боку постамента отлитую в бронзе доску со словами: «Конструкция разработана под руководством доктора технических наук Н. В. Никитина». Монумент на волжском берегу был торжественно открыт 15 октября 1967 г. А три недели спустя начались телевизионные передачи с Останкинской башни. Николай Васильевич Никитин умер весной 1973 г. Он похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.На его могиле скромная мраморная стела, спроектированная и поставленная его друзьями, на ней всего два слова: «Инженер Н. В. Никитин».

Архитектор-конструктор, инженер-строитель, доктор технических наук (1966), Заслуженный строитель РСФСР (1970), лауреат Сталинской (1951) и Ленинской (1970) премий. Ученый в области строительных конструкций, основоположник строительства из сборного железобетона, главный конструктор Останкинской телебашни, памятника «Родина-мать зовет» на Мамаевом кургане, здания МГУ на Ленинских (Воробьевых) горах и др.

Николай Васильевич Никитин родился 15 декабря 1907 г. в г. Тобольске в семье типографского инженера, позже работавшего судебным писарем.

В 1911 г. семья Никитиных переехала в Ишим, а в 1918 г. - поселилась в Новониколаевске (Новосибирске), где Н.В. Никитин получил среднее образование, окончив 12-ю Новониколаевскую совшколу.

В конце лета 1924 г. (за год до окончания школы) Н.В. Никитин вместе с компанией, ранее часто выезжавшей на паровозе на пикники в сосновый бор в сторону Алтая, предпринял поездку на пароходе вниз по Оби за грибами и лесной смородиной. Уже на обратном пути, когда они возвращались с полными корзинами, пришлось перелазить через упавшее дерево. Здесь Н.В. Никитина в ногу укусила ядовитая змея. Как рассказывал очевидец происшествия В.И. Нуждин, это произошло неожиданно, от сильной боли Николай громко вскрикнул и упал, потеряв сознание. Подбежав к нему, люди увидели отползающую в сторону, неловко извивающуюся змею, на которую он очевидно наступил. Своевременно оказать требуемую медицинскую помощь не удалось, пароход ушел, Н.В. Никитин находился без сознания больше суток, и в Новосибирск его привезли только через три дня. Лечиться пришлось долго, несколько месяцев. Дефект ноги остался у Н.В. Никитина на всю жизнь, именно по этой причине он не был призван в армию во время войны.

В 1930 г. Н.В. Никитин с отличием окончил архитектурное отделение Сибирского (Томского) технологического института (позже - НИСИ). Во время учебы он возглавлял студенческое конструкторское бюро, занимавшееся под руководством проф. Н.И. Молотилова разработкой комплексной методики расчета типовых конструкций из железобетона для Кузнецкого металлургического комбината. Это были первые расчеты для высотных железобетонных конструкций.

Получив диплом архитектора-конструктора, Н.В. Никитин был назначен архитектором Новосибирского Крайкомхоза. Его первым проектом стало четырехэтажное здание общежития с оригинальным сборным железобетонным каркасом на монолитном фундаменте. Для его строительства Н.В. Никитину пришлось организовать собственное производство железобетонных опор, балок и ферм. Это было первое в стране здание из сборного железобетона.

В 1930-х г. Н.В. Никитин работает в Новосибирске в группе архитекторов-конструктивистов, которую возглавлял Б.А. Гордеев, проектируя уникальные железобетонные конструкции для жилых и общественных зданий. В 1930 г. им была разработана дерево-гвоздевая большепролетная (22,5 м) арочная конструкция для игрового зала спортивного клуба «Динамо».

Существует легенда, что Н.В. Никитин выиграл у друзей на спор ящик пива, предложив удержать его на листе ватмана. Для этого он свернул ватман в тугую трубку и смог опереть на нее сверху этот ящик. Эта идея в известной степени является прообразом предварительно-напряженной конструкции Останкинской телебашни.

В 1930 - 1932 г. он участвует в проектировании зданий крайисполкома, жилых комплексов «Дом под часами» и «Дом политкаторжан». В 1932 г. Н.В. Никитин спроектировал большепролётные железобетонные арочные перекрытия железнодорожного вокзала Новосибирск-Главный.

В это же время он совместно с инженером Ю.В. Кондратюком разработал проект ветроэлектростанции в Крыму, которую планировали построить на вершине горы Ай-Петри. На этом объекте Н.В. Никитин впервые приступил к разработке ряда основополагающих теорий и расчетов конструкций для сооружений башенного типа. Были продуманы вопросы практического применения высокоармированных железобетонных конструкций для основных несущих элементов и узлов, основы их возведения в скользящей опалубке. Строительство ветроэлектростанции не было завершено.

С 1937 г. Н.В. Никитин жил и работал в Москве. Здесь он выполнил расчёты и проект конструкций фундамента и несущего каркаса для Дворца Советов высотой 420 м, который предполагалось построить на месте взорванного храма Христа Спасителя. Он был автором коробчатых фундаментов под все шесть высотных зданий Москвы, впервые в мире построенных не на скальных грунтах. В рамках работы над проектами им впервые были выполнены совместные расчеты системы фундамент - каркас здания.

В 1951 г. Н.В. Никитин получил Сталинскую премию за разработку монолитных конструкций для восстановления разрушенных заводов.

В 1957 г. Н.В. Никитин назначен главным конструктором Моспроекта, начал заниматься проектом Останкинской башни высотой 540 м, которая была принята в эксплуатацию в 1967 г. Фундамент башни представляет собой кольцо толщиной всего 3,5 м. На тот момент она была самым высоким сооружением в мире.

Он был главным конструктором Дворца культуры и науки в Варшаве, Центрального стадиона в Лужниках, памятника «Родина-мать зовет» на Мамаевом кургане в Волгограде. В 60-е годы он создает новую систему конструкций для многоэтажных и многопролетных зданий - АВБ (арки, балки висячие) с шарниром в месте перелома «провисающих» металлоконструкций. На их основе был создан новый стиль строительства большепролетных сооружений, включая раздвижные крыши стадионов.

В 1966 г. Н.В. Никитин получил официальное предложение из Японии и совместно с молодым помощником В.И. Травушем разработал принципиальную конструктивную схему и предварительный инженерный проект с проработкой основных конструктивных узлов металлического каркаса небоскреба (города-башни) высотою 4 тысячи метров, которая позволяла поселить 500 тысяч человек. Архитектурную часть проекта взялся разработать всемирно известный архитектор Кендзо Тангэ.

Умер Николай Васильевич Никитин 3 марта 1973 г. в г. Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище рядом с могилой С.П. Королева. На его могиле установлена простая мраморная стела с надписью «Инженер Н. В. Никитин».

Экономист, географ, краевед, статистик Н.П. Никитин родился 19 (6 по ст. ст.) февраля 1893 года в г. Раненбурге Рязанской губернии (ныне г. Чаплыгин Липецкой области) в известной купеческой семье. Его отец, Павел Федосеевич, занимался благотворительностью, в частности, состоял членом попечительского Общества о бедных. Дед был почетным мировым судьей Раненбурга, владел домами на площади Соборной, в одном из которых размещалась частная больница. В семье была большая библиотека, ценилось образование.

Николай Никитин закончил Раненбургскую мужскую гимназию, затем Московское коммерческое училище (1913) и экономическое отделение Петровской сельскохозяйственной академии (ныне Российский государственный аграрный университет - Московская сельскохозяйственная академия им. К. А. Тимирязева) (1917).

Среди преподавателей академии в то время был выдающийся русский ученый в области статистики и географии сельского хозяйства А. Ф. Фортунатов. Его спецкурс «Местное источниковедение», который посещал студент Никитин, определил в дальнейшем его интерес к конкретным региональным краеведческим исследованиям. На выбор пути в науке, несомненно, оказали влияние труды и личность выдающегося земляка Н. П. Никитина - П. П. Семенова-Тян-Шанского.

С 1919 года Николай Павлович читал систематические курсы для студентов Института народного хозяйства, начал публиковать свои первые труды: «Производство сельскохозяйственных продуктов в Раненбургском уезде Рязанской губернии» (1919), «Несколько страниц из истории, географии, статистики Раненбургского уезда Рязанской губернии» (1919), «Статистико-экономическое описание волостей Раненбургского уезда Рязанской губернии» (1920). «Исторический обзор опытов разделения Европейской России на хозяйственные районы» (1920).

В 1921 году он стал профессором в Московском зоотехническом институте, с 1934 года преподавал в Институте народного хозяйства. Со второй половины 20-х годов работал также во 2-ом Московском университете (впоследствии Московский городской педагогический институт). В этих вузах он создал и руководил кафедрами экономической географии и статистики. Николай Павлович был талантливым педагогом. Под его руководством защищено 18 кандидатских диссертаций.

Научная работа Н. П. Никитина шла по нескольким направлениям: экономика и география сельского хозяйства, экономическая география СССР, методика преподавания этих дисциплин. Он автор более 100 научных исследований, учебников и программ для вузов. Его работы «Краевая география в дореформенной России 19 века» (1953), «Краеведная литература пореформенной эпохи как источник для исторической географии России этого времени» (1960) до сих пор имеют значение для исследователей отдельных территорий с использованием историко-географического анализа. Исследуя деятельность Н. П. Никитина, доцент кафедры экономической географии Воронежского государственного университета В. К. Ковылов называет его «одним из крупных ученых, глубоко исследовавших сложные вопросы зарождения, становления, развития науки экономической географии», «предтечей в идеях внутреннего экономического районирования и исторического экономико-географического анализа».

Труды Никитина не были сухой теорией кабинетного ученого, он считал свое дело живым, развивающимся, необходимым людям.

Во вступлении к книге «Несколько страниц из истории, географии и статистики Раненбургского уезда Рязанской губернии» он писал: «Мы очень мало знаем о своем родном угле. Мы не любим его, не ценим и почти не интересуемся им. Нам кажется, что только… далеко за морем… имеется и ценное и интересное и достойное изучения. …Только изучив свой маленький уголок, изучив каждую травинку, каждое деревце, каждый ручеек, холмик своего родного уезда можно действительно строить материальную и духовную культуру».

Н. П. Никитин принимал участие в работе Госплана по экономическому районированию страны. В течение нескольких лет был членом методической комиссии по географии Министерства просвещения РСФСР. Являлся почетным членом и председателем бюро отделения экономической географии Московского филиала Географического общества СССР.
Он награжден медалями «В память 800-летия Москвы» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941−1945 гг.», орденом Ленина, значком «Отличник народного просвещения», Почетной грамотой Московского военного округа.

Умер Н. П. Никитин в 1975 году в Москве, похоронен на Ваганьковском кладбище.
На родине ученого сотрудниками Чаплыгинского краеведческого музея реализуется проект по организации комнаты-музея Николая Павловича Никитина в сохранившемся доме Никитиных, памятнике архитектуры середины 19 века.

Произведения автора

Несколько страниц из истории, географии и статистики Раненбургского уезда Рязанской губернии: № 1 / Н. П. Никитин. - Рязань: Раненбург. кредит. кооп. союз, 1919. - 144 с.
Производство сельско-хозяйственных продуктов в Раненбургском уезде Рязанской губернии / Н. П. Никитин. - Рязань: Раненбург. кредит. кооп. союз, 1919. - 75 с.
Статистико-экономическое описание волостей Раненбургского уезда, Рязанской губернии / Н. П. Никитин. - Рязань: Раненбург. кредит. кооп. союз, 1920. - 144 с.
Основные пути развития кредитной кооперации: докл. Раненбург. кредит. кооп. союза Рязан. губ. кооп. съезду 11-14 февр. 1919 г. / Н. П. Никитин. - Рязань: Тип. № 1 Сов. нар. хоз., 1920. - 16 с.
Сельскохозяйственное районирование Московской губернии / Н. П. Никитин; общ. ред. и введ. А. В. Чаянова. - [М.] : Гос. изд-во. Моск. отд., . - 160 с. - (Разделение Моск. губ. на с.-х. р-ны; вып. 1).
Животноводство / Текст, табл. и картогр. сост. проф. Н. П. Никитин. - [М.] : Картогр. отд. Высш. геодез. упр. ВСНХ, торгово-пром. газ. «Вся Россия», . - 76 с. - (Природа и хоз-во России; вып. 7).
Основы экономии сельского хозяйства / Н. П. Никитин; [предисл. В.Смушков]. - М. ; Л: Гос. изд-во, . - 226 с. : табл.
Костров Н. И. Очерки организации крестьянского хозяйства: по материалам бюджет. исследований начала XX века / Н. И. Костров, проф. Н. П. Никитин и А. А. Эмме. - М: Новая деревня, 1925. - 168 с. : табл. - (Тр. Земплана / под общ. ред. И. А.Теодоровича; вып. 4).
Экономика животноводства / Н. П. Никитин. - М. ; Л. : Гос. изд-во, 1927. - 192 с.
Животноводство СССР и его социалистическая реконструкция / Н. П. Никитин. - М. ; Л. : Огиз - Гос. изд. с.-х. колхоз.-кооп. лит-ры, 1931. - 128 с. : ил.
Свиноводство в товарных колхозных фермах / Н. П. Никитин, А. М. Зуев; под ред. П. Н. Казанского. - Воронеж: изд. и тип. кн-ва «Коммуна», 1932. - 72 с. : ил.
Отечественные экономико-географы XVIII-XX вв. : [сб. ст.] / под ред. Н. Н. Баранского; Геогр. фак. МГУ; Музей землеведения МГУ. - М. : Учпедгиз, 1957. - 328 с.
Из содерж., статьи Н. П. Никитина: Исторический обзор развития отечественной экономической географии - С. 5-35; Сергей Иванович Плещеев. - С. 99-103; Александр Николаевич Радищев и география. - С. 104-110; Петр Иванович Челищев и его путешествие по Северу Европейской России. - С. 111-115; Василий Петрович Андросов. - С. 141-1454; Дмитрий Петрович Журавский. - С. 146-151; Николай Платонович Огарев о районировании России. - С. 152-161; Андрей Парфенович Заблоцкий-Десятовский. - С. 172-175; Владимир Павлович Безобразов. - С. 194-199; Андрей Павлович Субботин. - С. 236-240; Экономико-географические работы Д. И. Менделеева. - С. 252-261; Алексей Федорович Фортунатов. - С. 269-274.
Экономическая география СССР: [учеб. для геогр. фак. пед. ун-тов / П. М. Алампиев и др.]; под. ред. Н. П. Никитина. - 4-е изд. - М. : Просвещение, 1974. - 319 с.

Литература о жизни и творчестве

Шлыков В. Он мечтал о процветании России // Раненбургский вестник [Чаплыгинский район]. - 2003. - 15 июля.
Ковылов В.К. Географическое «дворянское гнездо» в ЦЧР: [в т. ч. о Н. П. Никитине] // Вестник Воронежского университета. Серия 4. География и геоэкология. - 2005. - № 1. - С. 114-120.
Богданов А. Только изучив прошлое, можно творить будущее // Раненбургский вестник [Чаплыгинский район]. - 2005. - 4 июня.
Макеева С. Николай Никитин - географ, краевед, статистик // Раненбургский вестник [Чаплыгинский район]. - 2013. - 12 марта.

Справочные материалы

Липецкая энциклопедия. - Липецк, 2000. - Т. 2. - С. 416.

Интернет-ресурсы

Никитин Николай Павлович [Электронный ресурс] // Московский педагогический государственный университет: офиц. сайт. - Режим доступа: http://xn--c1arjr.xn--p1ai/scientists/nikitin-nikolay-pavlovich. - 6.01.2017.
Создание комнаты-музея Никитина Николая Павловича в «Доме Никитиных»: [проект Чаплыгинского краеведческого музея] [Электронный ресурс] // Библиотеки и музеи в современном обществе. - Режим доступа: http://centrkult.ru/node/166. - 13.01.2017.

Мемориальная доска Никитину Н. В.

Никитин Николай Васильевич (15 декабря 1907 - 3 марта 1973) - советский архитектор и учёный в области строительных конструкций, доктор технических наук (1966).

Лауреат Ленинской (1970) и Сталинской премии третьей степени (1951). Заслуженный строитель РСФСР (1970). Награждён 2 орденами, а также медалями.

Биография

В 1930 году с отличием окончил архитектурное отделение строительного факультета . Во время учебы возглавлял студенческое конструкторское бюро, занимавшееся разработкой комплексной методики расчета типовых конструкций из железобетона для Кузнецкого металлургического комбината. Научное руководство бюро осуществлял профессор Николай Иванович Молотилов. Одним из разделов методики был «Расчет рамных конструкций на боковое смещение». Это были первые расчеты для высотных железобетонных конструкций.

По окончании института в 1930 году, Никитин был назначен архитектором Новосибирского крайкомхоза. Его первым проектом стало четырехэтажное здание общежития с оригинальным сборным железобетонным каркасом на монолитном фундаменте. Для его строительства Никитину пришлось организовать собственное производство железобетонных опор, балок и ферм. Это было первое в стране здание из сборного железобетона.

В начале - середине 1930-х гг. Никитин работает в Новосибирске в группе архитекторов-конструктивистов, которую возглавлял Борис Гордеев, разрабатывая уникальные конструкции для жилых и общественных зданий. В 1930 году разрабатывает дерево-гвоздевую большепролетную арочную конструкцию для спортивного клуба «Динамо». Творение Никитина - дощато-фанерные арки перекрытия игрового зала спортклуба «Динамо» пролётом 22,5 м, вскоре вошло во все вузовские учебники. Несмотря на огромные размеры, арки были настолько легки, что звено рабочих устанавливало их вручную.

С 1937 года жил и работал в Москве. В 1930-е годы он сделал расчёты и проект конструкций фундамента и несущего каркаса для Дворца Советов, который предполагалось построить на месте взорванного храма Христа Спасителя. В 1951 году Никитин получил Сталинскую премию за разработку монолитных конструкций для восстановления разрушенных заводов.

В 1957 году назначен главным конструктором Моспроекта, начал заниматься проектом Останкинской башни. В 1967 году Государственная комиссия подписала акт о приёмке башни.

Н.И. Молотилов и Н.В. Никитин

Инженер Н.И. Молотилов, к моменту избрания его на должность профессора (1926г.), имел уже несколько изобретений в области сборного железобетона. Он увлек своими разработками молодого студента Н.В. Никитина, что в последующем определило всю профессиональную и научную деятельность этого выдающегося инженера. Молотилов являлся членом общества по изучению Томского края и собирал материалы по старинному деревянному зодчеству Сибири. Н.И. Молотилов читал курс «Технология железобетона», под руководством Молотилова Никитин выполнил все курсовые и дипломную работы по тогда совсем еще новой теме «Раскрытие конструктивных возможностей железобетона».

Творчество

Главное здание МГУ

Панорама строительства фундаментов телебашни в Останкино

Армирование железобетонной конической части телебашни

Железобетонный ствол телебашни, возведенный до высоты 300 м.

Начало возведения железобетонного ствола телебашни

После окончания СТИ Никитин распределился в г. Новосибирск. Работая в проектных организациях, он впервые в стране предложил большепролетные деревянные конструкции, которые были реализованы в 1932г. в Новосибирске при строительстве перекрытия спортивного зала «Динамо» (деревянные конструкции) и железнодорожного вокзала (арка перекрытия из железобетона).

С 1932г. Никитин жил и работал в Москве. В 1949-1950гг. он участвовал в проектировании высотных зданий МГУ на Ленинских горах, предложил нестандартную конструкцию фундаментов. Уникальность этой конструкции заключалась в том, что она позволяла на всем своем двухметровом протяжении не иметь температурных швов, тем самым увеличивая прочность и долговечность сооружения.

На фундаментах конструкции инженера Никитина возведено большинство высотных зданий 40-50-х гг. в Москве, а также здание Дворца культуры и науки в Варшаве.

Н.В. Никитин участвовал в проектировании и строительстве Дворца Советов в Москве (1937-1941гг.). Одна из выдающихся работ Н.В. Никитина – грандиозный монумент «Родина-мать» на Мамаевом Кургане в г. Волгограде, воздвигнутый из железобетона по проекту скульптора Е.В. Вучетича и архитектора Я.Б. Белопольского.

В этой работе Никитин был автором-конструктором сооружения. Вершиной творчества Никитина является создание Останкинской телебашни, построенной в 1967г. На Останкинской телебашне под его руководством были организованы научные исследования, связанные с изучением распределения скорости и порывистости ветра по высоте, а также с измерением деформаций и колебаний башни под действием ветровой нагрузки, влиянием неравномерного нагрева башни лучами солнца на ее механические характеристики и др.

Особенностью метода работы Никитина являлся синтез инженерного искусства и научных исследований.

Разработки конструкции фундаментов и несущих каркасов

Дворца Советов (проектная высота здания - 420 метров, до июля 1941 года был построен только фундамент).

Здания МГУ на Ленинских (Воробьёвых) горах - главное здание высотой 240 метров на момент строительства было самым высоким зданием в Европе. Строительство шло с 1949 по 1953 год.

Дворца культуры и науки в Варшаве - строительство которого проходило в 1952-1955 годах. Главным архитектором проекта был Лев Руднев.

Центрального стадиона имени В. И. Ленина в Лужниках

Монумента «Родина-мать зовёт!» в Волгограде - памятник высотой 85 метров и весом свыше 8 тысяч тонн.

Телевизионной башни в Останкино - строительство которой закончилось в 1967 году. Никитин был главным конструктором и одним из авторов проекта. Высота башни составляет 540 метров. В 1966-1967 годах Н. В. Никитин совместно с В. И. Травушем разработал проект стальной сетчатой башни-оболочки высотой 4 километра (4000 метров). Проект был выполнен по заказу японской компании (владелец Мицусиба). В начале XXI века японцы вернулись к идее строительства 4 километровой башни в проекте X-Seed 4000.

Останкинская телебашня

Останкинская телевизионная башня – выдающееся творение строительной техники XX века.Высота бвшни на момент окончания ее строительства составила 533,3 м. Вес ее фундамента – 55000 т. Допустимое отклонение вершины под действием ветра 11, 65м. Сегодня высота башни – 540 м (1999 г.), что почти на 300 м выше здания Московского университета на Ленинских горах и на 215 м выше знаменитой Эйфелевой башни в Париже. Несмотря на такую высоту, опрокинуться бетонная башня не может.

Центр тяжести Останкинской телебашни не выходит и никогда не выйдет за площадь опоры. Эта площадь ограничена кольцом-фундаментом диаметром в 60 метров. А центр тяжести находится на высоте 110 метров по оси башни. Внутри по окружности ствола Останкинской телевизионной башни сверху донизу, как струны, натянуты стальные канаты. Каждый из 150 канатов растянут с силой в 70 тонн. В целом тело Останкинской башни сжато с силой в десять с половиной тысяч тонн. Поэтому внешние нагрузки не могут разрушительно воздействовать на сжатый металлическими канатами ствол телебашни. В этом была новизна инженерной мысли того времени.

Источники

1. Журнал ТПУ «Томский политехник»/Издание Ассоциации выпускников ТПУ; № 10, Томск, 2004г. – 199с.